Капли на простыне раскрыли и правду о ребенке.

— Мм?

Ли Сянь не поняла, отчего Линь Ваньюэ вдруг так разволновалась, но все же обняла ее в ответ, наслаждаясь оставшимися мгновениями нежности перед расставанием.

Сердце Линь Ваньюэ забилось сильнее, в глазах защипало. Она уткнулась лицом в шею Ли Сянь.

Почувствовав что-то горячее и мокрое на своей шее, Ли Сянь мягко отстранилась от Линь Ваньюэ. Когда она увидела влагу в уголках глаз, у нее дрогнуло сердце. Кончиками пальцев она смахнула слезинки и, взяв в ладони лицо Линь Ваньюэ, с нежностью посмотрела ей в глаза и тихо спросила:

— Неужели все так плохо, почему ты вдруг начала плакать?

— Принцесса... ребенок был ненастоящим. Почему ты мне не сказала?

— Дурочка.

Крупные капли слез Линь Ваньюэ текли не переставая.

— Тогда вчера тебе было очень больно. Прости меня, принцесса.

Щеки Ли Сянь окрасились румянцем. Она улыбнулась, глядя на обнимающую ее Линь Ваньюэ, которая была выше ее на полголовы и сейчас заливалась слезами*. Она вздохнула, вытирая ее слезы. Играя роль Линь Фэйсина, Линь Ваньюэ несомненно была стойкой, но кто бы мог подумать, что когда она станет самой собой, наружу выйдет ее мягкая девчачья сторона. Однако эта хрупкая сторона Линь Ваньюэ, все ее слабости и слезы предназначались только для Ли Сянь, которая была довольна этому факту.

* 梨花带雨 (líhuā dài yǔ) — 1) дождем осыпаются цветы груши; 2) красавица льет слезы, слезы красавицы льются ручьем

Как только они полностью оделись, Ли Сянь достала из рукава красный шейный платок:

— На самом деле я пришла вчера за тем, чтобы отдать тебе это.

— Это...

— На северной границе расквартированные войска, и этот обычай там не распространен. Но в других частях страны Ли, если муж отправляется на битву, жена завязывает ему красный шейный платок. Это как оберег. Подойди, я завяжу и тебе.

Линь Ваньюэ чуть-чуть опустила голову. Глядя на серьезное выражение лица Ли Сянь, завязывающей платок, Линь Ваньюэ думала о том, как ей не хотелось уходить.

Она надеялась, что расправа с мятежниками не продлится долго; что оборонительное сооружение на северной границе достроят раньше, что новое поколение талантливых маршалов воспитают как можно скорее, предоставляя ей возможность передать военную власть другим лицам.

— Принцесса, не беспокойся, я непременно вернусь живой!

— Я хочу, чтобы ты вернулась в целости и сохранности, без единой царапины.

— Хорошо.

Линь Ваньюэ была облачена в военное снаряжение из черного железа. За спиной у нее висел трехстоуновый лук, на поясе — клинок, а за пазухой она спрятала кинжал. В правой руке она держала серебряное копье Гудань, а левой вела за собой благородного скакуна Лунжаня.

Ли Сянь, одетая в дворцовый наряд, проводила Линь Ваньюэ до ворот своего поместья.

До места назначения, где ее ждали император и армия, Линь Ваньюэ должна была добраться одна.

Она беспокоилась за самочувствие Ли Сянь, поэтому сказала ей возвращаться первой.

Но Ли Сянь не хотела с ней расставаться и упорно настаивала на том, что пройдет с ней еще десять шагов.

Так она и шла с Линь Ваньюэ десять шагов, а потом еще десять. С тяжелым сердцем и нежеланием прощаться, полная боли разлуки.

В итоге Ли Сянь прошла сто шагов.

В это время заря только окрашивала темное небо. Улица перед поместьем великой старшей принцессы была имперской территорией, так что никого, кроме них, здесь не было.

— Принцесса, не провожай меня дальше. Возвращайся.

— Мгм.

Ли Сянь стояла на прежнем месте, решив дальше провожать Линь Ваньюэ взглядом.

В следующее мгновение она вдруг почувствовала невесомость. Линь Ваньюэ перехватила ее поперек талии и приподняла!

— Что ты...

Линь Ваньюэ взяла Ли Сянь на руки и уверенно зашагала. Ее глаза ни на секунду не отрывались от лица принцессы:

— Лучше я сама унесу тебя назад, прежде чем уеду.

Линь Ваньюэ донесла Ли Сянь обратно к воротам поместья и сказала:

— А сейчас я ухожу. Жди моего возвращения, принцесса.

Ли Сянь медленно ослабила хватку на рукаве Линь Ваньюэ и, подавив грусть, кивнула ей.

Линь Ваньюэ улыбнулась белоснежной улыбкой и под неотрывным взглядом Ли Сянь повернулась кругом.

Очень быстрыми шагами она вернулась к Лунжаню, подняла серебряное копье и взобралась в седло...

Сжав поводья, она повернула голову, глядя на стоящую вдалеке Ли Сянь.

Она натянула поводья: "Но!".

Ли Сянь провожала Линь Ваньюэ глазами, пока та не скрылась за углом улицы.

Она потащила свое ноющее тело обратно в покои, но больше не могла заснуть.

Сцены вчерашней безумной ночи проносились в голове одна за другой. Думая о том, что эта женщина идет в бой в качестве главнокомандующего, Ли Сянь испытывала сильнейшее беспокойство. Прошлой ночью, прежде чем провалиться в сон, она, казалось, слышала вздох Линь Ваньюэ. Может быть, у нее какие-то проблемы, о которых она молчит? Ли Сянь обязательно вытащит все это из нее, как только она вернется!

Ли Сянь чувствовала себя немного странно: Линь Ваньюэ и раньше вела сражения, но никогда еще она так не волновалась. Почему ее так сжирает беспокойство? Или это из-за того, что она лишилась своих Теней и потенциальной важной информации? А может потому, что их отношения изменились, и ее чувства путают ход мыслей?

"Если бы я знала, то передала бы Чжу-эру своих Теней потом...". По крайней мере, ей стало бы намного спокойнее, если бы за Линь Ваньюэ следовали ее Тени.

Сейчас у Ли Сянь осталось только три цичжу, которые следили за левым и правым советниками и комендантом Инем. Новый император еще не освоился на троне. Не стоило забывать о внешних и внутренних проблемах; еще не время разбираться с этими старыми чиновниками, за ними можно было только наблюдать.

Но тогда не осталось никого, кто мог бы защитить Линь Ваньюэ.

Ли Сянь надеялась, что ее беспокойство было напрасным.

… …

На платформе стоял тринадцатилетний император Ли Чжу, наряженный в роскошное черное одеяние. На ветру покачивались свисающие с тиары нити с двадцатью четырьмя бусинами.

Слева от Ли Чжу стоял маршал Линь Фэйсин в черных доспехах. Принц Ци, Ли Чжэнь, облаченный в золотые доспехи, стоял по правую руку.

У платформы разместилась стотысячная кавалерия в черных доспехах. Армия принца Ци все еще находилась в его владениях. Приказ уже был послан, и они присоединятся к войскам по дороге.

Ли Чжу налил три чаши вина и одну отдал Линь Фэйсину, а другую Ли Чжэню.

— Выпиваю эту чашу вместе с зятем и братом Ци! Руководствуйтесь общими стремлениями, и да придет к вам победа, лишь только развернутся знамена!

— Благодарим Ваше Величество! Эти подданые не обманут Ваших ожиданий!

Все трое выпили вино и с силой разбили чаши об пол.

Армия солдат тоже выпила, и сто тысяч чаш разлетелись вдребезги, ударившись о землю!

"За нами верная победа! За нами верная победа! За нами верная победа!" — яростно проревели солдаты в мощном пылу, способном сотрясти горы и реки.

Ли Чжу впервые видел такую сцену. Он расправил плечи и подошел к краю платформы. В его глазах сверкнула искра воодушевления, когда он посмотрел на солдат внизу.

Линь Ваньюэ подошла к краю платформы и подняла руку. Солдаты замолчали. Не было слышно ни вороны, ни воробья.

Ли Чжу, взмахнув рукавами, распростер руки и крикнул все еще высоким нежным голосом:

— Принесите славу нашей великой стране Ли, одолейте всех врагов, одержите безоговорочную победу!

— Да здравствует император! Да здравствует император! Да здравствует император!

Документ, оповещающий небо и землю, был сожжен. Принесли в жертву трех животных, выпили вино в честь проводов.

Линь Ваньюэ и принц Ци попрощались с Ли Чжу, сошли с платформы и оседлали своих боевых коней.