– Игорь, расскажите о себе. Чем занимаетесь?

– А ничем грандиозным я не занимаюсь, – ухмыльнулся Игорь, – свободный художник.

– А чем увлекаетесь?

– Как чем? Секс, наркотики, рок-н-ролл. Чего притих? Шучу я. Это поговорка такая, не слышал? Кстати, давай на «ты», у меня уже скулы сводит от выканья.

– Да без проблем, – ответил Лев.

Тем временем группа свернула на Сивцев вражек. Кусок проезжей части был перекрыт: снова что-то ремонтировали. Строительная пыль вилась над машинами и оседала на окнах зданий. Прохожие растянулись плотной змейкой по узкой полоске тротуара. Компания остановилась на противоположной стороне от неброского одноэтажного домика. Из-за нагромождения булыжников, старых бордюров, ржавых канализационных люков ближе было не подойти.

– Ну что, уважаемые, кто напомнит, чем нам интересно данное скромное сооружение? – громко спросил Лев.

Игорь первый поднял вверх руку. Все с любопытством уставились на парня.

– Данное скромное сооружение интересно тем, что тут находится крутая школа музыки. Учился здесь барабанить.

Наташа захихикала, но быстро замолчала, увидев, что остальные не оценили ответ Игоря.

– И вы думаете, молодой человек, что именно это и написано на памятной доске? – холодно улыбнулся Сергей, темноволосый полный мужчина с чисто выбритым лицом и густыми сросшимися бровями.

– Нет, конечно. Не знаю, как вас звать-величать.

Игорь состроил важную гримасу, откашлялся и заговорил высоким неестественным голосом:

– Посмотрите на эту старинную усадьбу, а точнее, одноэтажный домишко. Без памятной доски вряд ли вы обратили бы на него внимание. Ни колонн, ни балкона – ничего, кроме еле заметных финтифлюшек над окном. Ба, да здесь жил сам Лев Толстой! А вот работал ли? Ему было всего двадцать два года. Он ни в чём себе не отказывал: поигрывал в картишки, пропадал на светских тусах и мечтал о карьере. Нормальная жизнь парня, которому не нужно думать о том, как прокормить себя и семью.

Компания молчала. С одной стороны, Игорь говорил всё правильно. Но небрежный тон и искривлённые усмешкой губы вызывали неприятные чувства.

– Ну да, дело молодое, – подал голос молчавший до этого худой смуглый мужчина с намечающейся лысиной, – главное ведь не то, каким он был в молодости, а кем стал потом. Не спился и не проигрался в пух и прах. «Войну и мир» написал, в эпилоге про этот домишко упомянул.

– Правильно, Макс, – подхватила Наташа, – ошибки молодости исправляются старостью.

– А ошибки старости? – спросил Игорь, разглядывая женщину. Наташа покраснела и умоляюще посмотрела на Льва.

– С точки зрения истории, ошибок не существует. Есть только причины и следствия, – весело воскликнул Лев.

– А с точки зрения справедливости ошибки существуют. И есть такие, которые не прощают, – отрезал Игорь.

– И какую же такую непростительную ошибку совершил Лев Николаевич Толстой, живя в этом доме? – воскликнул Сергей.

– Слышь, Брежнев, я не с тобой разговаривал, – вспылил Игорь.

Он достал сигарету, закурил, выпустил дым в сторону опешившего Сергея, процедил: «Смотри у меня» – и вразвалку двинулся по переулку.

«Рокер» шёл, не оглядываясь, и вскоре затерялся в толпе. Лев решил, что парню надоела прогулка с незнакомыми людьми, ещё и старше лет на десять.

– Я требую объяснений, Лев! – сверкая карими глазами и сдвинув кустистые брови, возмущался Сергей. – Что это за маргинал? Я не могу поверить, что он занимался у твоего отца! С чего ты вообще это решил?

Компания плотно обступила Льва. Прохожие недовольно обходили их по проезжей части, протискиваясь между припаркованными машинами. Лев Евгеньевич привычно запустил пятерню в копну светлых волос, собрался с мыслями и рассказал, где и как познакомился с Игорем.

– Ну какой ты наивный, Лёвка! Как верил всем в детстве, так до сих пор и живёшь в своём идеальном мире! – засмеялась Наташа и замахала руками. Потом собрала длинные каштановые волосы в высокий хвост. Кудрявые пряди прилипли к щекам Натальи – жара становилась невыносимой.

Женщина достала из сумочки платочек, аккуратно промокнула вспотевший лоб и виски. После этого продолжила:

– Это ж мафия! У них на кладбище всё схвачено! Я смотрела по телевизору. За каждым прикреплён участок. Они запоминают даты смерти, приходят в этот день на могилу и ждут родственников. Предлагают помочь, поухаживать, присмотреть. Не за просто так, конечно! А если видят, что стакан с водкой стоит, значит, уже ушли. Тогда просто выпивают за упокой души. Тоже отличный способ бесплатно наклюкаться. У тебя стакан не стоял, лампада не горела, цветов свежих не было. Вот он тебя и ждал.

– Ну Натаха, ну Агата Кристи, – пробасил Славик. Его зычный голос совершенно не вязался с мальчишеской жокейской фигурой.

Лев виновато улыбнулся. Похоже, Наташа права.

– А согласился приехать, потому что хотел на халяву выпить и закусить. Он же понимает, что после прогулки мы проголодаемся и отправимся в кафе, а, может, даже и в ресторан! – подняв указательный палец, закончила Ната.

Все закивали. На женщину смотрели одобряюще, на Льва – снисходительно.

– Да, Лёвка наш не меняется! – хмыкнул Максим. – Помните, как он месяц делал домашку за Петрова, потому что тот, якобы, терял зрение, и врачи прописали ходить дома в повязке на глазах?

– А как он помогал какой-то соседке крутить бумажные цветы для дома престарелых, а потом узнал, что она их продаёт у метро? – подхватила, смеясь, Наташа.

– Так, – оборвал её Сергей, – объяснение про мафию могильщиков кажется правдоподобным. Хорошо, что мне удалось вывести его на чистую воду так быстро. Я сразу почуял фальшивку. Пренеприятнейший тип!

– Конечно, конечно, Серёженька, ты у нас самый умный, – заколыхалась всем телом Катя, крупная женщина в соломенной шляпе и с веером. Она игриво послала ему воздушный поцелуй.

Сергей кашлянул, приосанился, посмотрел на часы и скомандовал:

– Двигаемся дальше!

Перейдя дорогу, они растянулись по Плотникову переулку. Вскоре показалась бронзовая спина Окуджавы. Арбат. Дойдя до монумента, остановились.

– Отец мне говорил, что убрал бы из композиции стол и скамейки, – щурясь от солнца, сказал Лев. – Когда видел очередную пьянку за спиной Булата Шалвовича, подходил и просил уйти. И ведь вставали и уходили.

Двинулись дальше. Как флагманский корабль, Лев разрезал своей внушительной фигурой многоликий и разноголосый поток туристов, ведя за собой всех остальных. Пройдя фонтан с золотой Турандот, завернули налево и углубились в любимые Евгением Фёдоровичем старинные московские улочки. Унылые многоэтажки здесь с завистью поглядывали на отреставрированные небольшие домики.

– Как можно было построить безликую коробку рядом с таким образцом изящества? – возмущалась Ольга, нацелив объектив камеры на нарядный фасад одноэтажной усадьбы.

В поисках лучшего ракурса женщина носилась как заведённая, присаживаясь на колени и почти ложась на асфальт.

– Какие прелестные головки! Ребята, посмотрите, какой орнамент! Мне нужно утащить цветочную идею в свой проект!

– Оля, догоняй! – крикнул Славик.

Неожиданно из-за угла особняка, шатаясь, вышел бомж, на ходу застёгивая ширинку и улыбаясь пьяным беззубым ртом.

– Шрайбикус! Хошь попозирую за бутылку?

Женщина взвизгнула и побежала, радуясь, что пришла на встречу в кроссовках.

– Да уж, Арбат – район контрастов! – На коротко стриженных волосах Ольги блестели капельки пота. – Смотрите! Вот исторический особняк – а через дорогу музей эротики! Как вам? По улице впереди вас может идти заслуженный артист из Вахтанговки, а навстречу – банда бомжей и попрошаек!

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Максим, – со времён Пушкина и Вяземского Арбат сильно изменился. Впрочем, как и мы с вами не похожи на их современников. Но сокровища прошлых веков всё же сохранились.

– Конечно, ведь их захапали себе различные посольства, – язвительно заметил Славик.