Пушкин на этом романтическом, в «байроновском» плаще, портрете представлен в возрасте 15 - 17 лет, т. е. во время пребывания в Царскосельском лицее. Облокотившись на руку, смотрит он задумчивым взором больших, живых глаз. Гейтман для своей гравюры использовал великолепный рисунок, ныне нам неизвестный - первый прижизненный и первый же исчезнувший портрет Пушкина!

Кто же был его автором? Многочисленные попытки ответить на этот вопрос породили массу споров, гипотез, догадок, легенд. И бесчисленное количество книг, статей и реплик.

В основном ученые обращаются к заявлению пушкинского знакомого Нестора Васильевича Кукольника, сделанному им в 9 - 10 номере «Художественной газеты» за 1837 г. Рассылая читателям оттиски Гейтмана, Кукольник предварил их такими словами: «Портрет сей нарисован наизусть, без натуры К. Б., и обличает руку художника, в нежной молодости уже обратившего на себя внимание всех тоговременных любителей. Гравирован Е. Гейтманом, который один на гравюре подписал свое имя. Доска доставлена в редакцию от Н. И. У.».

Странное, не правда ли, и весьма замысловатое заявление? Что ни предложение, то загадка, недомолвка или намек! Однако намек настолько прозрачный, что современники сразу поняли, о ком говорит Кукольник. Они, конечно, узнали, что под инициалами «К. Б.» подразумевался не кто иной, как Карл Павлович Брюллов, самый именитый из современных Пушкину художников. Поскольку Нестор Васильевич был близким его другом, то с его уверенным свидетельством, естественно, посчитались. И ныне нет никаких оснований ему не верить. Да и рисунок по своему высокому профессиональному уровню вполне мог принадлежать «блистательному Карлу». На петербургской Пушкинской выставке 1880 г. гравюра экспонировалась как «копия с оригинала К. П. Брюллова».

Напрашивается вполне резонный вопрос: почему же Кукольник счел необходимым скрыть фамилию своего любезного приятеля? Чем это вызвано? Не тем ли, что Карл Павлович, не встречавшийся до того с Пушкиным (они познакомились только в начале мая 1836 г.), лишь «переработал», и, наверное, существенно, рисунок другого художника? Притом художника, лично знавшего

Пушкина. Называют и первоначального автора рисунка. Кто же он? Сергей Гаврилович Чириков, преподаватель Царскосельского лицея.

Называют его со слов племянника поэта Льва Николаевича Павлищева. Правда, к его откровениям относятся осторожно, но в данном случае он, очевидно, прав. Родственники Чирикова также припоминают, что он действительно упоминал о каком-то портрете лицеиста Пушкина, «в котором роль играла рука». Сохранились портреты лицеистов С. Г. Ломоносова, рисованный Чи-риковым, и С. Д. Комовского - акварельная копия с чириковской работы. Они слабые, дилетантские, но обращает внимание то, что в них активную роль «играет рука».

Сергей Гаврилович, по единодушному мнению специалистов, не сумел бы сделать такой сильный, уверенный и столь не похожий на свои работы рисунок для гравирования. Н. О. Лернер приводит такой пример. На московской юбилейной Пушкинской выставке 1899 г. кто-то передал слух о том, что оригиналом гравюры Гейтмана был рисунок Чирикова и в ответ услышал от кого-то из видных художников: «Да посмотрите только на ухо! Разве кто-нибудь, кроме Брюллова, мог так нарисовать его? Никакой Чириков, никогда!…»

Мы не знаем, кому из художников принадлежит это высказывание.

Вероятно, Чириков сделал любительский набросок, который, конечно, не годился для гравирования. Поскольку другого пушкинского изображения не было, Гнедич попросил доработать чириковский эскиз Карла Брюллова, только что закончившего Академию художеств и подающего большие надежды живописца. С ним Николай Иванович был знаком домами.

Поэтому Карл Павлович и не мог считать себя полноправным автором рисунка. Поэтому Кукольник и «замаскировал» его имя. А еще, обратите внимание, недвусмысленно подчеркнул, что Гейтман «один на гравюре подписал свое имя», ясно давая понять, что и другой художник (или художники!) вправе подписаться под этой работой.

Теперь вспомним исследование гравюры Гейтмана, проведенное Я. Г. Заком. Он предполагает, что была промежуточная стадия между наброском Чирикова и рисунком Брюллова. По его утверждению, ею являлся…

Левушка Пушкин, младший брат Александра Сергеевича, очень на него похожий. Он-то и послужил для художника натурой, по которой корректировался рисунок.

Предположение оригинальное, но верное ли?

Об истории создания подлинника был осведомлен и знаменитый гравер Николай Иванович Уткин, «укрытый» Кукольником лод инициалами «Н. И. У.». Тот самый Уткин, чей гравированный с живописи Кипренского портрет Пушкина современники считали лучшим изображением поэта. Будучи с 1817 г. начальником граверного класса Петербургской Академии художеств, Уткин являлся учителем Гейтмана. Николай Иванович хорошо знал Гнедича - они были участниками Оленинского кружка - и вполне мог рекомендовать ему своего даровитого ученика.

Известно также, что Уткин часто «подправлял, а то и заканчивал доски» своих учеников. Не помог ли он и Гейтману в гравировании портрета Пушкина? С какого оригинала резалась гравюра, он-то знал непременно. Ведь именно от Уткина была доставлена в марте 1837 г. Кукольнику гравировальная доска Гейтмана для печатания оттисков пушкинского портрета! Того, который был разослан читателям «Художественной газеты» со знаменательным предисловием ее редактора.

(Кстати, гравировальная доска долго хранилась у Уткина. Потом она пропала. Жаль. Ведь она являлась интересным творческим документом…)

Брюллов, находившийся в то время в Петербурге и, конечно, прочитавший заявление Кукольника, никак его не комментировал. Его красноречивое молчание можно расценить только как согласие с мнением «Художественной газеты». Более того, не подсказал ли Карл Павлович Нестору Васильевичу сделать это заявление? Известно, что Брюллов активно интересовался делами газеты, которую редактировал его друг Кукольник, а позже поэт и переводчик А. Н. Струговщиков, также его приятель (Александр Николаевич вспоминает, что не раз они совместно обсуждали материалы и статьи очередного номера «Художественной газеты»).

Промолчали и другие осведомленные о рисунке люди - Чириков, Уткин… Весной 1837 г. они находились в Петербурге. Наверняка познакомились с пушкинским номером «Художественной газеты». И, вероятнее всего, согласились с ним. Не самый ли это веский аргумент в пользу авторства Брюллова?!

Тем не менее «подозреваются» в создании оригинала, с которого гравировался Гейтманом пушкинский портрет, и другие художники. В первую очередь Орест Адамович Кипренский, один из блестящих портретных рисовальщиков. Например, искусствовед Алексей Алексеевич Сидоров считал, что именно он был автором подлинника. Страстно, умно, блистательно исследовал он в одной из своих статей такую возможность. Убеждал, что «лепка лица, моделировка, косая штриховка фона, завитки волос, попадающихся во всех портретных рисунках Кипренского эпохи 1813 и последующих годов» - все, казалось бы, говорит «за его руку».

Кипренский был знаком с поэтом задолго до создания им в 1827 г. знаменитого портрета Пушкина. Александр Сергеевич называет Кипренского в письме А. И. Тургеневу от 1 декабря 1823 г. - единственное имя художника, упомянутое поэтом в те годы. Познакомиться они могли в 1813 г., когда Кипренский приезжал в Царское Село, чтобы зарисовать Никиту Муравьева, лицейского товарища Пушкина Александра Бакунина и «первый предмет любви Пушкина» - Наталью Кочубей.

Существует совсем уж новейшая версия. Старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Л. И. Певзнер считает, что автором наброска портрета являлся не Чириков, а… Кипренский (?!). А «дорисовал» его Брюллов. Эта гипотеза строится на сравнении сохранившегося в альбоме С. Д. Пономаревой рисунка мальчика, сделанного Кипренским, в чертах и позе которого есть мимолетное сходство с пушкинским изображением.

Предположение Певзнер вызывает сомнения. Прежде всего возникает вопрос: почему Кукольник не отметил авторство Кипренского, о чем он, несомненно, должен был знать? Так же, как и других, он мог замаскировать его под инициалами. Хотя знаменитого живописца уже не было в живых, «Художественная газета» чтила его талант и память. Не мог, я думаю, Нестор Васильевич, хорошо знавший портреты поэта и творчество Кипренского, так невзначай обойти участие художника в этой работе!