Около одиннадцати вечера в оперативный штаб позвонил офицер Береговой охраны с предложением продолжить направлять в Мемориал вертолеты и лодки. «Они выделят еще пять вертолетов, чтобы вывезти из больницы всех пациентов уже сегодня вечером», – сообщила Кордрэй Арвину и другим участникам переписки. Когда Береговая охрана предложила расширить эвакуационные мероприятия, в оперативном штабе находился только один медик, анестезиолог Поль Примо, и он от всей души поддержал этот план. «Ну конечно, давайте!» – воскликнул он. С ним согласился находившийся рядом больничный священник. Примо потом вспоминал, что отец Марси воскликнул: «Прекрасно, черт побери!» Рации у Примо не было, поэтому он бегом побежал вниз, в гараж, а затем вверх, на вертолетную площадку, чтобы предупредить эвакуационную команду.

Внезапно непривычную ночную тишину, которую не нарушали ни шум уличного движения, ни жужжание кондиционеров, разорвали выстрелы. Со стороны соседних затопленных домов послышались далеко разносящиеся над водой голоса людей и плеск: кто-то явно пытался либо идти вброд, либо плыть.

Медики с помощью пластиковых хомутов укрепили по периметру вертолетной площадки мощные фонари, чтобы обозначить посадочную зону, не подозревая, что яркий белый свет может практически ослепить пилотов, которые при работе в темноте надевали очки ночного видения.

О предложении Береговой охраны на вертолетной площадке стало известно еще до того, как до нее добрался Примо, и оно было отклонено. Незадолго до этого кто-то оступился в темноте и едва не свалился с края платформы. Примо прекрасно понимал, насколько велика была вероятность подобных происшествий. Еще совсем недавно он сам, впервые выйдя на вертолетную площадку и поставив ногу на имитировавшую ограждение ржавую проволочную сетку, испугался, что она не выдержит его веса. Но как бы то ни было, тот факт, что предложение ускорить эвакуацию не было принято, очень его огорчил.

Все шестнадцать малышей, находившихся в критическом состоянии, и большинство тяжелых взрослых больных к этому моменту уже были вывезены из Мемориала. Таким образом, удалось эвакуировать двадцать пять человек, включая пациента с ножевым ранением. Однако затем сгустившийся туман сильно затруднил полеты. Координатор «Акадианы» не планировал вызывать в среду увеличенный флот частных вертолетов для экстренной перевозки больных. Служба занималась эвакуацией людей, находящихся в критическом состоянии, но при этом имеющих серьезные шансы на выживание. По сведениям координатора, в Мемориале эта задача была решена. Между тем другие больницы все еще ждали помощи. Координатор упаковал свой спутниковый телефон, дождался момента, когда туман начал рассеиваться, и стал смотреть в небо, чтобы, увидев подлетающий вертолет, подать ему фонарем сигнал на посадку, а затем отправиться на нем в больницу «Тулейн» в центре города. У него не имелось никакого желания оставаться в Мемориале на ночь. Он побывал в помещении приемного покоя, где было темно и опасно, а у него с собой был только пистолет сорок пятого калибра.

Примерно в районе одиннадцати вечера большой, тяжелый вертолет Береговой охраны «Джейхок» начал снижаться, готовясь к посадке на больничную площадку. Координатор «Акадианы» подумал, что пилот среагировал на его сигнал. Однако на самом деле вертолет был направлен в Мемориал турбовинтовым самолетом С-130, отслеживавшим все поступающие с земли просьбы о помощи. Экипажу вертолета была поставлена задача эвакуировать всех оставшихся в больнице пациентов. Однако кто-то из медиков, находившихся на вертолетной площадке, сказал пилоту, что пациентов, остро нуждавшихся в эвакуации, в больнице не осталось и будет лучше, если вертолеты Береговой охраны прилетят в Мемориал после рассвета. Экипаж вертолета передал эту информацию наверх и получил распоряжение лететь в «Тулейн», захватив на борт координатора. «Джейхок» также должен был доставить туда специальное оборудование весом около тысячи фунтов, которое днем было снято с других вертолетов, чтобы в кабины могло поместиться больше больных. «Джейхок» Береговой охраны улетел, не взяв на борт ни одного пациента.

Количество больных, остававшихся в Мемориале, сократилось со 187 до примерно 130. Здесь также находились 460 сотрудников, 447 членов семей, а также 52 пациента «Лайфкэр», семеро из которых были подключены к аппаратам искусственной вентиляции легких.

День четвертый

Среда, 31 августа 2005 года, раннее утро

После полуночи медсестры реанимационного отделения собрались в одном из помещений на восьмом этаже больницы. Они радостно хлопали ладонями, толкались спинами, поздравляя друг друга. Им удалось обеспечить благополучный вывоз в безопасное место всех пациентов, в отношении которых не было распоряжений об отказе от реанимации, несмотря на удушающую жару, неразбериху и невероятные физические усилия, которые для этого потребовались. Две медсестры всю ночь дежурили около двух еще живых больных с РНРМ, которые остались в больнице.

Некоторые из сотрудников нашли в себе силы, чтобы провести уборку кое-каких помещений и разместить в них матрасы. Затем персонал больницы и их родственники расположились на отдых. Они передавали друг другу кислородную маску, по очереди вдыхая живительный газ и освежая им лицо. Кое-кто из медсестер, начиная осознавать масштабы катастрофы и то, что после нее их, скорее всего, разбросает по другим лечебным учреждениям, принялись вслух гадать, удастся ли им еще когда-нибудь поработать в Мемориале, где они долго трудились бок о бок, набираясь профессионального опыта. Главная медсестра реанимации Карен Уинн высказала опасения, что этого не случится. Одна из ее подчиненных, Лори Будо, с ней не согласилась. Ее мать, пенсионерка, в прошлом работавшая медсестрой в реанимационном отделении Мемориала, в свое время обучала многих из нынешних штатных сотрудниц. «Лично я сюда вернусь», – заявила Будо.

Кто-то сказал, что события минувшего дня могли бы лечь в основу хорошего телевизионного фильма. Будо, темноволосая женщина с лицом «сердечком» и широкими бровями, сказала, что хотела бы, чтобы ее сыграла Деми Мур. Ее давняя напарница по ночным сменам Шери Ландри, невысокая и плотная, с тяжелыми верхними веками, выгнутыми дугой бровями и взглядом, в котором читалась мудрость человека, которого не слишком баловала жизнь, выразила желание, чтобы ее роль отдали Кэти Бейтс. На роли медбратьев реанимационного отделения, решили присутствующие, следовало взять Бена Аффлека, Мэтта Дэймона и Джуниора Сио, знаменитого футболиста, который тогда еще был жив и играл за «Дельфинов из Майами». Они лучше других передали бы образы героев – крепких парней, которые в адскую жару перетаскивали пациентов наверх, на вертолетную площадку.

Вместе с Лори Будо в больнице находилась ее восемнадцатилетняя дочь. Их полосатый котенок Хани сидел в переноске где-то в погруженном во мрак гараже. Лори Будо вместе с дочерью отправилась туда, чтобы, воспользовавшись темнотой, перенести котенка наверх. Нахождение животных в здании больницы было запрещено, но Лори отработала ночную смену в субботу, еще до урагана, потом все воскресенье провела на ногах, готовя к эвакуации больных, а уже после этого выдержала двухдневное дежурство. Лори чувствовала, что в этот момент ей, дочери и котенку лучше побыть вместе. Хани был частью семьи. На обратном пути, поднимаясь из гаража вверх по лестнице, Лори Будо время от времени оборачивалась и светила фонарем назад. Много позже она написала, что у нее было такое ощущение, будто следом за ней по лестнице двигалось что-то страшное, представлявшее угрозу.

В оперативном штабе непрерывно звонили немногие еще работавшие мобильные телефоны. Представители Береговой охраны не хотели отказываться от идеи продолжения спасательной операции в ночное время, в особенности после того, как им стало известно о семи пациентах, подключенных к ИВЛ, а также о том, что уровень воды поднимается и через несколько часов больница может остаться без электричества. Кто-то из медиков отправил охранника разбудить доктора Ричарда Дейчмана и спросить у него, что следует сказать офицеру Береговой охраны по поводу отправки вертолетов за пациентами «Лайфкэр». «Передайте, чтобы они прислали вертолеты утром», – ответил Дейчман. «Можно подумать, что от нас сейчас что-то зависит», – подумал он при этом. Дейчман считал, что снова открывать ночью площадку для приема вертолетов опасно: медперсоналу необходимо было хоть немного отдохнуть.