— Значит, эта стерва сдавала экзамен на очередную ступень божественности и потому ускоренно мир развивала? То есть, мы для нее типа контрольной работы были? — Зло хохотнул Алекс, слишком сильно прижимая возмутившегося от его действий сына.
— Угу, и были и есть, и судя по всему будем, — кошка отобрала ребенка и, вручив ему ложку и пару игрушек, усадила на огромную, покрытую густой шерстью шкуру, выменянную на Севере, где в последний год усиленно развивали торговлю.
— Да, а еще бог этот, ну проверяющий который, предложил поставить его статуи в храмах, — вяло поддержала разговор Софья, — сказал для страховки, что бы войн как прошлый раз избежать.
Молчали долго. Некоторое время компания пережевывала, казавшийся безвкусным обед, наконец, неугомонная Кора не выдержала.
— А я беременна, — виновато прошептала она, — но Ник не виноват, — бросила она взгляд на мужа, — думаю, это Мара травки перепутала, вот они и не подействовали, как должны были.
— Ага, или наоборот, не перепутала, — теперь уже Мария меланхолично подняла голову и вздохнула рассеяно, — я, кстати, тоже беременна, кажется….
Теперь молчание за столом стало уже более осмысленным.
— Дочь? — Арен по привычке прижался ближе к жене и счастливыми глазами посмотрел на женщину.
— Возможно, — словно проснувшись, Мария улыбнулась ласково, но тут же наткнувшись взглядом на лица друзей нахмурилась недоуменно, — эй, вы чего? А поздравить не хотите нас с Корой?
Присутствующие за столом оживились, засуетились, и пожелания будущим мамочкам посыпались как из рога изобилия.
— Нет ну надо же! Так замечательно же! — Юнночка, как ласково называл Вэл жену, улыбнулась открыто и положила руку на свой, чуть округлившийся уже животик, — много детей это же хорошо! Это радость и помощники в доме, — выдала она уверенно.
Остальные заулыбались, а вот Мария вдруг поморщилась и беспомощно, словно не понимая как оказалась здесь, рассеянно оглядела присутствующих за столом.
— Что? — Кошка, тонко уловившая настроение подруги, даже с места подскочила, — плохо тебе? Болит что-то?
Мария же словно и не заметила ее порыва.
— Не знаю, что-то после всей этой истории страшно мне, — призналась она тихо, — словно ломает меня. Не по себе как-то — не знаю, что дальше делать.
Несколько растерявшаяся от слов всегда сильной и рассудительной Марии, компания даже примолкла недоуменно.
— Ну, так закончилось же все, — Кора растеряно оглядела присутствующих и даже плечами пожала в подтверждение слов своих, — все же хорошо теперь, — добавила она уже не очень уверенно.
Остальные закивали, поддерживая девушку, но Мария лишь отмахнулась раздраженно.
— Да знаю я все, — фыркнула недовольно, что не понимают её, — просто последние года мы все стремились к чему то, торопились, изобретали непонятно, что, заняты постоянно были, а тут, раз! И закончилось все! Не надо больше переживать, придумывать что то, выкручиваться из положений щекотливых….
Мария еще раз оглядела несколько пришибленных ее словами друзей и вздохнула обреченно.
— Понимаете? — Спросила она с надеждой, — я просто будущего не вижу, не знаю, что дальше делать, — призналась она почти шёпотом.
Кажется, женщину все-таки не поняли. Компания загомонила, выкладывая планы и запланированные дела на ближайшее будущее, Мария же лишь молчала красноречиво, да морщилась в ответ.
Как ни странно, ситуацию спасла прослушивающаяся к разговору, но не участвовавшая в нем Софья.
— Дура, ты Машка, — по-простому, без лишних экивоков, хмыкнула она и засмеялась в оглушительной после ее слов тишине. — Жить! Мы будем жить, растить детей и улучшать этот мир, чтобы он не хуже предыдущего был. Разве мало этого?
Софья поднялась со стула, подошла к сидевшим на диванчике близняшкам и с любовью потрепала их по голове.
— Сама подумай, разве этого мало? — Повторила она с напором, — вспомни, много ли ты могла изменить в своем мире? Была бы ты там счастлива и спокойна за детей, если бы они были?
Теперь молчали и прислушивались к словам женщины уже все присутствующие. Впрочем, Софья словно и не заметила этого.
— Оглянись! — Она подошла к Марии и приобняв ее, развернула к окну, где вовсю светило яркое, почти слепящее солнце уже их нового мира.
— Ты видишь? Этот мир — он как сказка, и он наш! На самом деле наш! Он же, как глина в руках, из которой мы можем вылепить что угодно. Хочешь, мы можем создавать школы и академии, совсем как в книгах про пападанок и развивать совершенно новое общество, а хочешь — закроемся в замках и будем над златом чахнуть. Оглянись, все что нужно — только пожелать…
— Школы, — выдала вдруг Мария хрипло и уже по-новому, с интересом оглядела присутствующих за столом, — не хочу, чтобы мои дети по деревьям лазали, мы будем строить школы! И больницы, и академии, и еще кучу всего.
Теперь, получившая цель в жизни, женщина заулыбалась уже намного увереннее. — Алекс, ты не хотел бы…
— Так и знал! Нет, — мужчина подскочил как ошпаренный и, бросив просящий взгляд на жену, ринулся к двери, — ректором не пойду и директором тоже, — прокричал он почти на выходе, — у меня там змееподобные размножаться взялись как сумасшедшие — мне еще дома им построить надо и вообще дел куча. В общем, развлекайтесь, а на меня не рассчитывайте!
Мария даже дар речи от такого выпада потеряла.
— Я что, настолько предсказуема? — Хмыкнула она с напускной обидой.
— Ага! — Клео усмехнулась, подхватила сына и походя чмокнув подругу в щеку, засмеялась тихонько, — но ты не переживай, он обязательно согласится, — подмигнула она создавая портал домой, — перебесится, а потом заскучает и сам придет, — пообещала кошка, исчезая в серебристом мареве.
48. Где то лет двадцать или тридцать спустя
— Милый, ну ты же понимаешь, что Анни не любит тебя! Оглянись, если бы ты не был моим сыном и потенциальным хранителем в будущем, она бы никогда замуж за тебя не собралась!
Мария расстроено посмотрела на продолжавшего молчать сына, и даже кулаки сжала от бессилия.
— Саш, ты же помнишь, что она тебя всего лишь первым мужем берет, а не единственным как у нас в долине принято? — Чуть не плача всхлипнула несчастная мать.
— Мама, я знаю, что делаю! — Взрослый, очень похожий на отца, но более тонкокостный и светловолосый, парень с несчастным видом посмотрел на слишком молодо выглядящую, нервно теребящую подол платья женщину.
Та, с надеждой вскинула на него покрасневшие от непролитых слез глаза, но заметив упрямо сжатые губы, сникла окончательно.
— Ладно, делай, что хочешь, я в этом участвовать не собираюсь, — прошептала женщина и резко развернувшись, бросилась к двери. Впрочем, спешила она не туда, не в общий зал храма, где собралась куча гостей, а на выход — в неприметную дверку в углу.
— Мама! — Сын в один прыжок догнал Марию и, прижав к себе, бережно погладил ее по волосам — совсем как она, когда жалела его в детстве, — прости. Не могу тебе сейчас все рассказать, но все не так как кажется именно сейчас, — прошептал он на ушко, — останься, ты все поймешь, но когда все произойдет, то мне помощь твоя понадобиться.
— Что? — Почти растаявшая от слов сына, Мария резко отстранилась, нахмурилась и с тревогой заглянула в такие родные и любимые глаза так преступно быстро повзрослевшего ребенка.
— Что значит, помощь понадобится? Что случилось? Это опасно? Саша, не молчи, ответь мне!
— Нет! — Сын быстро вытер пару слезинок скатившихся по щеке женщины, поцеловал, улыбнулся ободряюще и уверенно подтолкнул ее к Арену, — все будет хорошо, но говорить заранее я не могу, — повинился он хмуро. Потерпи, всего час и мы поговорим обо всем.
****
Украшенный цветами, усовершенствованный за много лет храм, от тонкой резьбы и большого количества света, выглядел торжественно и величественно.
Мария, стоя вместе с подругами, их мужьями и детьми чуть отдельно от остальных гостей нервничала неимоверно. Наконец, двустворчатые двери распахнулись и высокая темноволосая девушка в слишком тяжелом и объемном для летнего дня, белом платье ступила на дорожку.
