Что-то неземное Кто мне писал-писал стихи? Кто диктовал все эти строки? Кто ночью отпускал грехи, А поутру – искал пороки? Кто тот, стоящий за спиной, Передвигающий фигуры? Грозящий славой и сумой Великий гений режиссуры? Не выйдет никогда на свет, Лицо всегда закрыто маской. Не станет он держать ответ, Боясь пред публикой огласки. Он Бог иль всё же человек? А может, что-то неземное… Давным-давно Он попросился на ночлег, Оставшись жить всю жизнь за мною. Пьяный Не говорите мне, что я глупею пьяный, Что я несу всё это время чушь. Да просто грустью я по жизни обуянный И становлюсь, похоже, неуклюж. Я в точности похож на моряка при качке, И брызги волн, как слёзы, на лице. Я с регулярностью решаю по задачке: А что в начале было, что – в конце? Мне помнится: вначале был сосуд прозрачный – В нём чистая вода из родника. А взгляд на мир такой простой и однозначный, И полная готовность для прыжка. А что в конце? Сорокоградусная водка. И огурец сиротский на столе. Седая грустная облезлая бородка, Потухший взор, повисший на стекле. Где-то знают, как надо Где-то знают, как надо. Где-то знают, как жить. Не меняя фасада, Бунтарей не будить. Они сверху приказы, Они сверху мозги. Нам простым и чумазым: Мысли, взгляды, шаги. Мы на ниточках люди Смеха ради висим. На нелепом этюде Лишь в сторонке стоим. Но спросите у «Гугла» Про глобальный развод: «Всё же кто из нас кукла, Ну, а кто – кукловод?» Если будет в настрое, Он ответит тебе: «Ты и то, и другое, Я в тебе, ты во мне». Дольмены Из камня плиты, как вопросы, Давя всей тяжестью на грунт, Ведут уж сотни лет допросы – Кто знает к душам их маршрут? Кто наконец раскроет тайну, Поняв их истинную цель, В хитросплетениях бескрайних Пророет к Логосу туннель? И там, во чреве матерь-камня, Прольётся серебристый свет. А луч, немного хулиганя, Покажет чёткий Божий след. И тот поймёт, что эти камни – Древнейший созданный портал, Прямые связи с Небесами, Переходящие в астрал. Дольменов путь совсем неблизкий, Они как тайный камертон, Перед историей расписка И скрытый смысл пред вечным сном. Когда туристы стали разъезжаться… Когда туристы стали разъезжаться И с моря потянуло холодком, Решили мысы бухты пообщаться И вспомнить между делом о былом. Того, кто слева, звали Толстым мысом. Он с гордостью в руках держал маяк. Смотрел он вдаль с таким глубоким смыслом, Над ним светился словно Божий знак. А справа нежился в лучах заката Мыс Тонкий – утончений господин. Играл он в паре роль аристократа, Похож был на шикарный лимузин. История в серёдке восседала, Качаясь в центре бухты на буйке. Чтоб не было меж мысами скандала В дебатах жарких о Геленджике. Ты виноват, что не такой как я Ты виноват, что не такой как я, На всё ты смотришь как-то по-другому. И в зеркале сегодняшнего дня, Себя ты видишь явно по чудному. Мне не понять как твой устроен мозг, Где он свободен, где на цепь посажен. И где тебе так важен внешний лоск, Когда труслив ты, а когда бесстрашен. Меж нами просто пропасть пролегла, И там на дне осколки нашей дружбы. А мост сожжён уже давно до тла, И диалог обоим нам не нужен. Ну что война? Мы к этому пришли? И мир, пусть катиться к чертям собачим? А лица светлые лежат в пыли, Как прошлый реквизит деньков ребячих. Но стоп, постойте, есть же Бог! Он должен нас обоих образумить, И в споре нашем подвести итог, Возникшему кровавому безумью. |
