Закончив посадку, двери автозака закрылись с двумя автоматчиками внутри, все остальные пошли и забрали свои пистолеты из сейфа. За тем расселись в «таблетке» ДЧ, которая следуя за автозаком завершала движение в суд отвозя личный состав конвоя. Разгрузив арестантов в конвойной комнате городского суда машины уехали до окончания слушаний. Конвой работал уже в здании суда. Егору было всё это жутко интересно. С Василием он прошёл по двум этажам городского суда, осмотрел скамьи подсудимых, огороженных решётками, окна залов заседания, запасные выходы из здания. Начались процессы. Люди собирались в залах, стояли в коридорах, мешали проходу, ругались и угрожали, обсуждали и верили в справедливость. Конвоиры работали как роботы. Всё до мелочей отшлифовано и изучено. Побыв немного в суде Егор отправился в ГО, так как ему сегодня ещё предстояло работать с агентом и принять передачи от населения сидельцам, а также на той же «таблетке» ДЧ поехать и привезти обед и ужин для арестантов. Голова у парня уже начинала кружиться, да ещё в первый его рабочий день не было самого начальника ИВС на работе.

Николая Николаевича не было и после обеда. В вестибюле ГО собралось количество народа с передачами арестантам в ИВС. Егор впервые подписывал бумаги с содержимым пакетов, чтобы потом возвратить их назад с подписями получателей передач. Ему самому приходилось носить передачи в низ и передавать постовому. Пришёл Михась уже после того, как всё было принято – Привет, Егор! Вот, я как раз к обеду. Пошли сейчас выберем из передач, что пожрать «барабану», а потом выведем его на опрос. Я как раз принёс ему пачку «Беломора» с тромбоном. Они вошли в комнату досмотра и выдачи передач. – Так! Давай выберем из всех пакетов по немного – предложил Саня. – Понимаешь, Саша, Скрипко пока ещё нет на работе, а мне он такой команды не давал. Я предлагаю его дождаться, и он сам всё решит. Хорошо? – А сколько ты будешь его ждать? Может его вообще не будет сегодня. – Прости, я чего не знаю, делать не стану. – Быстро ты начальником стал. Я думаю, что он не будет ругаться. – Саня, покури, я узнаю в ДЧ будет он или нет, тогда и решим. Хорошо? Егор по внутренней связи позвонил в ДЧ. Дежурный по ГО уже сменивший бывшего долго не мог понять кто его беспокоит, а потом просто послал и положил трубку. Саня, всё слушавший, смеялся и рвал живот. – Я же тебе говорил, что не известно будет он или нет. В это время за решётчатыми дверьми раздался голос Музыканта зовущего постового. Двери открылись, и Николай Николаевич в форменной одежде майора милиции вошёл в свои владения. Постоял, рассматривая присутствующих, потом спросил у постового – Юра, в суды отправили? Передачи приняли? Проблем не было? – получив на все вопросы положительные ответы он прошёл по коридору к стоящим у его кабинета парням и пожал руки приветствуя – Вот и молодец, Егор. Первый день ты справился на твёрдую четвёрочку. Пошли, я расскажу и покажу как собирать с принесенных передач помощь розыску. Молодец, что сам не полез. Нам скандалы не нужны. Они вошли в помещение, где на столе уже были подготовлены к осмотру и выдаче пакеты с передачами. Музыкант достал со стола свой пакет и стал отбирать из всех лежащих пакетов продукты и складывать их в свой. При этом он внимательно читал принесенные Егором заявления с описью продуктов. Пройдя все пакеты он передал свой пакет Михасю – Этого сегодня хватит чтобы его оглоеда накормить. Работы его я не вижу. Только жрать, выпить и покурить. Ну зэк он и в Африке зэк. Что, майору никак не будем передавать? Я приказал ему сегодня с нашей столовки принести и всем остальным в «хате» тоже придётся. Так, Юра, давай выводи по одному и раздавай продукты, а ты, Егор иди в ДЧ бери «таблетку» и в столовку на площади за обедом для всех арестантов. Понял? – С приходом Ник. Никовича в изоляторе начались движения. Сразу было видно, что пришёл хозяин. Всё начинало двигаться и крутиться в нужном направлении. Егор поднялся в ДЧ, представился майору, новому дежурному, который некоторое время назад послал его подальше. Договорившись за машину и предупредив водителя о выезде пошёл в кабинет одеваться. Обеды получали в городской столовой два раза в день. Утром сам дежурный по ГО получал баланду на завтрак, и второй раз сразу обед и ужин уже перед обедом ехал кто-то из изолятора. Егор загрузил хлеб в мешках на целый день и завтрашнее утро и три молочных бидона один с горячим супом, два остальных с кашей на обед и ужин. Бидоны были двадцати четырёх литровые, новые. Машину разгрузили и постовой начал раздачу обеда по камерам. Он вывел мелкого хулигана (Человека, которому суд определил какое-то количество суток за проступок по не уголовной статье). Тот на не большой тележке вёз два бидона и останавливался перед каждой камерой. Постовой открывал «кормушку» (окно для раздачи пищи в двери), а раздатчик выдавал в камеру алюминиевые миски с едой, ложки и нарезанный хлеб. За тем в обратном порядке забирали из камеры всё, что было выдано из посуды. Мелкий хулиган вымывал всё с хлоркой и ставил всё в ящик до следующей раздачи. Оставшись довольным Скрипко позвал к себе Егора – Ну, как тебе первый день? Честно тебе скажу я специально не пришёл сегодня утром. Хотел поглядеть, как ты сам всё выполнишь не зная, что и как делать. Ха! Молодец! Ты смотрю и с Командиром конвоя нашёл общий язык? – Это скорее он со мной его нашёл. Смотрю у вас тут так серьёзно все организованно. Никакого юмора, всё серьёзно. Честно скажу вам, я немного даже боюсь потяну или нет эту работу. Ха! Вот теперь всё стало на свои места, Егор. Если бы ты не сказал правду я бы немного сомневался в тебе. Теперь не буду. Будешь работать не переживай.

Целый день с головы Егора не выходила его Вера – Как там она? Как её здоровье? Кушала ли она сегодня или опять сидит голодной целый день? – сам себя пытал вопросами парень. После работы он приехал домой весь возбуждённый. Из его сбивчивого рассказа отец с матерью поняли только то, что его похвалили за первый рабочий день. – Мама, я пригласил Веру, она и не отказалась, но и не согласилась. Говорит, что нечего надеть для такого случая. Знаешь, мне уже и в правду раз ширнули этим в глаза в кафе. Одна раздатчица как между прочим, вроде разговаривая с кассиркой рассуждала, что я одет хорошо, а моя невеста не понятно, как и в чём. И Вера это чувствует. Мне что надо куртку не надевать, а носить старую потёртую фуфайку? Что же мне делать со всем этим, мама? Тамара Ивановна только хитро улыбнулась в ответ. – Знаешь, что, сыночек мой. Завтра суббота, ты работаешь? – Да, мама, завтра до обеда рабочий день только у постовых и у нас с начальником, конвой отдыхает два дня, как суд работает, так и они. А что? – Сделаем так. Сейчас мы ужинать не станем. Ты поедешь и привезёшь к нам свою Веру. Мы поужинаем вместе, чтобы тебе снова не ехать за пельменями и как раз познакомимся с ней. А потом всё и решим. Хорошо, сынок? – Да! Конечно же, мама! Согласен. Так я побежал за Верой? Он стремительно помылся, оделся в гражданское и выскочил в подъезд. – Через час ждём вас – только и успела крикнуть сыну мама.

Как звучит известная песня – Он летел быстрее пули из ружья, и все прохожие глядели на меня. Тоже происходило сейчас и с Егором. Дороги почистили, и он успел запрыгнуть в маршрутку, которая шла как раз в сторону его общежития. Заскочив в вестибюль и поздоровавшись с уже известным ему старичком на пропускнике, парень влетел на третий этаж и постучал в знакомую дверь. Двери открылись. На пороге стояла его Вера в своём халатике надетом на спортивный костюм. Было довольно прохладно – А что так холодно? Привет Верочка! – произнёс проходя в комнату Егор. – Да что-то у них с отоплением. Сварщики работают и не знают, закончат сегодня или нет – ответила девушка. Он сел на диван держа её за руку – Сейчас ты оденешься и нас мама с отцом ждут к ужину. Возражений, прости не принимаю. Он заглянул девушке в её красивые глаза. –Как твоё здоровье? – Вот с этого и надо было начинать – надув губки проговорила Вера. – Прости, я так торопился, так спешил, что обо всём и забыл совсем. – Хорошо себя чувствую. Лучше, чем вчера. Покушала утром наши с тобой вечерние пельмени. Вспоминала тебя с благодарностью. – Верочка, одевайся, я выйду и подожду тебя в вестибюле. Хорошо? – Да – чуть слышно ответила смутившись девушка. Он сидел всё на том же диване в холодном вестибюле и наблюдал за работой рабочих ЖКХ, которые проводили сварку. Вера показалась неожиданно. – Егор, я рядом с тобой совершенно не смотрюсь. Может не пойдём? Мне и в правду не совсем удобно. Она ещё больше смутившись стояла перед ним и постоянно одёргивала свою курточку, вроде бы она смогла бы стать от этого длиннее. Он взял её за руку и вывел из помещения на мороз. – Ох! Как холодно сегодня. Глянь, Егорушка, как пар идёт со рта. Они взялись за руки и пошли на остановку. Им опять повезло. Кольцевой автобус подошёл как раз вместе с их приходом. Они вновь ехали в полном автобусе, стоя на задней площадке, тесно прижавшись друг к дружке и не обращая ни на кого внимания. Им было хорошо вдвоём в переполненном людьми автобусе. Мама открыла входную дверь после звонка сына и пропустила в квартиру девушку, а следом за ней и Егора. Женщина чуть посторонилась к вышедшему встречать детей, мужу. Егор закрыл за собой двери и не громко произнёс – Мама, папа, вот знакомьтесь, это моя Вера. Она опустила глаза и произнесла – Здравствуйте. Меня зовут Вера Макарова. – Ну что ты так смущаешься, доченька? Я мама Тамара Ивановна. Это отец Егора и мой муж Анатолий Николаевич. Вот и познакомились. Давай я помогу тебе раздеться. Она подошла к девушке и сняв с неё куртку повесила её на вешалку, предварительно засунув в рукав её пуховый платок. Вера сняла свои войлочные сапожки, и мама успела рассмотреть, что и они уже латались. – Идите мойте руки и сразу же за стол, мы проголодались смотрю сегодня все. Егор провёл Веру в ванную. Горячая вода шла как положено. – Хм! Горячая вода постоянно. Это просто не может быть. У нас в общаге два раза в неделю и то надо успеть. Они помыли руки и пошли в кухню, где уже стоял приготовленный стол на четверых. Все расселись. – Ну вот и наш стол теперь будет без свободного места – потирая руки произнёс отец наблюдая за новым человеком из—под своих очков. Сказать, что стол был шикарным—ничего не сказать. Стол был полон и прост. По центру стола стоял мамин шедевр—капустный пирог, на тарелках разные соленья, приготовленные в прок на зиму маминой рукой, домашние котлеты –рецепт их знала только одна мама, в селёднице две «иваси» краснели своими глазками и поблёскивали жирком, сухая колбаска и сыр. В супнице домашняя лапша с курицей. Мама порезала пирог и пригласила – Так, Анатолий Николаевич—наливай! – Как же я ждал твоей команды, моя дорогая – откупоривая бутылку сказал отец – Ты, что будешь пить? – глядя в глаза Вере спросил он. – Честно я пробовала только немного пива и один раз на дне рождения шампанское, которое ударило меня в голову. – Попробуй мамину наливку из вишни, она всем нравится. – Ты, Егор, что будешь? – наливая себе водку спросил отец – Мне, наверное, беленькой налей, папа, и маме наливки. – За приятное знакомство и всё хорошее! – подняв рюмку произнёс папа. Все чокнулись и выпили. Мама разлила лапшу в глубокие тарелки. Егор то и дело подкладывал Вере то кусочек колбаски, то сырок, то соленья. Она в начале немного смущалась, но теплота отношений и рюмка сладкого напитка сделали своё дело. Ужин удался на славу. Вера помогла маме убрать со стола, расставила посуду под чаепитие и с помощью лопаточки разложила всем по кусочку пирога. – Верочка, ты меня прости, может быть я тороплю события, но нам с отцом хотелось бы про тебя что-то узнать. Кто ты, откуда, как и где живёшь? Егор конечно же говорил немного, но это его рассказ, а хотелось бы поговорить с тобой, если конечно тебе удобно. Если нет, то это и не так важно. – глядя девушке в глаза спросила мама подливая ей в чашку чай. Девушка не смутилась, даже не покраснела. Она прямо поглядела в глаза маме Егора – Нет, нет, ничего в этом вопросе для меня страшного нет. За свою жизнь я к нему уже давно привыкла. – она помешала ложечкой в своей чашке, отпила глоток и начала говорить выпрямившись на своём стуле. – Я выросла в детском доме—интернате. Своих родителей я никогда не видела. Мама была очень молодой, когда меня рожала, и поэтому оставила после родов в родильном доме написав отказ. Был небольшой период, который я не помню сама, когда меня удочеряла одна семья. Моя няня мне потом рассказывала, что они были довольно состоятельные люди, и что я у них жила до четырёх лет. Потом мужчина нашёл себе другую женщину, и она от него смогла забеременеть. Со своей женой он развёлся, и она тут же сдала меня обратно, как будто бы я какая-то вещь, взятая на прокат. Всё, больше меня никто не брал. В семь лет я пошла в школу. Своей школы у нас не было, и мы ходили в обычную городскую школу. Первые три класса, пока учитель был один, всё было в порядке. Я хорошо училась, меня никто не обижал. В школе нас бесплатно кормили и один раз в год выдавали школьную форму и тёплую одежду с обувью, портфель и книги с тетрадками. В моём классе я была одна и два мальчика из нашего детского дома. Когда мы перешли в старшие классы, то почувствовали, что нас не любят. Если что-то пропадало—всё списывали на нас, хотя ни я, ни мои товарищи мальчишки не воровали никогда. Мальчишек стали бить. Но надо отдать им должное, они сопротивлялись и их начали даже бояться. Но это лишь усугубило ситуацию. Нам не верили. В классе с нами практически никто не дружил. У меня было всего две подруги – Наташа Роговцева, да это та, которая жила со мной в одной комнате и её вот убили, и вторая девочка Соколова Юля. С ней я сидела за одной партой с четвёртого до восьмого пока не поступила в техникум. Это была моя единственная настоящая подруга. Она жила с отцом. Её мама умерла от какой-то там болезни, когда они жили в средней Азии. Её папа военный. Он так больше не женился, но постоянно был на работе поэтому сдавал дочь на неделю в интернат, а по субботам забирал домой. Потом он стал забирать нас двоих. Даже покупал нам одинаковые вещи и относился ко мне, как и к своей Юле. Я его тоже любили. Звали его Соколов Борис Фёдорович. Но в середине восьмого класса он забрал Юлю, и они переехали куда-то на север. Мы в начале писали письма, а потом его перевели в Заполярье, и переписка наша прервалась. —Вера откусила кусочек пирога, пожевала, запила сладким чаем и продолжала: – Я осталась практически одна. Наташа Роговцева вроде бы и дружила со мной, но как выяснилось просто использовала. Я ведь не красивая, а она миленькая и когда мы стоим вдвоём, то парни обращают внимание только на неё. Ей это только и нужно. Поэтому я и не ходила с ней никуда. Мы жили в одной комнате, я готовила, убирала, делала задания, а она гуляла, а с этого года вообще стала жить с мужчиной у него дома. Иногда приходила что-то взять и рассказывала свои истории. Теперь вот у меня даже подруг нет. Я работаю в Бюро добрых услуг. Обслуживаю три раза в неделю старичков. За эти пол ставки мне платят сорок пять рублей и плюс стипендия тридцать. Ничего, мне пока хватает. По немного откладываю, так как пока ещё не знаю где буду жить после окончания техникума. – Она вновь откусила кусочек от своего куска и запила уже остывшим чаем. – Вот вроде бы и всё. Биография у меня маленькая и скупая. —закончила девушка. – Прости меня глупую старую женщину – вытирая слезинку сказала мама. Она встала, подошла со спины к девушке и поцеловала её в голову. – Егор, уже поздно, проводи меня пожалуйста – обратилась она к парню. – Верочка, ты торопишься? Я хочу с тобой немного пошептаться по-женски. Ты не против? – Мама продолжала держать её за худенькие плечи. – Нет, не против. –Тогда наши мужики сейчас быстро встанут и пойдут вместе в подъезд курить, а мы посидим, я тебе кипяточка налью. Мужчины без вопросов встали и вышли. Мама добавила девушке горячего чая, села рядом, обняла за плечи и глядя в глаза тихо сказала – Егор по моему мнению, сделал правильный выбор. Не обижайся на нас и на его. Каким ты его слепишь, таким он потом и будет. А сегодня я прошу тебя остаться ночевать у нас. Я тебе постелю в Егоровой спальне. Ты выкупаешься, вымоешь голову в ванной, я дам тебе новую ночную рубашку. Да и хрипишь ты не по делу, моя дорогая, я тебя травками попою и надену на ноги носки из собачьей шерсти с горчицей. Утром будешь как огурчик. А вот утром, ты будешь спать. Я отправлю Егора на работу, отправлю мужа за свежим хлебом, ты встанешь, смоешь с себя всё что мы на лечим и тогда мы с тобой сходим в одно место. Это ты узнаешь завтра. И ещё одно, я такая женщина, что если что-то решила—спорить со мной не стоит. Договорились? Да и не топят у вас в общаге, мне Егор сказал. Вера не знала, как себя вести. – Хорошо, договорились. А Егор где спать будет? – разволновалась она. – Егор ляжет в зале на диване. Давай, пей чай, а то и этот остынет. Когда вошли мужчины, они мирно обсуждали детали какой-то там одежды. – Пап, давай, наверное, по рюмочке ещё, а то я ничего пока не понял – глядя на их сказал Егор. А разве можно понять вообще женщину? Весь вечер мама занималась только Верой. Девушка накупалась в ванной, набрав её полной и подливая горячую воду. Вымыла голову так, как давно, или вообще никогда не вымывала. Мама дала ей шампуни для волос и тела. Новое огромное, банное, махровое полотенце, розового цвета, было шикарным. Новенькая, хлопчато—бумажная, мягкая и лёгкая ночная рубашка приятно ласкала её выкупанное и распаренное тело. Мама уложила её на чистое, выглаженное, постельное бельё в кровать сына, принесла серые, вязанные носки, насыпала в них горчичного порошка и приказала надеть. Принесла стакан с водой и добавила в него из двух бутылочек, которые в народе называют просто «чекушка», столовой ложкой жидкости, цветом похожей на чай, и сказала – Вот, дорогуша ты моя, а это выпей и ложись спать. Это зверобой и тысячелистник, настоянные на спирту. Это тебе поможет. Спокойной ночи! Сон сморил девушку практически сразу. Укрытая заботливой рукой мамы Егора тёплым одеялом, она, свернувшись калачиком, не успела ни о чём и помечтать, уже крепко спала и интересно сопела, как маленький ребёнок. Мама улыбнулась и, уже спящую, поцеловала в голову.