Ли Сянь улыбнулась и возразила:

— Отец у нас один, мы не чужие друг другу, можно просто придерживаться возрастной иерархии. Если брат Ци настаивает на должном соблюдении этикета, то, поскольку старший брат выше по старшинству, эта хуан-мэй должна оказать любезность первой.

Затем она коснулась Ли Чжу локтем. Тот сразу же понял ее намек и почтительно поприветствовал Ли Чжэня:

— Чжу-эр приветствует принца Ци.

Ли Чжэнь поспешно остановил его и с улыбкой посмотрел на Ли Сянь:

— Мы не виделись два года. Хуан-мэй так подросла.

Ли Сянь улыбнулась в ответ, отчего на ее щеках появились ямочки.

Ли Чжэнь встал перед гробом Ли Цинчэн, чтобы отдать ей почести, и бросил в жаровню бумажные деньги. За ним последовал Ушуан-хоу.

После этого Ли Чжэнь подошел к Ли Сянь и прошептал:

— Я не могу остаться здесь надолго. Когда дела в Фэнцзао закончатся, мы могли бы увидеться снова.

— Всего хорошего, брат Ци! — Ли Сянь поклонилась со сложенными руками.

Ли Чжэнь просто улыбнулся и вышел из зала вместе с Ушуан-хоу.

Как только они покинули дворец, Ли Сянь села на корточки перед Ли Чжу и спросила:

— Что Чжу-эр думает о братьях Ци и Чу?

Ли Чжу склонил голову набок и, поразмыслив, ответил:

— Брат принц Чу вел себя надменно, а брат принц Ци показался мне хорошим человеком.

Ответ Ли Чжу вызвал у Ли Сянь улыбку. Но затем она подумала о своей матери, и ее сердце заныло. Она подняла свою нежную руку, чтобы погладить Ли Чжу по хрупкому плечу, и сказала:

— Чжу-эр, запомни слова цзецзе. Никогда больше об этом не упоминай и не спрашивай, почему. Просто запомни, что если кто-нибудь задаст тебе тот же самый вопрос — кто угодно, отец-император, твои подчиненные или даже великий наставник, — ты должен всегда отвечать, что принц Чу — хороший человек, и принц Ци тоже. Оба они потомки правящей семьи, твои кровные братья. Однако в глубине души хорошенько запомни: как бы они не относились к тебе в будущем, и принц Ци и принц Чу — плохие люди.

Восьмилетний Ли Чжу был немного озадачен, услышав слова Ли Сянь. Однако, находясь под пристальным взглядом сестры, через некоторое время Ли Чжу переварил ее слова, кивнул и послушно ответил:

— Я запомню.

Ли Сянь поднялась и притянула младшего брата к себе. Долгое время она смотрела на гроб своей матери и молчала.

Примечание переводчицы:

Прошу прощение за вольность. Дальше будет больше принцев, но я помогу вам запомнить их хотя бы чуть-чуть. Я даже как-то давненько нарисовала их, вот:

Глава 7

Глава 7. Способ всегда найдется

С последней победы прошло несколько дней. В лагере наступил краткий период мира.

Однако самого старательного человека уже несколько дней не было видно — речь идет о Линь Ваньюэ, которую во время сражения ранили в ногу.

Линь Ваньюэ была исключением в пехотном батальоне, поскольку лишь ее не повысили в звании из тех, кто выжил в течение прошлых двух лет. Она стала самым настоящим ветераном в пехоте, где была наиболее высокая смертность. К тому же, Линь Ваньюэ была очень строга к себе. Хотя с общением у нее обстояли дела не лучшим образом, у нее даже не было друзей, если не считать Линь Юя.

Но остальные воины искренне уважали ее. В военном лагере отношения между людьми были чище. Старательность Линь Ваньюэ и ее отвага в битве высоко ценились, поэтому в этот раз никто ничего не сказал по поводу ее отсутствия на учениях.

И все же, Линь Юя это беспокоило. Он был знаком с привычками Линь Ваньюэ. Однажды при столкновении с гуннской лошадью она сломала руку, но все равно, превозмогая боль, настаивала на тренировке...

Линь Юй вспомнил сцену недавней битвы: как на его глазах по ногам Линь Ваньюэ текли струи крови. Линь Юй тяжело вздохнул про себя: для брата Сина, должно быть, стало большим ударом то, что он, мужчина, утратил столь важную часть своего тела.

— Брат, нужно поесть.

Когда Линь Юй вернулся в палатку с тарелкой, Линь Ваньюэ уже сидела на своей кровати с бледным лицом, держа в руках кусок дерева.

— Брат? Вот, поешь.

Линь Юй сел рядом с Линь Ваньюэ и передал ей миску. Линь Ваньюэ очнулась от своих мыслей, увидела обеспокоенное лицо Линь Юя и ободряюще ему улыбнулась:

— Спасибо, рана на моей ноге выглядит намного лучше. Завтра я приму участие в тренировках.

Линь Юй немного помолчал, съел немного риса, а затем расплывчато произнес:

— Не напрягайся, рана на ноге, это не шутки. Следующее сражение будет не скоро, ведь сейчас не осень и гуннам нет нужды совершать набеги, чтобы раздобыть провиант на зиму. Смотри, кусочки мяса снова стали тонкими.

Уголки рта Линь Ваньюэ слегка приподнялись, она почти засмеялась, но так и не смогла...

Линь Ваньюэ без всякого аппетита посмотрела на еду в миске. Кризис менархе* просто выбил почву у нее из под ног. С четырнадцати лет до настоящего времени Линь Ваньюэ всегда верила, что если будет тренироваться усерднее, то преодолеет разрыв между полами. Но она забыла простую истину, что девочка со временем становится взрослой. Менархе — очень важный этап в жизни обычной девушки, но для нее это смертельная угроза.

П/п: Менархе — первая менструация.

Когда Линь Юй увидел, с каким потерянным видом бледная Линь Ваньюэ держит свою миску, то у него потяжелело на сердце. Он попытался переключить внимание Линь Ваньюэ на что-нибудь еще.

— Брат, что это за деревянная дощечка? Ты даже брал ее с собой на поле битвы.

Линь Ваньюэ отставила миску в сторону, повернулась и взяла в руки дощечку.

— Ты об этой?

— Да.

Линь Юй посмотрел на дощечку, которую держала Линь Ваньюэ. В ней не было ничего особенного, кроме ряда неровных царапин.

— Это никакая не ценность, просто обычная дощечка, которую я взяла с собой из родных мест.

— А что это за царапины?

— А...

Линь Ваньюэ провела по царапинам на дощечке и спокойно ответила:

— Каждый раз, когда я убиваю гунна, то делаю отметку на этой доске.

Когда Линь Юй услышал ее объяснение, у него челюсть отвалилась.

Линь Ваньюэ пробормотала:

— Я просто боюсь, что однажды позабуду об этом, например, из-за удара по голове. Вот, что я тебе скажу. Если однажды я умру, отнеси этот кусок дерева в деревню Чань Цзюань, что в Да Цзэ, сожги ее и затем... скажи, что Фэйсин старался как мог.

Голос Линь Ваньюэ был очень тихим, но Линь Юй смог распознать в нем нотки мрачности.

— Ерунда! Как я могу сказать такое? Брат, мы вместе должны добиться многого, достичь самых вершин!

В ответ на его утешительные слова, Линь Ваньюэ пробормотала ироничным тоном:

— И как мне это поможет?

Однако, Линь Юй неправильно понял, что имеет в виду Линь Ваньюэ. Отставив в сторону свою миску, он серьезно сказал:

— Брат, на самом деле, я кое-что знаю о тебе.

— Бум, — деревянная дощечка выпала из рук Линь Ваньюэ прямо на землю. В этот момент в ее голове со скоростью урагана проносились мысли: ее обезглавят? Значит, ей пришел конец? Но еще осталось шестьдесят...

Линь Юй заметил, что лицо Линь Ваньюэ бледнеет все больше и больше. Это подтвердило его догадку, поэтому он продолжил:

— Брат, я знаю, что ты ранен в такую часть тела, которая ответственна за продолжение рода, но не печалься. Если в военном лагере остался жив — считай уже повезло. Если я женюсь, то позволю тебе усыновить отличного пухленького мальчонку.

Продолжение рода? Усыновить? Пухленького мальчонку...

Линь Ваньюэ наконец поняла, что имел в виду Линь Юй. Он... с самого начала об этом говорил?

Внезапно Линь Ваньюэ успокоилась. Она похлопала Линь Юя по плечу и сказала:

— Ладно, давай постараемся жить хорошо.

Линь Юй увидел, что серьезное выражение лица Линь Ваньюэ смягчилось, и тоже обрадовался. Два "брата" с удовольствием поели и больше не возвращались к этому разговору.

После обеда Линь Юй забрал пустые миски и вышел из палатки. Линь Ваньюэ растянулась на кровати, вздохнув с облегчением. Но кризис все еще не миновал, так что ей было не до смеха.