Через мгновение я осознал, что мне хочется пожрать Солнце, вкусить его лучей и тепла, уничтожить их, вобрав в себя...
Я взвыл от восторга и бешеного ГОЛОДА, скрутившего мне нутро, потом, повинуясь порыву дикой страсти, начал взлетать, воспользовавшись впитанным заклинанием Полётова.
Вот бы добраться до Солнца, откусить от него хоть кусочек...
Солнце теперь мне казалось огромным блином — горячим, дымящимся, с красной икрой и зеленью, оно было таким же притягательным, даже больше!
Солнце теперь казалось мне богиней, самой прекрасной в мире, которую я жаждал изнасиловать...
Я уже был метрах в десяти над землей, я впервые летал сам, без помощи самолета или Полётова, но меня это не волновало, я думал только о Солнце, я смотрел прямо на него, не в силах оторвать взгляд, так что у меня заслезились и заболели глаза...
— Стоо-ой! — заорал мне снизу перепуганный и мокрый граф Мухожуков, вылезавший из ручья, — Князь, стой! Не улетай! Не оставляй меня в этой срани! О, Боже, демон...
Последнее слово графа относилось к кенгуру, которое с интересом наблюдало за Мухожуковым из зарослей тростника.
Граф в страхе атаковал несчастное кенгуру своим родоклановым заклинанием, наслав на зверушку орды волшебных мух.
Кенгуру гавкнуло, а потом поскакало прочь, в сумке на животе у кенгурихи при этом трясся её детеныш...
— Граф, это просто кенгуру, — крикнул я с высоты уже двадцати метров, — Не демон. Так что отзови своих мух, а то сейчас сдам тебя местной природоохране! А я лечу к Солнцу...
— К Солнцу? — голос Мухожукова я уже едва слышал, так высоко я взлетел, — Князь, остановись! Солнце же сожжет тебя! Да ты и не долетишь до Солнца, там безвоздушное пространство. И космос. У тебя в космосе глаза лопнут и вытекут, как у Шварценегера в фильме «Вспомнить всё»! Князь, а как же я... Не бросай...
Так.
Похоже, что граф прав.
Я совсем обезумел от ГОЛОДА. Мне не долететь до Солнца, это было очевидно. Я летал на родоклановом заклинании Полётовых, а Полётовы летали только в пределах земной атмосферы, даже их Старший. Конечно, у меня восемьдесят восьмой ранг, но...
Мухожуков говорил логично. Солнце слишком далеко. И оно в космосе. Меня там уничтожит, какой бы имбой я не был тут на Земле. А даже если я долечу каким-то чудом до Солнца — то оно меня просто-напросто сожжет.
Без шансов.
Я совсем поехал кукухой.
Но взять себя в руки было нелегко, когда я начал опускаться вниз на землю, ощущения были такими, как будто я вырываю у себя самого сердце. Как будто я отказываюсь от самого дорого и ценного, как будто я умираю от жажды, но не разрешаю себе самому пить.
Паршиво.
Вообще всё было паршиво, с тех самых пор, как я инициировался в качестве Крокодила. Да, у меня была МОЩЬ, но я едва мог её контролировать.
Моя сущность сводила меня с ума. Всё было, как во сне...
Я опустился на траву, потом присел на неё. Солнце... Нельзя мне смотреть на Солнце. Я натянул на голову плащ, закрывшись от соблазнительного светила.
— Князь, не улетай от меня! — услышал я сквозь плащ нытье Мухожукова, — Не бросай меня в этой Африке! Тут, говорят, людей едят!
Вообще, Мухожуков был отчасти прав. Съедение ему действительно угрожало. Вот только глупый граф не понимал, что вырвать ему сердце и сожрать его хочу я — Крокодил, а не африканские людоеды.
Смотреть на Мухожукова мне было тоже тяжко, хоть и легче, чем на Солнце.
Впрочем, сейчас я закрылся плащом, который натянул себе на голову, так что не видел больше ни Мухожукова, ни Солнца, мой голод слегонца ослаб.
— Граф, это не Африка, — ответил я, — Австралия. Кенгуру водятся только в Австралии. Надо было в гимназии географию учить, а не продавать коноплю младшеклассникам.
— Я продавал спиды, а не коноплю, — обиделся граф, — И старшеклассникам, а не младшеклассникам! И какого лешего мы делаем в Австралии, князь? Ты же говорил, что мы телепортируемся в Ломоносовский порт. На тридцать километров от твоего отеля, князь! На тридцать! Как блядь вообще можно промахнуться и попасть вместо Ломоносова в Австралию, на другой конец сраной Земли?
— Ну прости, граф, — вздохнул я, — Пойми, что заклинание телепортации — не моё. Это родоклановое заклятие Подскоковых-Кабаневичей. И я им пользовался впервые в жизни. Тут неудивительно чутка ошибиться.
— ЧУТКА? — завыл Мухожуков, — Да какой чутка, ты промазал на тысячи километров, мать твою...
— На десятки тысяч, Мухожуков, — поправил я.
— Плевать. Князь, молю, давай вынимай нас из энтой поганой Австралии! Вообще, мы сейчас закон нарушаем, мне в принципе запрещен выезд за пределы Сердце-Руси, постановлением Охранного Отделения, еще с тех пор, как я попался на продаже китайского опиума холопам Жаросветовых...
— Ого, графа Мухожукова волнует закон, надо же, — процедил я, — Ладно. Погоди. Сейчас.
Вообще, все вышло на самом деле погано.
Заклинаний телепортации Подскоковых-Кабаневичей у меня было всего три в сутки. И одно из них я только что бездарно слил. А сейчас потрачу и второе, чтобы вернуться обратно в Питер.
Так что у меня останется лишь одна доступная телепортация, а между тем, это заклинание бы мне весьма пригодилось, если вдруг начнется заварушка.
Из моего отеля до Ломоносовского порта мы с графом могли бы доехать на такси минут за сорок. Но я решил выпендриться и телепортироваться. Мне просто хотелось проверить новое выученное заклинание, протестировать его.
И вот, блин, дотестировался.
С другой стороны — а как еще прикажете мне учиться использовать новые заклинания, как не через ошибки и горький опыт?
По крайней мере, сейчас я узнал, что могу телепортироваться даже за пределы Сердце-Руси, хотя на это не был способен даже Старший Кабаневич. Видимо, мой восемьдесят восьмой ранг успешно продавливал магию камней Ивана Грозного, которыми были окружена вся граница Сердце-Руси.
А раз так — то может быть и Полётовское заклинание у меня мощнее, чем у самого Старшего Полётова? Может быть я все-таки могу долететь до Солнца...
Но об этом ни-ни. Не думать об этом! Вообще забыть, иначе мне опять башню сорвёт...
Я открыл на смартфоне гугл-карту и уставился на Ломоносовский порт на ней.
Так. Сосредоточиться.
Ломоносовский порт. Ломоносовский порт. Ломоносовский порт.
На берегу Финского залива. В тридцати километрах от Питера.
Я попытался представить себе порт, корабли, море, чаек, темное осеннее питерское утро.
Это было нелегко, учитывая, что тут в Австралии сейчас были весна и солнечный рассвет.
Но надо было сосредоточиться на нужных образах. Вообще, сами Кабаневичи умели телепортироваться по координатам, просто по циферкам, но, как объяснил мне князь Глубина, подобная телепортация требовала скилла, опыта и навыка в картографии, которых у меня пока что не было.
— Ладно, — решился я, протягивая руку, — Давай лапу, Мухожуков. Переместим тебя в Ломоносов, в лучшем виде.
— Ага, главное, если еще раз промажешь — то пожалуйста не в Антарктиду, князь, — попросил Мухожуков, — Я в одном мундире, я там замерзну нахрен...
— Не ссы.
Я, так и не стащив с головы плаща, нашарил руку графа, крепко схватил её, а потом кастанул нужное заклинание.
Голубая вспышка. Потом темнота.
На самом деле телепортироваться самому — это ни фига не так, как когда тебя телепортирует кто-то из Кабаневичей.
Разница между самостоятельной телепортацией и телепортацией, когда тебя переносят, примерно такая же, как между тем, когда ты сам ведешь авто и тем, когда ты дремлешь, развалившись на пассажирском сидении.
Только в отличие от поездки за рулём машины во время телепортации у тебя есть лишь один миг, чтобы сосредоточиться на нужном месте и переместиться туда. Всего одно мгновение, в которое ты должен напрячь все силы и не накосячить...
Снова голубая вспышка.
— Да что ж такое-то? — разнылся Мухожуков, — Я проклят что ли?
Теперь мы оказались не абы где, а в общественном туалете. В крайне грязном и во всех смыслах засранном туалете.
