От кое-кого – не будем называть имён! – мне достался талант художника, и в один зимний вечер, когда они, перебивая друг друга, описывали мне себя и тех, кого волей судьбы уже не было с нами, я незаметно набрасывал их образы в своём альбоме. Вы и сами знаете: получалось что-то настолько примечательное, что я не скрывал восторга. А как они загорелись этой идеей!.. И спорили, и ругались, рассуждая, чья точка зрения на тот или иной вопрос покажется мне более полной. Я сажал каждого из них перед собой и долго и упорно расспрашивал. Наконец, я закончил наброски и разложил их перед ними веером. Споры и ругань на миг прекратились, и в нашей гостиной настала такая тишина, что те, кого вы назовёте «второкнижными персонажами», насмешливо хихикнули, стоя в дверях. Я попенял им пальцем, сказав, что их черёд непременно настанет. И – уверяю вас! – со временем с ними сложилась та же самая история!..

Возможно, вы бы хотели узнать побольше обо мне и моих братьях и сестре?.. Кто я такой, чтобы противиться вашей воле? Я родился в 1894 году в итальянском городе Флоренция, и на сегодняшний момент мне двадцать шесть лет. Как и мой дядя, я неизвестный – пока ещё! – писатель, и это мой первый серьёзный роман. Мой старший брат с детских лет мечтал связать себя с военным ремеслом, как и другой наш дядя, но в отличие от него он просто влюблён в море. Мой младший брат очень умный, а сестра-двойняшка, как и я, занимается творчеством.

В моей жизни, жизнях моего старшего брата и кузенов случилась не только революция, но и война. Первое не коснулось нашей семьи, поскольку к тому моменту, когда русский царь был свергнут, мы уже больше десяти лет жили в известной всему свету стране эмигрантов. Мой отец, прекрасно разбиравшийся в политике – не зря он положил на неё большую часть своей жизни! – ещё в год смерти Александра Третьего Романова, совпавший с годом моего рождения, не почувствовал в его сыне и приемнике монарха, способного повести за собой людей. Он ушёл со службы и хотел уговорить своего брата сделать то же самое, но тот не дал согласия. В дальнейшем это решение стало для него роковым. Мой отец в конце концов оставил попытки достучаться до дзмы и вместе с семьёй переехал в штаты к своему лучшему другу. Две мои тётки живут в Париже, а другая осталась с мужем в России. Что же до второго… боль в правом ухе до сих пор служит мне отчаянным напоминанием о том времени, когда я чуть не умер где-то под маленькой французской деревушкой, но чудом отделался только контузией. Меня срочно демобилизовали домой, и, пусть тогда я почти оглох, я весьма благодарен той гранате, которая разорвалась прямо у меня под боком: вояка из меня так себе, и, останься я в той мясорубке, то не мучил бы вас сейчас рассказами!..

– Do you want some tea, sweetheart?87

А!.. Вот и она: Мэри. Мы поженились всего полгода назад, и она ещё не говорит по-русски. Но очень старается!.. А ещё она мечтает когда-нибудь выучить грузинский. Я отговариваю её, зная, какая сумасбродная это, на самом деле, затея, но она почему-то упрямится. She is so sweet!88..

Моя Мэри совсем не похожа на жгучих горянок, чьи образы я с такой любовью расписывал на этих страницах. Это, впрочем, ничем не принижает ни их, ни её. Она миниатюрна и ласкова, и русый цвет волос очень ей к лицу. Она голубоглаза, и я очень надеюсь, что наши дети унаследуют цвет её глаз – мне-то от отца и дедушки достались чисто карие глаза!.. Она говорит, что, возможно, наши сын или дочь будут зеленоглазы в бабушку и всю её родню, и эта мысль мне тоже нравится.

Мы с Мэри совсем недавно обосновались в этой маленькой деревушке в юго-восточной части графства Саффолк, которую выбрали, чтобы быть ближе к её родителям, и наслаждаемся здесь провинциальным уединением. Я пишу статьи для местной газеты, а она печёт пироги на заказ, но после всех тягот, через которые мне пришлось пройти, я очень доволен и этим неброским счастьем. Проведённые на войне месяцы – всего лишь месяцы! – не прошли для такого романтика, как я, бесследно, но эта удивительная девушка вернула меня к жизни. Она же подтолкнула меня к написанию этой книги и до сих пор поддерживает во всех начинаниях. Мы поженились совсем недавно – и, надо признать, в большой спешке, – поэтому Мэри ещё не знает всех моих родных поимённо. По этой причине эти долгие месяцы, пока я писал оба тома, моя жена горячо переживала за судьбы «героев» и со дня на день с нетерпением ждёт финала. Любимцев у неё водилось несколько.

– Are you going to final here?!89 – горячо удивляется Мэри. Она принесла мне чаю на подносе и, раскладывая пирожные на столе рядом с пишущей машинкой, незаметно заглянула в мои листы.

– Тебе не нравится такой конец, дорогая? – спрашиваю я по-английски и улыбаюсь. – К сожалению, мне не о чем больше писать.

– А вот и неправда, – спорит со мной жена. – Ты оставил открытый финал для Sophie. Кого она выберет? А мой любимый David? Неужели у него такой печальный финал?..

Слушая её, я печально улыбаюсь. Предполагаю, что и вас замучают те же самые вопросы, а, поскольку продолжать историю я не намерен – если бы я решился на это, то, уверяю вас, никогда бы не закончил! – то передать вам слово в слово следующий разговор – это лучшее, что я могу сейчас придумать.

– Я тебе расскажу, – отвечаю я ей с готовностью, обхватываю руками за талию и усаживаю к себе на колени. Она хихикает. – А потом передам наш разговор как эпилог. Подумай хорошенько, о чём хочешь спросить!.. Я всё записываю.

Я целую её в шею, и она вновь хихикает. Мы поднимаемся. Я беру жену за руку и говорю, что с большим удовольствием съел бы пирожные её собственной выпечки за обеденным столом, за которым мы обычно вместе пьём пятичасовой чай. Хотя мы редко действительно пьем чай вместе, ведь Мэри по старой привычке слишком много суетится вокруг меня. Друзья, вы помните слова Вано-дяди в письме, которое он обращал к своей возлюбленной Катеньке?.. Он писал, что они встретятся вновь: в другой жизни, в другой реальности. По моему искреннему мнению, так оно в итоге и случилось!..

Мэри недавно исполнилось девятнадцать, когда она поступила в наш дом горничной. Я тогда только что вернулся с фронта и напоминал бочку с порохом, но это её не отвратило. Она с женским чутьём и вниманием относилась ко всем моим срывам и солдатской дёрганости, и в конце концов я горячо её полюбил. Её семья – мать-швея, отец-фермер – жили небогато, и она с детских лет трудилась, чтобы помочь младшим братьям и сестре. В годы войны даже помогала в госпиталях. Сомневался ли я когда-нибудь в её искренности?.. Родные указывали мне на это, но, подслушав однажды подобный разговор, она внезапно пропала из наших жизней. Я долгие месяцы потратил на её поиски и, когда всё-таки нашёл, не захотел отпускать. Я был, есть и останусь самым безнадёжным романтиком, которого когда-либо видывал свет!..

Мы подходим к столу, и Мэри, пока я сажусь, берёт в руки салфетку и стирает со стола хлебные крошки. Я умиляюсь, видя её такой, мягко хватаю за локоть и медленно опускаю на стул напротив. Когда же она наконец поймёт, что уже давно мне не прислуга, а жена?..

– Ну, – начинаю я весело и кладу локти на стол. Княжеская кровь с обеих сторон вовсе мне не мешает! – Давай же. Что интересует тебя в первую очередь?..

Поленья в пылающем камине уютно трещат. Разлитый по кружечкам чай щекочет мне нос, как и аромат яблочной шарлотки, испечённой рукой моей жены. Я молод, любим и чувствую за спиной крылья. Чего ещё мне желать от жизни?..

– Для начала. – Мэри заинтригованно ёрзает на стуле. – Почему ты делаешь финал именно сейчас?

– Ты ведь знаешь, что я пишу о Кавказе, – устало вздыхаю я. – А для многих из них Кавказ на этом остался позади.

– Но это так грустно!.. Нельзя забывать своих предков.

– Именно поэтому я и пишу эту историю, душа моя. Я чту и люблю свою Родину и очень хочу познакомить американскую культуру с ней. Уверен, что для неё это будет большая диковинка!..