Легко сказать. Учитывая круговорот событий, настигнувший корпус в целом и наш отряд в частности в последние недели и месяцы, о спокойствии речи не идет. Лишь изредка мне удается по-настоящему расслабиться. Хотя, не то чтобы мои мысли были забиты политическими разборками колониальных империй или внутриполитическими дрязгами российских родов.
— Сейчас закрой глаза, постарайся откинуть в сторону любые негативные мысли и подумать о чем-то успокаивающем, — продолжил говорить поляк, тон голоса которого стал спокойным и умиротворяющим. — Это может быть природа. В Кении зеленые луга и поля чая, табака и зерна сменяются бурыми буйными пустынными саваннами. Птицы поют о том, как долог путь из заснеженных лесов континентальной Европы в жаркое африканское лето, и как здесь разнообразна сама жизнь.
Тяжелые мысли после беседы с паном не слишком быстро покидали голову. Но, если подумать, за что можно любить эту страну — так это за ее несметную природную красоту. Мне вспомнились участки местных фермеров, занимающие пригород Найроби и тянущиеся вдоль многочисленных дорог и троп на юге страны.
Тут же мысли вернулись к последнему столкновению с искателями. Я уже успел обдумать те события, но все же мысли вновь и вновь возвращались к такой банальной и пространной вещи как судьба. Предопределена ли она богами? Или мы сделали выбор находиться в конце колонны и тем самым спасли себя от гибели. В отличие от бойцов Эрика. Знал ли полковник Мельников о готовящемся нападении или оно стало очередной неожиданностью для корпуса?
— Это необязательно должна быть природа, — сказал Ян, словно почувствовав, куда меня завели его предыдущие слова. — Это могут быть близкие тебе люди. Представь себе лицо того, кого ты ценишь и хочешь защитить. Или образ тех, кто помогает тебе чувствовать себя безопасней и спокойнее. Пусть твои мысли идут от самого сердца, от центра твоего тела. От ядра, на котором держится твой мир и твое мировоззрение. Позволь успокоению объять тебя.
Размышления о людях… очень похоже на высказанное недавно Змеем и отнюдь не новое представление о своих и чужих. Я не чувствую сомнений в том, что ни один искатель не отпустит живыми и невредимыми солдат Иностранного корпуса, если они встанут на его пути к разрывам или как-то еще помешают его целям. Пусть до столкновения я сомневался в ценности человеческой жизни, сейчас мне понятно лишь одно. Цена жизни искателя — одна пуля из «Волнореза». Если успеть нажать на курок вовремя, не придется смотреть на тлеющие угли от машины Эрика. И на горящие плоть и кровь его ребят.
Такое открытие не предусматривает успокоения. Оно предполагает равновесие. На одной чаше весов — те люди, которые искренне помогли мне закончить путь из одного мира в другой. Возможно, они никогда не узнают об этом и так и останутся при мнении, что помогали мне оправиться после проигранной дуэли. Возможно, я в этом мире не навсегда и смогу найти путь назад, к далеким-далеким звездам. Только сейчас в этом нет никакого смысла.
Матвей прав. Есть люди, которые были и останутся близкими мне навсегда, даже если нас разделяет бесконечные перипетии Вселенной. Когда-нибудь я вернусь в Новую Москву, в свой старый мир, и обниму сестру. Однако сейчас это невозможно. У Святослава тоже есть сестра и, как мне кажется, он бы хотел ей только добра. А у меня есть квад. Каждый солдат, убитый и умирающий не ради страны или далекой родины. А ради друг друга. Пока не прольются реки крови под светом незнакомых и чужих мне звезд.
— Хорошо, — услышал я далекий голос Яна, настолько же далекий, как созвездие Кассиопеи. — Теперь постарайся пропустить поток эмоций через себя. Так, словно умиротворенность движется от твоей души и пытается найти выход. Плавно, медленно, размеренно. Не позволяй эмоциям вести тебя. Сам веди свои эмоции в нужное тебе русло. Помни: ты здесь физически, но можешь спокойно ощущать свое внутреннее пространство.
Мне вспомнились строки забытого мною поэта, нарисовавшего один из пейзажей задолго до моего рождения:
Мерцали звезды. Ночь курилась
Весной, цветами и травой.
Река бесшумная катилась,
Осеребренная луной[29].
Не помню, есть ли у этих строк продолжение. Не знаю, получится ли у меня найти то самое спокойствие. Зато я отлично помню лицо одной веселой кенийской девушки, чей путь свел ее и меня под небом синим, где есть город золотой. Имя тому городу — Найроби. Имя той девушки — судьба.
— Прекрасно! — раздался громкий голос пана где-то поблизости, выводя меня из транса. — Пока достаточно. Открой глаза и не торопись подниматься с пола. Ты хорошо потрудился.
Я открыл глаза и окинул комнату затуманенным взором. Готов поклясться, что несколько мгновений назад видел Фэйт. На самом же деле, комната оказалась вовсе не комнатой, а малым тренировочным залом номер четыре. Чуть поодаль от меня стоял стул, который принес сюда Ян. Сам поляк все так же стоял передо мной, скрестив руки за спиной.
— А ты этот стул сюда откуда вообще притащил? — мне почему-то вдруг стало жутко любопытно узнать ответ на этот вопрос, словно от него зависела крепость колонн, поддерживающих основы мироздания.
— Хм… — пан с посмотрел на меня с удивлением и широко улыбнулся. — Я видел разные реакции на медитацию, но подобного просветления категорически не ожидал. Свят, стул стоял в подсобке. Ты же не думал, что я его из своей квартиры тащил до базы Иностранного корпуса через половину Найроби.
— Не думаю, — ответил я, все еще находясь в легкой прострации.
О том, что я так думал несколько секунд назад, говорить пану конечно же не стал.
— Пока можешь еще немного посидеть на полу, — взял нить разговора в свои руки Ян. — Когда соберешься с мыслями, перемещайся на прекрасный образец инвентаря данного зала.
— То есть назад на складной стул, — утвердительно добавил я, — который ты определенно не тащил из дома.
— Именно, — вновь позволил себе улыбнуться поляк. — Что касается медитации как таковой, я все же попрошу тебя следовать ей также, как ты следовал моим словам сегодня. Место может быть любым: твоя квартира, казарма или избушка в лесу. Важна именно духовная составляющая. Старайся задавать себе вопросы о том, какие события произошли с тобой в последнее время и какой эмоциональный отклик они у тебя вызвали. Думай о разном. Думай открыто. Помни, что ты не говоришь с чужим человеком. Ты говоришь с самим собой. контролируй свои эмоции и позволь им выйти наружу.
Сложно сказать, в состоянии ли я полностью контролировать собственные чувства. С одной стороны, сейчас я в полном порядке. Голова не гудит, а меня не покидает ощущение легкости. С другой стороны, в последнее время вокруг все чаще начали звенеть тревожные звоночки.
Тем не менее, я не эгоцентрист. Столкновения с искателями, грабежи сомалийских наемников и пиратов, да хоть бандитизм местных преступных групп: все это происходит не из-за меня и не для меня, а именно что вокруг. Я лишь вовлечен во все эти события как офицер Иностранного корпуса и как дворянин. По крайней мере, хоть на бумаге я действительно дворянин.
— Что касается эмоций, — продолжил уверенно говорить пан, — то я рекомендую тебе выбрать определенное время для медитации. Это может быть сложно, учитывая службу, но это определенно пойдет тебе на пользу и, вероятно, еще немного приблизит тебя к возвращению на путь контроля маны. Я бы предложил утренние часы, во время или незадолго после рассвета. Не забывай, что центром во время медитации должно служить твое сердце, оно же будет для тебя символизировать ядро. Твоя цель — не идти по проторенным другими дорожкам, а найти свой путь в единстве мириады охватывающих тебя эмоций.
— Ты раньше уже помогал кому-то с восстановлением? — поинтересовался я.
