– Давай-давай, беги обратно, – усмехнулся Игорь. – Меня уже тошнит от ваших пионерских сказок. И от твоей рожи тоже.

Мужчина развернулся и двинулся дальше. Дойдя до подземного перехода, смешался с толпой и сбежал по лестнице. Лев не стал его догонять. Он спешил обратно к друзьям, решив как можно скорее забыть об этом странном субъекте – Игоре Молчанове.

Полуденное солнце прорвалось в щель между гардинами и лучом мощного лазера било в цель. Целью был левый глаз Льва. Красные круги расплывались в голове и превращались в огненные блины от штанги, летящие куда-то в затылок. Бум-бум-бам. Лев слабо мотнул головой, ища рукой хоть что-то, чем можно накрыться. Ни подушки, ни одеяла. Он прикрыл глаза ладонью. В нос ударил гадкий запах табака. «Курил! Вот дурак!» Его начало мутить и руку пришлось убрать, но солнечный луч моментально напомнил о себе. Тогда Лев решил перевернуться. Собравшись с силами, он качнулся вбок – и свалился на пол.

Больно ударившись лбом, Лев наконец-то разлепил глаза. Теперь к «бум-бум-бам» добавился звук дрели. Кому пришло в голову делать ремонт именно сейчас? Но через пару секунд он осознал, что это виброзвонок его телефона. Где лежит телефон, он понятия не имел. Также он не знал, который сейчас час и какое число. Он вообще мало что помнил.

Вчерашний день выплывал сквозь дурноту клочками, размытые сцены зависали ненадолго и исчезали. Кто предложил поехать к нему домой и продолжить? Кажется, Славик. А Макс им сказал, что неправильно соображать на двоих, когда есть третий товарищ, который до понедельника совершенно свободен. Дальше было такси, супермаркет у дома и заказ пиццы. Потом ещё одна вылазка в супермаркет, братание с какими-то мужиками во дворе. Чем всё закончилось, как Лев вернулся в квартиру и где его друзья сейчас, вспомнить не удалось.

Телефон вновь разразился нудным жужжанием. Лев с трудом встал и побрёл в направлении звука. Смартфон валялся в прихожей на полу, рядом с брюками, скомканными и брошенными тут же. Лев наклонился и протянул руку, но ответить не успел. Тогда он улегся на прохладную плитку. Солнце сюда не дотягивалось, а лёгкий сквозняк приятно охлаждал ушибленный лоб. Лев растянулся, подложив под голову брюки, и задремал. Но телефон снова ожил. «Вот ты гад!» – прохрипел Лев.

Звонила Альбина. Если он сейчас ответит, то жена моментально всё поймёт. Нет, подходить к телефону нельзя. Но изучить размер катастрофы надо. Дождавшись, когда вызов прекратился, он открыл уведомления. «Так, понятно, мне конец. От Али двадцать пропущенных и пятнадцать смс. Что делать будем, друг дорогой?»

Оттягивая момент объяснения с женой, Лев открыл другие сообщения. Одно из них было от Ольги: она прислала ссылку на папку с фотографиями. «Когда она успела столько наснимать? – удивился Лев. – Да, надо мне худеть». Продолжая лежать на полу, он лениво листал фотографии, пока не дошёл до последней общей, около Булгаковского дома. «Какие лица испуганные у всех, – хохотнул Лев, – особенно у Наташки! Могильная мафия! Это ж надо такое придумать. А Игорь стоит как ни в чём не бывало, улыбается, руки в боки. Тату хоть рассмотрю».

Лев увеличил снимок и приблизил к прищуренным глазам экран. Черно-белой, красиво растушёванной татуировкой от локтя до кисти оказался мощный бородатый викинг в шлеме, закрывающем скулы и глаза. Длинные волосы извивались на рельефной груди. Фоном для воина стал скрупулёзно прорисованный щит. Викинг стоял, опираясь на меч. Лев задержался на рукоятке, украшенной резьбой и камнями, затем перевёл взгляд на клинок. Восемь символов располагались один под другим. Вначале Лев решил, что это руны, но, приглядевшись, понял, что ошибся. Между тем, они были ему знакомы. Лев запустил левую пятерню в шевелюру и замер, мучительно соображая. «Где же я это видел? Что-то очень знакомое. Давай, напряги извилины». Извилины шевелились слабо. Оставив задачку на потом, Лев с шумом выдохнул и отправил сообщение Альбине: «Лисёнок, у меня всё хорошо. Я поздно лёг, смотрел видеокассеты с отцом и уснул под утро. Вечером, как обещал, приеду на дачу. Целую. Твой Львёнок».

Через минуту она позвонила. Лев проявил чудеса изобретательности: прошепелявил, что чистит зубы – лишь бы Альбина не поняла, что он еле языком ворочает после вчерашнего. Вспомнив о бутылке коньяка, отполированной пивом во дворе, да ещё и с сигареткой, Лев протяжно застонал. Как он мог так напиться! Хорошо помянул отца, ничего не скажешь. «Лев Евгеньевич, вы алкаш», – с чувством произнёс он.

Лев медленно поднялся и поплёлся в ванную, а спустя час завтракал на кухне, без энтузиазма ковыряя вилкой яичницу. «Как в детстве, – подумал он, усмехнувшись, – никогда не ел желток ни в каком виде. Вот так же сидел и ковырял, надеясь, что мама сжалится надо мной. Чертил ещё от скуки…». Воспоминание яркой вспышкой толкнуло его в грудь и бросилось горячей волной в лицо. Щёки пылали. Лев вскочил и забегал по кухне, сжав в кулаке вилку. «Не может быть! Нет! Этого не может быть!» – выкрикивал он.

Лев бросился к телефону. Тыкая дрожащими пальцами в экран, зашёл на страницу Ольги, нашёл снимок и увеличил татуировку Игоря. Да, это тот самый шифр. «Ничего не понимаю! Как это возможно! Это же я придумал! Что это всё значит, в конце концов?!» Он не мог вспомнить, что обозначали эти символы, но был уверен, что не ошибается. Лев тогда увлёкся фильмами и книгами про шпионов, разведчиков, секретные коды. Отец предложил ему самому изобрести тайный язык. И Лёва придумал. Они писали друг другу записки и прятали в укромных уголках квартиры. Сколько радости было, когда он находил шифровку! Переводил, писал ответ и прятал в новом месте.

Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Нужно прочесть слово на руке Игоря. Лев, чувствуя, что разгадка не сулит ничего хорошего, пошёл в комнату сына. Когда-то это были его владения. У окна стоял письменный стол, слева от него – книжный шкаф во всю стену. Напротив – кровать. Лев поставил деревянный стул к полкам и с кряхтеньем встал на него ногами, отчего тот жалобно заскрипел. У Льва кружилась голова, от волнения темнело в глазах. Он никак не мог найти нужную книгу и нервничал ещё больше. Наконец пальцы пробежали по золотому тиснению на корешке. Лев вытащил из плотного ряда «Щит и меч», осторожно опустился на стул, перевернул книгу и потряс. Из середины выпал белый листок и, покачиваясь, улёгся на коврик у кровати. В левом столбике располагались выдуманные им закорючки, а в правом – буквы алфавита. Пробежав глазами шифр, Лев побледнел. Бормоча: «Нет, не может быть», вернулся на кухню. В полном недоумении раз за разом он сверял символы на руке Игоря с символами на листке.

Расшифровывалось это так: Ланчиков.

– И что ты хочешь мне доказать? Во что я должен поверить? Что этот неопознанный волосатый объект – сын дяди Жени?

Боря размахивал телефоном перед лицом Льва. Они сидели за кухонным столом, уставленным лотками с готовой едой и бутылками с пивом.

Борьке было достаточно поговорить со Львом пару минут, чтобы понять, в каком состоянии находится закадычный друг. Через полчаса он звонил в дверь. Вместе с маленьким круглым лысым Борей в квартиру ворвалась кипучая деятельность. Лев был отправлен в душ, одежда – в стирку. Пустые бутылки, окурки и недоеденные скукоженные остатки пиццы – в мусорные пакеты. Открытые окна впустили тёплый летний воздух, выметая шторами вчерашние запахи. Когда Лев вышел из ванной, Боря разговаривал по видеосвязи с Альбиной и Валей. Жестом подозвав Льва, он радостно прокричал: «Алька, говорил же, всё с ним нормально! Вот он, твой Лёва, совершенно трезвый. У нас другие отклонения! Но не тебе же объяснять, что такое трудоголизм! Сами себя наказываем! Вместо барбекю с жёнами-красавицами мучаемся целый день над договором с этими, ну вы поняли». Валентина повернула экран к себе: «Боречка, а почему не приехали мучиться на дачу? Я как-никак с вами работала столько лет, ускорила бы процесс!» Но Борис, не раздумывая, ответил: «Валентина, на даче никаких дел, только отдых разной степени разнузданности! Всё, иди к сыну. Как закончим – сразу к вам». Теперь можно сесть, открыть пиво и обстоятельно поговорить.