Или накаркал?

Ланс отогнал эту мысль – сглаза не существует, это глупое суеверие – и зафиксировал пациентку на случай непроизвольных мышечных сокращений, все-таки без магии ни в чем нельзя быть уверенным. Обработал руки, густо смазал йодом твердый, будто каменный живот и взялся за скальпель.

– Лауданум подавляет дыхательный центр, – пояснил он Грейс, хотя та ни о чем не спрашивала. – Для матери в той дозировке, что она получила, это не страшно, но у ребенка могут быть проблемы, особенно учитывая, что ему еще месяц до срока. Поэтому у нас только пять минут на то, чтобы его извлечь.

Возможно, и меньше, учитывая ослабленное сердцебиение. Не будь госпожа Деахинай дворфой, хватило бы одной «Синей бездны», но магический компонент вытяжки из желез виверны пропал втуне, и зелье следовало усилить.

Хорошо, что эту операцию он делает не первый и даже не десятый раз. Плохо, что от неудобной позы ноет спина, отвлекая от процесса. Хорошо, что магия не действует только на пациентку и можно послать небольшой электрический разряд на скальпель, чтобы останавливал кровь. Плохо, что сосуды покрупнее приходится закрывать не магией, а зажимами, теряя драгоценные секунды.

Он извлек ребенка, протянул Грейс, одновременно подхватывая крючки телекинезом.

– Займитесь.

Будь они в больнице, малыша бы приняли Киран или Белинда, но сейчас их рядом не оказалось.

Грейс, на миг отвлекшись, выпустила свет, но тут же зажгла снова. Умница.

Ланс наложил зажимы, пересек пуповину. Оставалось извлечь плаценту и зашить операционную рану – уж завернуть малыша в пеленки практикантка должна суметь.

– Мэтр Даттон, так и должно быть? – спросила Грейс, и голос ее дрогнул.

– Нет. Держите крючки. – Ланс выхватывая у нее младенца.

Ребенок не кричал.

Было некогда гадать, в чем причина – лауданум ли, кровопотеря или преждевременное появление малыша на свет и незрелые легкие, не раскрывшиеся толком. Ланс устроил ребенка прямо на столе рядом с инструментами – все равно положить новорожденного в этой хибаре было больше некогда.

И заледенел, поняв, что не помнит, как проводить сердечно-легочную реанимацию без магии.

Нет, он помнил, как положить пальцы и что нужно сперва сделать спокойный выдох, а потом уже вдувать остатки воздуха в легкие ребенка. Но, пропади все оно пропадом, каково соотношение компрессий и вдохов? В Свином Копытце ему не раз доводилось реанимировать, но всегда – пользуясь заклинаниями.

Лихорадочно копаясь в памяти, Ланс машинально потянулся к магии. Заклинание сплелось само, почти без участия разума и – о чудо! – не провалилось в пустоту, как это случилось, когда он попытался воздействовать на дворфу, чтобы узнать, как ощущается иммунитет к магии.

Малыш – полукровка? Это многое объясняло.

Молясь про себя всему сонму забытых богов, Ланс снова коснулся ребенка заклинанием. Воздействие потребовало куда больше сил, чем обычно, словно вместо легкой спортивной рапиры ему вручили кузнечный молот. Но все же магия работала! Только бы не оказалось слишком поздно. Только бы не истощиться прежде, чем он сделает все, что нужно.

Сердечко ребенка забилось ровно и часто, легкие расправились. Крик показался Лансу оглушительным, хотя на деле был едва ли громче кошачьего мяукания.

Запеленав ребенка, Ланс пристроил его под мышку матери, чтобы не оставлять на столе без присмотра. Приложить к груди придется позже, когда зелье выйдет из организма женщины.

Спина покрылась липким потом, и ослабли колени, все-таки магическое истощение – крайне неприятная штука. Но по крайней мере руки не дрожат. Значит, убрать плаценту…

– Накожные швы – ваши, – сказал он Грейс, опускаясь прямо на пол.

Совершенно зря Ланс не положил в саквояж зелье восстановления магии. Что ж, выводы он сделает. И пару склянок в мобиль пристроит, и про реанимацию без магии перечитает. Задним-то умом все крепки.

– Мэтр Даттон? – встревоженно спросила девушка.

– Все хорошо, просто истощился, – успокоил ее Ланс.

Нет, до мобиля он дойдет. Сегодня практикантке и без того достало острых ощущений, не хватало еще полубесчувственного начальника на себе тащить. Ланс представил, как бы это выглядело, и едва подавил смех. Не надо, решит еще девочка, что он над ней смеется.

– Как удачно, что вы приехали к нам на практику, – сказал Ланс. – Один я бы сегодня не справился.

Она зарделась.

– Спасибо, мэтр Даттон, только я ничего особенного не сделала.

– Позвольте мне самому об этом судить. Вы ведь ни разу не встречались с такой патологией?

Вообще-то он тоже. Как-то миловали боги все эти годы.

– Нет. Не думала, что при этом бывает столько крови.

– Крови всегда кажется больше, чем на самом деле, так уж устроена человеческая психика. А вы отлично держались. – Ланс усмехнулся. – Когда я в первый раз присутствовал на родах, свалился в обморок.

– В самом деле?

– В самом деле.

Он тяжело поднялся. Интересно, хватит ли оставшихся крох магии, чтобы сотворить воды и привести себя в порядок? Хватило. Вот теперь можно тащить из машины складную каталку. Как раз и Грейс закончила.

Он проверил швы, подумал, стоит ли придраться к паре не слишком ровных стежков, и мысленно махнул рукой. Ребенок, пригревшись под боком матери, тихонько сопел.

– Будьте добры, приведите в порядок комнату, – попросил Ланс прежде, чем отправиться за каталкой. – Нехорошо будет, если госпожа Деахинай вернется домой, а тут все в засохшей крови…

«И мухах, которые непременно в ней разведутся», – подумал он, но не стал говорить вслух. Хорошая штука – бытовая магия, обычной водой разводы крови пришлось бы отмывать долго.

Он переложил дворфу на каталку, оставив малыша Грейс, и уже хотел везти женщину к машине, когда услышал:

– Мэтр Даттон, это лежало под кроватью. Запах странный.

Грейс протянула ему пузырек темного стекла, из горлышка пахло резко и остро.

Не может быть.

Ланс сунул мизинец в склянку, извлекая ярко-зеленую каплю. Не доверяя глазам, лизнул жидкость и тут же сплюнул.

Хорошо, что он давно не тот вспыльчивый парень, каким был, покидая столицу. В те годы, обнаружь он подобный пузырек у женщины, едва не погибшей из-за осложненной беременности, рвал бы и метал из-за человеческой, то есть дворфской, глупости, едва не унесшей на тот свет и мать, и ребенка. Сейчас он знал: делай, что должно, и будь что будет.

– Вытяжка горецвета. – Ланс огляделся в поисках мусорного ведра.

Лицо Грейс вытянулось.

– Она хотела избавиться от ребенка? Но на таком сроке это очень опасно!

– Что мы с вами только что и наблюдали, – меланхолично заметил Ланс.

Огляделся. Вроде комната в полном порядке. Ах, да…

– Грейс, вы не могли бы напоследок восстановить дверь? Признаться, я истощен почти полностью.

На лице девушки появилось возмущение. «Она создала нам столько проблем, довела вас до истощения, а мы ей еще дверь должны чинить?» – не надо было читать мысли, чтобы понять, о чем думает Грейс. Ланс мягко добавил:

– Пожалуйста.

Устроившись в мобиле, девушка наконец дала волю гневу:

– Как она могла?! Нет, я понимаю, бывают обстоятельства. Насилие, в конце концов. Но почти доносить и… – Она прижала к себе сопящий кулек.

Ланс улыбнулся ее горячности.

– Признайтесь честно, вас больше возмущает не то, что госпожа Деахинай чуть не убила себя и ребенка, а что она прибавила вам работы.

– Вовсе я не… – Она осеклась и вздохнула. – Мне обидно. Она едва не погибла сама вместе с малышом, вы истощились, а эликсир восстановления магии имеет неприятные побочки – и все это из-за глупого и опасного решения!

– С подобными глупостями вы будете сталкиваться каждый день, – пожал плечами Ланс. – Привыкайте.

– Но…

– Грейс, мы целители. Не воспитатели и не священники. Мы не можем изменить других. Не можем подумать за других, заставить ценить свою жизнь и здоровье, вести себя разумно и предусмотрительно. – Он усмехнулся. – Если бы все вокруг вели себя разумно и предусмотрительно, мир стал бы куда скучнее. Никто бы не пел серенады под окнами любимой и не творил прочей романтической чепухи, заставляющей сердце биться быстрее.