Жить можно.

Если так подумать, переход границы – преступление не слишком серьезное. Оружия при нас не было. Правда, денег очень много. Но разве это преступление?

Лязг засова.

– На выход, без вещей.

Или расстреливать повели, или выдавать России. Вещей у меня тут и в самом деле – немного. Только сумка с деньгами…

– Стоять… проходим.

Идем по коридору. Могут ли пристрелить? Могут – с такими-то деньгами. Я – никто, документов нет. Закопать в лесу – никто не хватится.

– Стоять.

Лицом к стене не сказали. Вместо конвоя – меня ждали двое, в штатском. У одного была моя сумка.

– Наручники снимите, – распорядился один из них

Уже лучше. Щелчок замка… свобода.

– Следуйте за нами.

Идем… один впереди, другой сзади. Выходим… джип Гелендваген… кто-то за рулем… темнеет.

– В машину, назад.

Ну… с Богом, как говорится. Интересно – и сейчас мне выпадет чет?

Тронулись.

– Экстрадировать будете? – поинтересовался.

Белорусские КГБшники ничего не ответили.

…

Мы ехали через Минск. Я не был в этом городе с конца девяностых – тогда я жил здесь какое-то время перед тем, как перебраться в Прибалтику. Город я не узнал – это был совершенно другой город…

Тот Минск – запомнился мне грязным снегом, сталинками – Минск это настоящий заповедник сталинской архитектуры, своего рода «сталинский Петербург», да почему то автобусами ЛАЗ, «наташками». Сейчас – в панораме высокого окна тяжелого внедорожника передо мной был другой Минск. Узнаваемый – и в то же время другой.

Все старые дома – новенькие, чистые, отремонтированные. В автомобильном потоке – одни иномарки, советских машин совсем не осталось, сами дороги ухоженные, гладкие как стекло. Везде освещение. Сталинские дома в центре – меняются на высотную застройку. Все современное и новое… прозрачные аквариумы огромных автобусов МАЗ, остановки, общественные пространства, ровные дороги… все.

Мы проехали через центр, выбрались на берег реки Свислочь. Там – на место старого, одно и двухэтажного Минска пришли жилые высотки. В свете прожекторов шло еще какое-то строительство, очень большое…

– Что это? – спросил я сопровождающего

– Минск-Сити, – с гордостью ответил он, – китайцы строят…

Я понял. Это был показ. Кто бы не выдернул меня из следственного изолятора КГБ – он чего-то от меня хотел. И потому он решил показать мне новый Минск, чтобы заручиться моей поддержкой в чем-то.

Но – в чем? И кто?

…

Гадать мне пришлось совсем недолго. Гелендваген вдруг выехал на тротуар и остановился. В нескольких метрах от нас впереди, мордами к нам стояли еще два Гелендвагена, фары были включены на ближний свет. От этого плохо было видно людей, которые стояли, опираясь на парапет набережной, и смотрели на тот берег. Один был среднего роста – только это я и смог разглядеть.

Во втором я узнал Слона…

Сотрудник белорусского КГБ открыл дверь с моей стороны.

– Идите. Вас ждут.

Ну… раз ждут. Невежливо заставлять людей ждать…

Я вышел из машины, совсем не похожей на тюремный автозак и направился к одиноко стоящим людям на набережной. Чем ближе я подходил, тем больше видел деталей – легкая куртка, легкомысленная бейсболка на голове. Но судя по тому, как он стоит, человек в годах. Впрочем, вряд ли будет другое, на самый верх молодые редко забираются…

Когда я подошел ближе – неизвестный мне человек обернулся, и я узнал его.

Виктор Шилин. Куратор всех белорусских спецслужб. Бывший генеральный прокурор Беларуси.

Шилин – появился около «батьки» с самого начала, никто не знал, где он обучался контрразведывательным навыкам – говорили, что он был начальником военной контрразведки в стратегической ракетной дивизии. Другие говорили, что он начинал следователем в военной прокуратуре. Говорили многое, но факт оставался фактом – именно Шилин создал структуру белорусских спецслужб, которая на корню подавила как минимум два Майдана. Именно Шилин создал «Оперативный центр» – не имеющий аналогов центр, подчиняющийся лично президенту и не контактирующий ни с одной белорусской спецслужбой. Именно Шилин – в числе прочих наладил контакты белорусов по всему миру – белорусская ЧВК обучает венесуэльский полицейский спецназ, они же обучают, а в некоторых случаях и обеспечивают охрану эмиров Катара и некоторых эмиратов ОАЭ. Если не верите мне, съездите в Доху – наших там нет, а вот белорусы – почему то есть.

Вопрос – зачем я нужен Шилину? И при чем тут Слон?

Шилин ничего не говорил, он только смотрел на меня больше минуты, потом повернулся к Слону, сказал характерным, высоким, почти женским голосом, совершенно ему не подходящим.

– Я пожалуй, вас оставлю…

– Да, Валерий Викторович…

Они со Слоном пожали друг другу руки, и Шилин отправился к машинам.

Теперь мы стояли уже вдвоем…

– Я надеюсь, ты извинений никаких не ждешь?

Я покачал головой.

– Вот и хорошо. Тогда – у меня есть для тебя работа.

Я снова покачал головой.

– Что это значит?

– То, что с меня хватит.

– Ты предпочитаешь сидеть в тюрьме?

– Рано или поздно выпустят. Зачем им я нужен?

– Это Беларусь.

– И что? Значит, тем более выпустят, на хрена я им? Отсижу за незаконное пересечение границы и выйду.

– А дальше?

Я пожал плечами.

– Уеду. Что мне тут делать?

– В Латинскую Америку?

– В нее самую.

Слон улыбнулся.

– И сможешь без работы?

– Смогу.

– Не лги себе.

– А я и не лгу. Знаешь, в чем проблема, Слоняра? Я перестал верить.

– Во что?

– В то, что есть какая-то цель, ради которой мы все это делаем.

– Цель у нас была и есть одна – безопасность нашей страны.

– Ты е…нулся? Что мы сделали с Украиной – ты можешь мне объяснить? Ну да, жили рядом с нами люди, в понедельник их мама родила, что тут поделаешь. Как-то жили, о чем-то мечтали. Ну, в Европу хотели – и что? То, что сейчас – лучше?

– А ты знаешь, что – сейчас?

– Представь себе – знаю. Я сюда с несколькими украинскими семьями съ…вался. По дороге друг друга перестреляли.

– И ты видишь в этом нашу вину?

– А ты – нет? Мы же спровоцировали у них гражданскую войну вместо того чтобы помочь. И теперь нормальных выходов из ситуации просто нет. У нас под боком будет или нацистское государство, с которым рано или поздно придется воевать, или рассадник преступности, террора и бардака всех мастей, или одна большая американская военная база. И все это – мы обеспечили своей стране сами, своими руками – мы, а не США и НАТО. Нам это г…о расхлебывать, нашим детям, и хорошо, если не внукам! А знаешь, почему так? Ты можешь сказать нормально, ради чего мы работаем? Нет. И я – нет. Мы просто играем в игру. И так как нет никаких моральных ограничений, нет никаких целей – играть у нас получается хорошо. Лучше чем у других. Лучше чем во времена СССР – совковый народ был слишком наивным. Но цели этой игры – нет, игра для нас и стала целью. И украинцы это – представь себе, поняли. Мы же им ничего не предложили…

– Все сказал?

– Слон. Давай без этого, а?

– Тогда послушай меня. Везде и всегда бывают ошибки. Вслух этого никто не признает, но здесь и сейчас, я тебе скажу – да, накосячили и сильно. Я видел, как принимались решения. Могу тебе сказать – никто такого не ожидал. Но то что ты говоришь – это п…ц.

– Это правда.

– Это правда, которая никому не нужна! Если тебя сбили с ног, вставай и иди дальше!

– Да, но не тогда, когда тебя сбила с ног бутылка бормотухи. Если так, то лучше все же полежать…

– Ну, и вот что с тобой делать?

Слон отвернулся к строящимся огням Минск-сити.

– Извини, – сказал я, – наверное, я слишком долго был на гражданке. Быстро разучаешься говорить «так точно».

– Я ушел из ГРУ, – сказал Слон.

О как…

– Поздравляю

– Да не с чем поздравлять.

– Сам или ушли?

– Да как сказать…

– Из-за меня? – спросил я.

Убийство Пивовара – серьезный косяк. Могли и спросить.