От слов Линь Ваньюэ у принцев словно гора с плеч свалилась, в то время как Ли Сянь не поменялась в лице. Ее взгляд, направленный на Линь Ванью, был чистым и мягким.
— Линь Фэйсин, Вы знаете, как желанна и недостижима для многих должность столичного дувэя? Если только у Вас нет варианта получше. Встаньте, скажите, чего бы Вы хотели.
— Благодарю Его Величество. Позвольте доложить. Этот ничтожный —уроженец деревни Чаньцзюань на окраине страны. Осенью двадцать шестого года, когда этому ничтожному было четырнадцать, он отправился в горы собирать целебные травы. На деревню напали гунны и вырезали всех жителей в числе ста восемнадцати человек. Все, от стариков до детей, а также родители и сестра этого ничтожного погибли, никому не удалось уцелеть. Этот ничтожный похоронил их и прошел пешком сотни ли, чтобы завербоваться в военный лагерь генерала Ли Му. Пожалев этого ничтожного, генерал принял его. Прошло уже два года, и несмотря на меняющиеся обстоятельства, Фэйсин и на короткий миг не смеет забыть о первоначальных намерениях. Этот ничтожный желает лишь охранять границу до самой смерти. Во имя ста восемнадцати человек пролить кровь гуннов. И защитить простой народ в меру своих возможностей, чтобы в дальнейшем им не пришлось идти тем же путем, что и Фэйсину! Да простит Его Величество, Фэйсин не в силах взять на себя высокий пост столичного дувэя, его приоритеты выше этого!
Ли Чжао спокойно выслушал речь Линь Ваньюэ. Глядя на непреклонное выражение лица этого смуглого юноши, стоявшего внизу, он почувствовал некоторый трепет.
— Превосходно! Как хорошо сказано! Если бы у всех молодых людей нашей страны Ли были настойчивость и мужество, как у Вас, никто бы не посмел позариться на нее и перейти ее границы. Замечательно!
— Благодарю Его Величество.
Линь Ваньюэ поклонилась со сложенными руками, но тем не менее она была всецело поглощена другой мыслью: можно считать, что эта речь и была ответом на просьбу принцессы...
— Хахаха, хорошо, хорошо, будь по-вашему!
— Благодарю Его Величество.
— Однако Вы находитесь в военном лагере брата императрицы. Мои слова не имеют большого веса в военных вопросах, так как продвижение по службе и назначение на места находятся под ведомством генерала Ли Му. Я доверяю ему и не хочу вмешиваться. Поэтому я не могу наградить Вас какой-либо должностью...
— Этого ничтожного вовсе не заботит должность или статус. Поскольку он может сражаться с гуннами, этому ничтожному ничего не нужно. Кроме того, главнокомандующий справедлив и в награждении и в наказании, и этот ничтожный верит: в один прекрасный день он удостоится титула за ратные заслуги!
— Хорошо, у Вас есть целеустремленность. Хоть мне и довольно неудобно слышать, как Вы называете себя ничтожным. Я не могу вмешиваться в военные дела, но это еще не значит, что мне нельзя Вас наградить. Я заявляю, что этот Линь Фэйсин...
— Этот ничтожный здесь!
— Линь Фэйсин — тот, кто обладает смирением и возвышенными устремлениями и не ставит себе в заслугу добрые дела. Ваша заслуга в том, что Вы вернули старшую принцессу в столицу, неоценима. Я дарую Вам тысячу земель, которые будут передаваться по наследству в течение трех поколений. В тот день, когда Вы совершите то, о чем провозгласили — удостоитесь титула за ратные заслуги — не забудьте вернуться в столицу и увидеться со мной. Тогда у меня будет для Вас щедрая награда! Хахахахаха…
— Благодарю Его Величество.
Ли Чжао спросил у старшего дворцового евнуха, стоявшего рядом:
— Все записал?
— Отвечаю Его Величеству. Все зафиксировано. Этот старый слуга сию минуту передаст это во внутренний двор.
— Мгм, — удовлетворенно кивнул Ли Чжао, затем обратился к Линь Ваньюэ. — Линь Фэйсин, сейчас, когда у Вас есть тысяча земель, можно не называть себя ничтожным. Хахахаха!
— Благодарю Его Величество.
— Ладно, можете сесть. Ну, давайте же праздновать!
В зал друг за другом вошли стройные дворцовые служанки с подносами в руках, за ними следовали музыкантши с бяньчжунами* и прочими инструментами. Ряд замыкали танцовщицы.
* бяньчжун — 编钟 (biānzhōng) — стар., муз. бяньчжун, колокола (обычно 16 колоколов по полутонам, подвешенных в два ряда на одной стойке)
Первыми опустились на колени перед столом Ли Чжао служанки. Они разложили перед ним по порядку девять треножников* и восемь сосудов гуй**, затем поднялись и поклонились.
* треножник — 鼎 (dǐng) — бронзовый, с двумя ушками; служил для а) приготовления пищи; б) жертвоприношений; в) казни через сварение
** гуй — 簋 (guǐ) — тип древнекитайского ритуального бронзового сосуда в форме чаши, используемого для хранения подношений пищи
То же самое сделали перед столом Ли Чжу, аккуратно расставив восемь треножников и семь сосудов гуй, а затем и перед принцами и принцессой. У совершеннолетних принцев на столах было семь треножников и шесть сосудов гуй, у Ли Сянь, имевший те же привилегии, — такое же количество.
Перед несовершеннолетним принцем Ли Пэем поставили шесть треножников и пять сосудов гуй, а перед Ли Янь — пять и четыре соответственно.
Когда служанки подошли к Линь Ваньюэ, они встревожились. Но старший евнух хорошо разбирался в таких вещах. Он наклонился к императору и тихо спросил:
— Ваше Величество, сколько треножников следует поставить перед Линь цяньху*?
Ли Чжао поднял на него глаза и сказал:
— Расставьте три! Начинаем пир!
* цяньху — 千户 (qiānhù) — титул; букв. 1000 дворов, или тысячедворье
По взмаху рукава Ли Чжао заиграла музыка. Восемь рядов танцовщиц, грациозно изгибаясь в талиях, проплыли в центр зала. Следуя ритму музыки, они играли струящимися рукавами.
Слегка оторопевшая, Линь Ваньюэ с благоговением смотрела на блюда в трех треножниках: жареный молочный поросенок, сушеная рыба, сушеное мясо. Зрелище было настолько нереальным, что ей показалось и будто она видит сон. О еде из таких сосудов она не смела думать до сегодняшнего дня.
Она протянула руку к столу, но поняла, что не знала, с чего начать. Тогда она посмотрела на стол Ли Сянь. На нем стояли сосуды с говядиной, бараниной, жареным молочным поросенком, сушеной рыбой, сушеным мясом, блюдо из желудков и свинина. В дополнении были: очищенный рис, маньтоу, три вида неизвестных выпечек, суп и фрукты одного сорта...
Глядя на это обилие изысканной еды, Линь Ваньюэ почувствовала головокружение…
Когда Ли Сянь заметила внимательный взгляд Линь Ваньюэ, она чуть-чуть улыбнулась. Взяв маленький нож, лежавший на столе, она срезала кусочек баранины, взяла его белыми, как нефрит, пальцами и положила в рот.
Увидев, как принимает пищу Ли Сянь, Линь Ваньюэ пошарила рукой по своему столу и обнаружила, что между двумя треножниками лежал маленький нож.
Она водушевленно взяла его и, повторяя за Ли Сянь, сделала несколько надрезов на золотистом жареном молочном поросенке, который испускал аппетитный аромат. Затем точно так же она взяла кусочек рукой и положила его в рот. Сочный вкус мяса сразу же наполнил ее рот. Линь Ваньюэ пережевывала, закрыв глаза от удовольствия.
Так вкусно!
Ли Сянь не могла не улыбнуться, увидев выражение лица Линь Ваньюэ. При мысли о трудных буднях этого человека в военном лагере ее сердце смягчилось. Она подозвала служанку.
— Что прикажет Ваше Высочество?
— Принеси тарелку, отрежь по кусочку от этих трех видов мяса и передай Линь цянху.
— Слушаюсь.
Служанка принесла тарелку, опустилась на колени у стола Ли Сянь и приготовилась резать мясо.
Однако Ли Сянь снова заговорила:
— У меня нет аппетита, так что нарезай побольше.
— Слушаюсь!
Служанка отрезала по большому куску говядины, баранины и свинины и положила на тарелку, затем встала и снова опустилась на колени, но уже перед столом Линь Ваньюэ.
Линь Ваньюэ, набивавшая рот, непроизвольно напряглась. Она все еще не могла привыкнуть к людям, становившимся перед ней на коленях...
