Она вдруг увидела, что стены комнаты – вовсе не стены, а грани какого-то уходящего в бесконечность фрактала, который причудливо пророс в этом городе, который и сам куда больше, чем набор пустых домов. И Настя вовсе не девочка с белыми волосами, а причудливый клинок яростной боли, замысловато оплетённый тонкими нитями надежды. И эта почти прозрачная, редкая и непрочная оплётка единственное, что не дает ей прорезать остриём себя мироздание и провалиться в него, оставив незарастающую прореху. Причём одной из этих нитей оказалась Василиса, что не мешало ей одновременно быть стальной струной, натянутой между медными колками, подключёнными к генератору Ван де Граафа, подозрительно похожему на огромный волантер. По струне бегут вспышки восторга, разочарования, тревоги, радости, мамы, папы, брата и даже маленькая искорка кота, она вибрирует на звонкой чистой ноте и выглядит как металлический лазерный луч, хотя лазерные лучи не бывают металлическими.

А ещё она поняла, чем отличаются одинаковые комнаты, но ни за что не нашла бы слов, чтобы это описать.

А потом всё прекратилось. Она снова сидит и держит за руки девочку, которая вся белая боль и разноцветная надежда и думает, что теперь не сможет это развидеть. Они одновременно подняли головы и синие глаза встретились с зелёными.

– Ох, – только и сказала Василиса.

Но подумала сразу много всего. И что Настя ей уже не чужой человек, потому что она видела её так, как видела. И что если бы все люди могли бы видеть друг друга так, то мир бы очень изменился. И что видеть мир таким всегда – мозги закипят, и что корректоры не зря такие странные.

– И ты всё время это видишь? – спросила она, отдышавшись.

– Нет, но чем дальше, тем чаще. Очки помогают, иначе с ума сойти можно. Я почти сошла. Или не почти. Меня чудом спасли, в последний момент.

– Комната твоя.

– Спасибо.

– Не за что. Это было офигеть как круто.

***

Потом все занялись обустройством старого дома – отмывали почти непрозрачные окна, вытирали пыль, вытряхивали ковры и гардины. Вернулся главмех волантера Зелёный, и закипела работа – ставили электрический насос вместо ручного и электрический водогрей вместо старого, на дровах. Растягивали новую проводку вместо пожароопасной, в осыпающейся от времени изоляции, оставшейся от прежних хозяев. Василиса три раза моталась на рынок за всякой электрической мелочью, до хрипоты наторговалась с Багратом, который при виде её уже чуть ли не под прилавок прятался, и ловила себя на том, что невольно оглядывается на велосипедистов. Но Даньку в городе не встретила.

Даньку она повстречала на следующее утро на кухне, куда спустилась неумытая, растрёпанная, в позорной детской пижаме с медвежатами.

– Ты что тут…

– Ой, вы знакомы? – удивилась Настя. – Это мой куратор, от Школы.

– Да блин! – расстроилась Василиса.

Не от того, что Данька сидит у них на кухне, а оттого, что пижама и тапочки – вовсе не тот наряд, в котором она хотела бы ему показаться.

– Опять что-то не так? – спросил парень. – Отличная пижама, тебе идёт.

Василиса молча развернулась и пошлепала тапками по лестнице вверх. Для начала – умыться и переодеться. А там видно будет. Уйдет же он в конце концов?

Когда желание завтрака пересилило чувство неловкости, Даниил нашёлся в гостиной. Он непринуждённо болтал со штурманом Артёмом, с которым оказался знаком, и вообще так хорошо вписывался в интерьер, как будто его нарисовал дизайнер прямо вместе с креслом, обоями и развесистыми светильниками.

– Привет, – буркнула Василиса, чувствуя себе несколько более уверенно в штанах и рубашке.

– Привет! Не убегай, нам надо поговорить.

– Я не убегаю. Я дома и иду завтракать. И кому надо? Мне лично нет.

– Приятного аппетита. Мне надо. Но я очень надеюсь, что у тебя найдётся несколько минут, чтобы меня выслушать.

– Я подумаю над этим, – гордо заявила Василиса и ушла на кухню, где мама как раз достала из духовки пирожки.

– Неплохой вроде паренёк, – сказала та нейтрально.

– Мам. Не начинай.

– И не думала. Ты большая девочка, сама разберёшься. Но я же могу высказать своё мнение?

– Мам, ты его в первый раз видишь. Откуда у тебя мнение?

– Это небольшая и сомнительная привилегия возраста. Если тебе много лет, то ты видела много людей. Накоплен статистический материал для сравнения. Это не значит, что я не ошибаюсь. Но этот мальчик производит неплохое впечатление. Неглупый и искренний.

– Посмотрим, – буркнула Василиса.

Глава 3. Два разных моря

– В первую очередь я прошу прощения, – сказал Даниил. – Я поступил плохо, я всё сделал неправильно, я дурак.

– Хорошее начало, – одобрительно кивнула Василиса.

– Ты очень на меня злишься?

– На тебя – нет. Немножко на себя, что повелась. А ты просто такой, как есть.

– Я не такой, как есть! То есть, конечно, такой, но не такой… Ой.

– Запутался?

– Да. Я хотел сказать, что у тебя создалось обо мне неверное впечатление из-за того, что я поспешил, ничего не объяснил и проявил неделикатность.

– Ничего страшного, именно такое впечатление у меня и создалось. Как о неделикатном и торопливом нелюбителе объяснений. Не вижу, что тут неверного.

– Васька, тебе говорили, что ты редкостная язва?

– Это сейчас была деликатность? Или объяснение?

– Это был комплимент. Ты мне нравишься, я хочу с тобой общаться. Вот, сказал прямо. Деликатно объяснил.

– Осталось понять, хочу ли этого я.

– А ты хочешь?

– Не знаю. Вчера утром хотела. Вчера вечером – нет. Сегодня – не уверена.

– В таком случае позволь мне поступить так, как следовало с самого начала. Пригласить тебя на прогулку к морю. Море находится в одном пустынном срезе, там сейчас лето, тепло, отличная вода и шикарный пляж. Просто искупаться. Там очень здорово. Я клянусь, что доставлю тебя обратно в любой момент по первому твоему слову и впредь ни за что не буду решать что-нибудь за тебя.

– Правда?

– Честное корректорское, век Дороги не видать!

– Мне очень хочется тебе поверить, – вздохнула Васька. – Наверное, тётя Симза правильно говорила, что я наивная.

– Ты наивная? Баграт сейчас лопнул бы от обиды! Он-то всем рассказывает про самую ушлую девчонку на рынке!

– Ладно, уговорил. Пойду отпрошусь у мамы и возьму купальник.

– Спасибо!

***

– Вась, ты уверена, что оно того стоит? – спросила мама.

– Ты же только что говорила, что Данька тебе нравится.

– Я не думаю, что он захочет тебя обидеть. Но Мультиверсум опасное место.

– Мам, я пересекла с полсотни срезов, меня преследовали военные, меня взяли на работу роботы, меня похитили рейдеры, меня везла под обстрелом безумная женщина верхом на бочке бензина. Я знаю, что Мультиверсум – опасное место.

– Ты считаешь, эта речь должна была меня успокоить? – удивилась мама.

– Она права, Свет, – сказал папа. Оказывается, он незаметно вошёл на кухню и всё слышал.

– В чём права, Иван?

– Мультиверсум – это теперь наша жизнь. Мы экипаж волантера, мы живём в доме на изнанке Центра, мы покупаем товары у Людей Дороги, мы скоро снимемся с якоря и отправимся в дальний поход. Надо привыкать к тому, что наши дети вырастут гражданами Мультиверсума.

– Ей всего пятнадцать!

– Василиса – умная и самостоятельная девочка, которая в свои пятнадцать видела и пережила больше, чем большинство взрослых за всю свою жизнь.

– Спасибо, пап!

– Это не делает её взрослой, – недовольно проворчала мама, но было видно, что она сдаётся.

– Мам, я буду очень осторожна, клянусь!

– Ну разумеется. Я прямо верю в это!

– Мам, посмотри на это с другой стороны. Я отпрашиваюсь всего лишь на велосипедную прогулку на пляж. Абсолютно житейская ситуация! А что маршрут пройдёт чуть-чуть необычным путем – тут папа прав, надо привыкать к Мультиверсуму!