После окончания Первой Мировой войны ни одно правительство не могло действовать достаточно быстро, чтобы удовлетворить требования непрощающей нации, получившей такой удар. Новое правительство обвиняли за проигрыш войны, за суровые условия капитуляции и хаос послевоенной жизни. Следовательно, оно начало работать, постоянно подвергаясь нападкам.
Эберт занял пост неконституционно и сразу же предложил новый германский эксперимент, считая демократию имеющей лучшие шансы на успех. Но, столкнувшись с революционными советами с одной стороны и вновь сформированными социалистическими и протокоммунистическими партиями — с другой (и советы, и коммунисты бросали вызов его власти и сами были готовы возглавить правительство), — принципиальный Эберт обнаружил, что управлять ими невозможно{592}. Однако он мог назначить выборы нового парламента, что быстро и сделал. Хотя Национальное Учредительное Собрание провело первое заседание только в январе 1919 года, а новая конституция не начала действовать до августа, внутри этого органа зародилась Веймарская республика, получившая свое название от города, в котором была написана окончательная версия конституции.
Веймарская конституция состояла из пятидесяти шести статей, в которых определялись «основные права и обязанности» немцев в будущем демократическом государстве. По новому закону президент и парламент должны были избираться народом, а канцлер — большинством голосов парламента. Впервые женщины, которых ранее допустили в университеты в качестве вольнослушателей, получили избирательное право. И они воспользовались им, чтобы провести 41 свою кандидатку из 423 избранных представителей, — это наибольший процент женщин, чем в любом последующем германском парламенте и Федеральном Собрании периода после Второй Мировой войны{593}.
Конституция также содержала зловещие новые статьи. Широким демократическим жестом и благодаря указанной тактике создания коалиций, неформальные движения получили места в пропорции полученным ими голосам. Исполнительный суверенитет заключался в праве президента назначать собственного канцлера и принимать на себя «суверенную законодательную и исполнительную власть» при чрезвычайных обстоятельствах, о возникновении которых только он может объявить. Эти меры, известные, как статья 48, в дальнейшем позволят недолго править канцлерам президента Гинденбурга, а последнему из них — Адольфу Гитлеру — делать это неопределенный период времени{594}.
Появившись без фанфар, парламентское лидерство новой республики было определенно социалистическим, однако не в современном революционном или коммунистическом смысле{595}. В выборах в январе 1919 года умеренные социал-демократы и их союзники, Центристская и Демократическая партии Германии, получили более трех четвертей голосов. Это была победа, которая дала послевоенной Германии новый свежий политический взгляд. Тем не менее, не прошло и полутора лет (июнь 1920 года), как легко поддающиеся переменам настроения избиратели отозвали более трети этих мандатов. Это резко изменило положение либеральной коалиции и стало началом политики «русских горок», которая предстояла Веймарской республике в 1920-ые годы.
Версальский мирный договор
Какие бы реалистические надежды ни зародило новое правительство, Версальский мирный договор, в котором представлялись условия мира союзниками, угрожал им всем. Эти условия шокировали немцев в той же мере, что и проигрыш в войне и прекращение военных действий. Они были навязаны без предварительных переговоров и без присутствия германской делегации должного состава при их обсуждении. По этим причинам «Версаль» стал призывным кличем, призывающим к сопротивлению, перевооружению и уходу в отставку нового правительства. Он отбросил тень на 1920-е годы — тень, дошедшую до 1933-го.
Договор состоял из отдельных частей, которые подписывали на протяжении нескольких месяцев, начиная с мая 1919 года. Окончательная церемония проходила в июне 1919 года, и ее преднамеренно провели в Зеркальном зале в королевском дворце в Версале. Там в январе 1871 года Германия унизила побежденную Францию, провозгласив прусского короля Вильгельма I императором. Теперь пришел черед французов напомнить немцам, кто есть кто. Новое правительство в лице социал-демократа Германа Мюллера и члена Центристской партии Иоганнеса Белла опять было названо главным виновником подписания еще одной униженной капитуляции. К этому моменту краткой истории правительства самые суровые критики считали его в не меньшей мере иностранным захватчиком, чем новую Лигу Наций, созданную союзниками для проведения в жизнь условий договора{596}. У Лиги не было никакой коллективной армии. Поэтому страны-участники — Великобритания, Франция, Италия и Япония (немцев и русских подчеркнуто исключили) — отдали задачу претворения в жизнь условий государству, способному лучше всего это сделать и более всего желающему этого — Франции{597}.
Договор положил конец Империям Габсбургов, Гогенцоллернов и Османов, он уменьшил территорию довоенной Германии на четырнадцать процентов. Отсоединенные земли включали жизненно важные области с тяжелой промышленностью. Союзники провели реконфигурацию привлекательных частей Силезии и Восточной Пруссии для создания «польского коридора» к Балтийскому морю. Немцы жестоко отомстили за это унижение в 1930-е годы. По договору Германия также лишилась Эльзаса и Лотарингии, города Данцига, богатого углем Саара, окончательная судьба которого должна была решиться путем плебисцита. С этими потерянными землями ушло десять процентов населения Германии, несколько миллионов поглотила Польша. Также были потеряны германские колонии, половина запасов железа, угля, половина поголовья молочного скота, пять тысяч локомотивов и четверть мощностей химического и фармацевтического производства.
По Версальскому договору численность германской армии ограничивалась цифрой в сто тысяч человек, военно-морского флота — пятнадцать тысяч человек. Также запрещалось все тяжелое вооружение, танки, самолеты и подводные лодки. Немцы оказались в трудном положении — нужно было искать пути для увеличения военной мощи в целях обеспечения внутренней безопасности. Решили вопрос большие количества бывших солдат и офицеров, не желавших возвращаться к гражданской жизни. Они организовались в местные армии добровольцев, известные, как Freikorps [Freikorps (нем.) — добровольческий или свободный корпус. — Прим. перев.], которые первоначально были добавлены к местной полиции и земельным армейским силам и, в конце концов, превысили их количественно. Поскольку немцам запретили содержать самолеты с двигателями, они усовершенствовали планеры для разведывательных целей и, таким образом, поддерживали навыки авиации в хорошем состоянии{598}.
Версальский договор возлагал всю ответственность за войну только на Германию. По нему были назначены военные репарации за связанный с войной ущерб, нанесенный на всех оккупированных немцами территориях, включая стоимость военных пенсий союзников. Это являлось необычной репрессивной мерой. Изначально репарации были оценены в 480 миллиардов марок — более 1700 % ежегодного национального дохода Германии. Союзники уменьшили эту цифру в два этапа: до 269 миллиардов в январе 1921 года и 132 миллиардов следующей весной. Платежи должны были растянуться на тридцать лет. Бельгии и Франции предстояло использовать свои доли для выплаты американского долга, получившегося в результате военных действий{599}.
В это время известный английский экономист Джон Майнард Кейнес осудил оценку величины ущерба, как «встряску», которая обещала будущей Армагеддон, когда немцы окажутся в состоянии нанести ответный удар{600}. Находящиеся в изоляции американцы покинули все еще испытывающую нужду и опасную Европу, не присоединившись к Лиге Наций. Они также считали репарации, затребованные союзниками, своевольными и вызывающими агрессию. Если не считать Францию, исторически самого часто появляющегося и успешного браконьера на немецких землях, члены Лиги Наций не проявляли особого энтузиазма в установлении или получении изначальных репараций{601}.
