— Господин принял во внимание каждую деталь. Что касается расходов, необходимых для восстановления деревни, глава семьи возьмет их на себя.

Деревенский староста и начальник бао переглянулись: 

— В таком случае, мы тотчас же отправимся договариваться с людьми.

— Еще минутку, господин...

— Да, госпожа?

— Распределение денег я возложу на распоряжение почтенных господ, но у меня только одна просьба. Произошедшее сегодня должно храниться в секрете от главы моей семьи. Будет замечательно, если найдутся состоятельные жители, которые готовы помочь по собственному желанию.

— Понимаю, я понимаю... Госпожа поистине благодетельная супруга. Можете быть уверены, этот старик обо всем позаботится.

— Юй Сянь, проводи почтенных господ.

— Слушаюсь, госпожа.

Солнце клонилось к западу. Линь Ваньюэ с мотыгой за спиной спустилась с горы. Ее волосы разлохматились, одежда запачкалась. Особенно в глаза бросалась грязь на коленях. Пара новых сапожек* была сплошь ухайдокана глиной. Если принять во внимание любовь Ли Сянь к чистоте, то нынешнее состояние Линь Ваньюэ, безусловно, было неприемлемым.

*皂靴 (zàoxuē). Ну вы только взгляните, шо за прелесть:

Линь Ваньюэ остановилась у начала деревни Даосян. Ее опухшие глаза болели. Не нужно было зеркало, чтобы знать, как жалко она сейчас выглядит.

Отбросив мотыгу в сторону, она подошла к маленькому ручью перед деревней. Речная вода уже оттаяла, но на берегу еще оставались кусочки льда.

Линь Ваньюэ зачерпнула ледяной воды и плеснула себе в лицо. По телу пробежала дрожь, но она не перестала умываться. Плеснув на глаза, она набрала еще воды, чтобы подержать ее на лице немного дольше.

Приведя в порядок свои эмоции, она взяла мотыгу и вернулась в деревню. С тех пор, как они покинули императорский двор, Сянь-эр уделяла пристальное внимание состоянию ее здоровья. Закашляй Линь Ваньюэ немного, и она сразу же обеспокоится…

Сянь-эр всегда говорила, что, поскольку Линь Ваньюэ прожила восемь лет в подавленном состоянии, теперь, с избавлением этого балласта, нужно жить так, как хочется, и следовать своим желаниям.

Как Линь Ваньюэ могла не знать, о чем думает Ли Сянь? На границе был не просто ужасный климат, но и обездоленная жизнь. Ресурсов всегда недоставало. Будучи принцессой, Ли Сянь все равно потворствовала ее "прихотям". Она терпела невзгоды только потому, что хотела счастья для Линь Ваньюэ. Сянь-эр наверняка забеспокоилась бы, узнав, что сегодня она горько рыдала.

Она зашла во двор, положила мотыгу и вошла в дом.

Ли Сянь, казалось, чуяла, что Линь Ваньюэ вот-вот вернется, и уже ждала, когда та вошла. Она вложила чашку теплой воды в ее руки.

Линь Ваньюэ улыбнулась и опустила взгляд, стараясь не показывать Ли Сянь своих глаз.

Но возможно ли утаить такое неумелое притворство от глаз Ли Сянь?

Ли Сянь посмотрела на Линь Ваньюэ с горечью на сердце, однако не стала раскрывать ее, вместо этого подняла руку, чтобы убрать сухую травинку, которая застряла в волосах Линь Ваньюэ, и мягко сказала: 

— Посмотри на себя, опять возвращаешься с головы до ног в грязи. Еда уже давно готова. Еще теплая, в котелке. И вода тоже нагрета, прими ванну перед едой.

В груди Линь Ваньюэ разлилось тепло. Горе, которое она подавляла в течение многих лет, сегодня наконец нашло освобождение. Вернувшись во временное жилище и услышав такую привычную, мягкую и кроткую речь Ли Сянь, Линь Ваньюэ, которая всегда держалась до последнего, почувствовала, как жжет в глазах. 

Она утвердительно промычала, вернула Ли Сянь пустую чашку и убежала принимать ванну.

Крестьянский двор был примитивным и убогим. Они поселились в лучшем доме во всей деревне Даосян, но купальня все равно оказалась до жалкого простой. Когда вошла Ли Сянь с чистым комплектом одежды в руках, Линь Ваньюэ все еще сидела в деревянной кадке для купания, от которой исходил белый пар, и умывала лицо.

Она прервалась, когда услышала шум, но, увидев, что это Ли Сянь, расслабилась.

Ли Сянь положила чистую одежду на полку и приблизилась к Линь Ваньюэ со спины.

— Чем сегодня занималась в деревне?

Ли Сянь заговорила с ней о повседневных делах, положив руки на ее плечи и мягко массируя их. 

Кто бы мог подумать, что настанет день, когда почитаемая, благородная принцесса царства Ли начнет жить обыкновенной и несколько бедной крестьянской жизнью со своей возлюбленной, в качестве жены, и каждый день будет вести совершенно простые житейские беседы.

— Ничего особенного. Разгребла старые стены и ограды, которые недавно снесли.

— Устала?

— Вовсе нет. Эта работа не идет в сравнение с деятельностью в лагере! — Линь Ваньюэ довольно прищурила глаза. Ли Сянь массировала с идеальным нажимом, отчего становилось приятно.

— А-Юэ~

— Мм?

— Доска исчезла, — спокойно сказала Ли Сянь.

Линь Ваньюэ медленно открыла глаза. Она потянулась к лежащей на своем плече руке Ли Сянь, взяла в свою и поднесла к своей груди.

— Сянь-эр~

— Я рядом, А-Юэ. И всегда буду сопровождать тебя.

— Мм. — Линь Ваньюэ почувствовала ком в горле, у нее перехватило дыхание.

Она отбросила притворство, повернулась, чтобы обнять Ли Сянь, и облегченно выплакалась.

Этой ночью Ли Сянь не разнимала объятий с Линь Ваньюэ. Как только Линь Ваньюэ заснула, она с болью в сердце провела кончиками пальцев по ее опухшим векам.

Ли Сянь еще долго рассматривала спящее лицо Линь Ваньюэ. Возможно, устав плакать, она спала очень крепко, но выражение ее лица было очень спокойным. Ли Сянь поцеловала ее в лоб, еще крепче прижала к себе и закрыла глаза.

Автору есть что сказать:

Фактически сердце Линь Ваньюэ — башня из слоновой кости*, но тем не менее, Ли Сянь разбирается в людских чувствах и мыслях.

*象牙塔 (xiàngyátǎ) — удаленность от суетного мира; оторванный от жизни, оторванный от действительности. О человеке, который игнорирует безобразную и горестную реальность и посвящает себя идеалам и созиданию

Ли Сянь не сносила эту башню и не считала, что Линь Ваньюэ плохо там находиться. Вместо этого она обороняла ее, пока Линь Ваньюэ этого не видела. 

Суть не только в этом. Ли Сянь многое делала за ее спиной.

Помните, как гунны поймали простолюдинов царства Ли и построили их стенкой, а Линь Ваньюэ отдала приказ стрелять? Помните жителя деревни, который тогда подал на нее жалобу, и как после "смертельного расстрела" в нескольких главах упоминалось, как Ли Сянь инструктировала о как можно более быстром проведении миссии? (П/п: я 100500 лет не выкладывала экстры, но что-то такое же припоминаете? *плак*) 

Помните, как на телах этих "простолюдинов" нашли гуннские татуировки?

По правде говоря, в тексте много мест, которые я не расписала, просто включила пару деталей.

Но Ли Сянь оберегала Линь Ваньюэ с самого начала.

Глава 179. Постижение смысла жизни

Тем временем Юцинь не знала, куда идти после того, как Линь Фэйсин ее отпустил.

Она с юных лет воспитывалась матерью нынешнего императора, после чего стала теневой ци, затем долгие годы, не уклоняясь от трудностей, усердно и безропотно служила императорскому дому.

Словно с небес свалилась "свобода", но Юцинь еще не могла к ней привыкнуть.

С полученным экипажем, значительной суммой дорожных расходов и простым багажом она начала свою собственную новую жизнь.

Юцинь отправилась в центральные равнины. Небольшой уездный городок сразило поветрие из-за умершей в источнике водоснабжения больной коровы, что распространило заразу на жителей.

У Юцинь имелись средние навыки врачевания, но в течение трех лет она находилась в подчинении у Ло И по приказу Ли Сянь, а потому была уверена, что может справиться с такого рода болезнью. Таким образом, она поселилась в уездном городке, чтобы помочь с лечением.

Обычно Юцинь не принимала деньги, когда ухаживала за больными, к тому же показала себя довольно опытной лекаркой. С течением времени ее репутация начала распространяться. Все больше и больше больных приходило в лечебницу Юцинь.