Он поднял голову и увидел ее свирепое выражение лица и холодные, как лед, глаза, прикованные к нему…
В голове Сяо-Мао промелькнула кристально чистая мысль: он хочет убить меня!
Сяо-Мао продолжал обессиленно сидеть на земле. Он хотел встать и убежать, но обнаружил, что его тело не слушается его! Он нервно задергал ногами, пытаясь отталкнуться от земли, но мог лишь во все стороны разбрасывать ими камешки.
Линь Ваньюэ прищурилась на сяо-Мао. Уголки ее глаз и губ слегка подергивались.
Девятнадцать разбойников были уже менее чем в десяти шагах от нее. Один за другим они подняли оружие, готовые зарезать Линь Ваньюэ.
Но Линь Ваньюэ вела себя так, словно их не существовало. С по-прежнему опущенной головой и уставившись в глаза сяо-Мао, она подняла руку с клинком и с размаху рубанула.
Вслед за этим движением раздался звук лезвия, рассекающего плоть. Полилась кровь и оросила землю алыми брызгами!
Сяо-Мао был обезглавлен Линь Ваньюэ. Его голова, отброшенная потоком артериальной крови, упала на землю и откатилась в сторону. Он моргнул один раз, показав выражение шока и ужаса, прежде чем замереть…
Тишина.
Жуткая тишина.
Труп сяо-Мао медленно накренился и повалился назад.
Горные разбойники с оружием наготове, собиравшиеся убить Линь Ваньюэ, были уже в пределах досягаемости. Нужно было всего-то поразмахивать ножами и саблями, чтобы отсечь ей голову.
Но время словно остановилось, ибо все горные разбойники застыли на месте. Даже их выкрики, призывающие к убийству, замолкли.
Лицо Линь Ваньюэ было заляпано кровью, капли которой медленно стекали вниз, огибая контуры загорелого лица…
Так или иначе, она не обращала на это никакого внимания. В руке она сжимала клинок, с которого капала кровь. Взгляд был ледяным. Все ее тело источало убийственную ауру.
Линь Ваньюэ гневно уставилась на разбойников, как будто давая понять, что любой, кто сделает шаг вперед, станет вторым сяо-Мао.
В результате произошла странная сцена: все как один девятнадцать разбойников замедлили шаг, даже поднятое вверх оружие замерло в воздухе. Из всех девятнадцати не было ни одного, кто осмелился бы сделать шаг вперед!
Упавший труп все еще фонтанировал кровью. Горячая, липкая багряно-красная жидкость растекалась по земле, медленно просачиваясь под сапоги разбойников, как будто умерший с открытыми глазами и не нашедший покоя сяо-Мао манил к себе в преисподнюю.
Линь Ваньюэ оглянулась кругом. Каждый разбойник, встретившись с ней взглядом, опускал оружие. Некоторые даже отступили назад.
Хэй Лаоху все еще держал в руках свой большой золоченый нож и потирал ушибленное место на груди. Когда он услышал, что его младший братец умолк, и увидел брызги крови, он подумал, что тот расправился с самоуверенным парнишкой.
Тогда он прикрикнул на столпившихся разбойников, вымещая всю злобу:
— С дороги, мать вашу, дайте пройти!
Услышав голос своего главаря, они почувствовали себя помилованными преступниками и один за другим уступили ему дорогу.
Когда стена людей медленно расступилась, Хэй Лаоху увидел следующее...
Юноша с окропленным алыми каплями лицом, одетый в одежду из грубой ткани, верхняя часть которой была пропитана кровью крепко сжимал поясной клинок, с которого падали кровавые капли в растекающуюся под его ногами лужу крови. Перед ним лежало обезглавленное тело, из которого все еще струилась кровь, и чуть поодаль — отрубленная голова…
Хэй Лаоху был поражен. Не успел он отреагировать, как этот юноша, напоминающий бога смерти, медленно подошел к нему.
Сверкающие яростью черные глаза, контрастирующие со смуглым лицом, забрызганным кровью, придавали ему чрезвычайно устрашающий вид.
Хэй Лаоху попятился назад.
Девятнадцать горных разбойников расступились. Наблюдая, как Линь Ваньюэ шаг за шагом приближается к Хэй Лаоху, они опустили головы, не смея задерживать взгляд на Линь Ваньюэ.
Сердце Хэй Лаоху сковало страхом, но все же его психика была немного крепче, чем у обезглавленного сяо-Мао.
И все же Хэй Лаоху почувствовал, как его колени неконтролируемо начали дрожать. Он не мог понять, каким образом доброжелательный и легковерный молодой человек в одно мгновение превратился вот в это?
— Младший...младший братец...ты...послушай...
— Младший брат, я могу объяснить...
— Нет-нет-нет, да-гэ, да-гэ, спаси!
По мере сокращения расстояния между ними и Линь Ваньюэ защитный психологический барьер Хэй Лаоху дал трещину, и даже его голос начал дрожать.
Но Линь Ваньюэ как будто ничего не слышала. Выражение ее лица было неизменным, когда она шагала к Хэй Лаоху в обычном темпе.
Убедившись, что просить о пощаде бесполезно, он поднял свой огромный нож и замахнулся на Линь Ваньюэ!
— ААААА!!!!!!!!!!
Душераздирающий и отчаянный вопль разнесся далеко по долине...
Хэй Лаоху не удалось ясно разглядеть, как двигалась Линь Ваньюэ. Он почувствовал лишь холод в животе, и вслед за этим, казалось, что-то вытекло из его живота.
Хэй Лаоху поднял нож и опустил голову. Из кровавого места наружу вытекали кишки с какой-то плотью, название которой он не знал…
Разве это было не его непревзойденное движение, которое одним махом могло смести тысячную армию врага? Что за...?
Глава 43
Глава 43. Никто не мудр от природы
(TW: много крови)
Хэй Лаоху все еще держался на ногах. Полученное ранение не было смертельным. У него не было того везения, что у сяо-Мао, который умер практически сразу.
Хэй Лаоху повалился на землю. Он хотел встать, руками опираясь о поверхность, но нижняя половина тела не слушала его...
Он отчетливо видел свою рану на животе — багровая кровь вытекала наружу, окрашивая одежду в красный. Он чувствовал, как ускользает его жизнь, и смотрел с широко распахнутыми глазами, не в силах ничего сделать.
— Ах...! ААААА!!!!!!!!!!
Разрывающий сердце, полный страданий крик раздался по всей долине.
Никто из девятнадцати горных разбойников не осмеливался взглянуть на своего главаря. Одни отвернулись, другие закрыли глаза. Что касается тех, кто был до смерти напуган, то их тела уже сотрясала дрожь!
Лежащая на склоне сяо-Шии невольно вздрогнула. От криков Хэй Лаоху по ее коже пробежали мурашки.
Линь Ваньюэ стояла и сверху вниз смотрела на Хэй Лаоху, пока его лицо не приобрело восково-желтый цвет. Цвет лица человека, находящегося на грани смерти.
Кишки, вытекшие из разрезанного живота Хэй Лаоху, образовали широкую лужу на земле.
Линь Ваньюэ с клинком в руках прошла два шага, как ни в чем не бывало наступая на нее. В этот момент Хэй Лаоху переводил дыхание, глаза его то и дело закатывались. Лицо Линь Ваньюэ расплывалось...
За этим последовал просвистевший в воздухе звук лезвия.
Снова брызнула кровь, фонтанирующая на этот раз не так высоко, как у сяо-Мао.
Голова Хэй Лаоху упала на землю и откатилась в сторону.
… …
В многократных сражениях с гуннами, в соответствующих условиях, Линь Ваньюэ всегда выбирала обезглавливание, чтобы прикончить раненых, приближающихся к смерти гуннов.
Все потому, что в детстве она и ее брат Фэйсин однажды услышали от странствующего торговца легенду, согласно которой обезглавленные люди никогда не перерождались.
Раздался еще один гулкий звук. Один из разбойников поддался любопытству и повернулся, чтобы посмотреть. Ноги его тут же обмякли, и он безвольно упал на землю.
Он испуганно посмотрел на Линь Ваньюэ и испустил тихий всхлип. Его тело задрожало. По ногам потекла жидкость, распространяя в воздухе вонь.
Оказалось, он был напуган до такой степени, что обмочился...
Всхлипы слышались еще некоторое время, прежде чем стихнуть. В ущелье стало до ужаса тихо. Две группы горных разбойников стояли, как вкопанные. Никто не смел пошевелиться. Даже дыхание их было тихим и осторожным.
