Эта серьезная травма в значительной степени подорвала здоровье Линь Ваньюэ.
— Раз слуги, то можешь разместить их самостоятельно. Мне необязательно их встречать.
— Слушаюсь. Хозяин, уже почти полдень, Вы хотите кушать? Я передам приказ на кухню приготовить что-нибудь и принесу Вам.
Линь Ваньюэ немного подумала и почти неслышно вздохнула:
— У меня нет аппетита.
Линь Цзыту хотел что-то сказать, но сдержался. Он с тревогой посмотрел на осунувшееся лицо Линь Фэйсина, но в конце концов все же отступил.
Линь Цзыту вернулся через два часа. Войдя в спальню Линь Фэйсина, он увидел, что тот сидит за столом, закутавшись в свою одежду. Он тотчас же поставил поднос, затем вытащил из шкафа меховую накидку и набросил ее на Линь Фэйсина:
— Хозяин, Вам, конечно, в последнее время полегчало, но погода изменчива. Вам все равно нужно надеть что-нибудь еще.
Линь Ваньюэ ничего не ответила. Она плотнее натянула накидку и бросила отсутствующий взгляд на миску с кашей на подносе.
— Хозяин, Ее Высочество старшая принцесса перевела из своего поместья нескольких очень способных служанок, включая и повара. Я их уже распределил. Эту рисовую кашу приготовил он, сказав, что Вы очень любили ее, когда жили в поместье. Вы уже несколько дней не ели нормально, пожалуйста, хотя бы попробуйте, — сказал Линь Цзыту, наклоняясь, чтобы поставить миску с рисовой кашей перед Линь Фэйсином.
Линь Ваньюэ посмотрела на блестящую и полупрозрачную кашу, в точности напоминающую ту, что она ела на завтрак на второй день после свадьбы. Кажется, туда были добавлены ягоды годжи и луковицы лилий, и выглядело это действительно аппетитно.
— Ах да, господин, вот еще письмо от Ее Высочества старшей принцессы, — Линь Цзыту вынул запечатанное письмо и обеими руками протянул Линь Фэйсину.
Темные и тусклые глаза Линь Ваньюэ сразу же загорелись. Она взяла письмо. На нем изящным* почерком Ли Сянь было выведено четыре крупных иероглифа: "Личное письмо фуме".
— Можешь идти. Я поем немного.
* 龙飞凤舞 (lóng fēi fèng wǔ) — взлет дракона и пляска феникса; обр.: об исключительно красивом почерке
Лицо Линь Цзыту озарилось радостью, и он направился к выходу из спальни.
Линь Ваньюэ быстрым движением вскрыла конверт и начала читать.
"Дорогой фума
Я получила письмо и теперь извещена. Дела в поместье идут хорошо, доченька учится говорить. Мужу не о чем беспокоиться.
В пору весенних заморозок следует беречь здоровье. Присылаю умелых служанок и повара, распорядитесь ими по своему усмотрению.
Покорнейше прошу принять мои лучшие пожелания
Сянь"
Линь Ваньюэ несколько раз перечитывала эти строки. В поместье все хорошо, и Байшуй уже начала говорить…
Линь Ваньюэ приложила пальцы к окончательной части письма, легонько проводя по красивому иероглифу "Сянь", от которого исходило величие. Она могла представить, как выглядела Ли Сянь, когда писала этот ответ. Должно быть, сидела за столом с идеально прямой спиной, одной рукой придерживая широкий рукав своего дворцового платья, сдержанная и бесстрастная.
Линь Ваньюэ аккуратно сложила письмо и положила его обратно в конверт. В глубине души поселилась тяжесть одиночества, поскольку содержание письма соответствовало его владелице. Которая, исполненная достоинства и неукоснительная в соблюдении этикета, держала дистанцию.
Она ни единого слова не сказала о Линь Ваньюэ.
Ни намека на то, что она скучает. Линь Ваньюэ дернула уголками губ, ощущая горечь во рту. Да, Ли Сянь — она такая.
Убрав письмо, Линь Ваньюэ зачерпнула полную ложку каши и отправила себе в рот. Как и ожидалось, на вкус оказалось точь-в-точь как тогда, в поместье принцессы.
Кто знает, из-за того ли, что эта рисовая каша приятна на вкус, или из-за письма Ли Сянь, но Линь Ваньюэ, которая уже несколько дней ничего толком не ела, прикончила всю миску каши.
Дни пролетали незаметно, в мгновение ока прошел один месяц.
Травма Линь Ваньюэ иногда давала о себе знать, но постепенно исцелялась. Повар из поместья старшей принцессы был прислан исключительно для того, чтобы готовить для Линь Фэйсина. Линь Ваньюэ ела горячую и сытную пищу каждый день. Спустя месяц выздоровления ее безжизненно-бледное лицо наконец приобрело здоровый оттенок.
Видя, что здоровье их хозяина постепенно улучшается, прислуга поместья Линь наконец-то смогла вздохнуть с облегчением.
Линь Ваньюэ пока не могла сражаться, но изменения не коснулись привычного ритма жизни. Время от времени она чувствовала узел в груди, но никаких серьезных проблем не испытывала.
Линь Ваньюэ снова вернулась в военный лагерь. За весь месяц Чжан Саньбао и Мэн Нида сделали для Линь Фэйсина больше, чем полагалось. Они не только справлялись с поручением о внесении имен нужных людей в список, но и установили связь с правым генералом Бай Жуйдой.
Несмотря на то, что между сторонами не было ничего обговорено, если когда-нибудь Линь Фэйсин будет нуждаться в поддержке, Бай Жуйда поможет ему в меру своих возможностей!
Слушая Чжан Саньбао и Мэн Ниду, которые с воодушевлением докладывали о своих результатах, Линь Ваньюэ засветилась улыбкой, которая уже давно не появлялась на ее лице.
— Хорошо, а как насчет потерь среди четырех штурмовых кавалерий, которых я повел за собой?
Чжан Саньбао ответил:
— Количество убитых и раненых незначительно, чуть меньше трети.
— Мгм. Что насчет четырех ланцзянов?
Мэн Нида почувствовал намерения Линь Фэйсина, поэтому ответил:
— Двое погибли, один остался инвалидом. Ван Дали невредим.
— Понятно, — блекло ответила Линь Ваньюэ. Кто бы мог подумать, что Ван Дали все еще способен спасти свою шкуру. — Новые назначения уже проведены?
— Отвечаю генералу, с тем инвалидом командир Гао сказал повременить. На места погибших оба командира выдвинули по одному человеку, пока топчатся на мертвой точке. Они слишком заняты спором, поэтому еще никого не назначили.
Линь Ваньюэ холодно фыркнула: северная граница прогнила до такой степени, что между командирами шла борьба за назначение на места обычных ланцзянов.
— Саньбао, позже я напишу тебе рекомендательное письмо. С твоими заслугами и способностями в руководстве батальона Летящих перьев ты уже давно должен был стать ланцзяном.
— Благодарю генерала! — обрадовался Чжан Саньбао.
Линь Ваньюэ пробарабанила пальцами по столу. Мэн Нида и Чжан Саньбао, знавшие нрав Линь Фэйсина, молча смотрели на него.
Правый генерал Бай Жуйда был обязан ей. Саньбао и Ниду можно было назначить ланцзянами. Батальон Летящих перьев находился в ее подчинении. Даже если Гао Дэи назначит на должность командира батальона одного из своих людей, у нее будет способ воспрепятствовать этому…
Раз уж ланцзян, ставший инвалидом, все еще мог оставаться на своем месте, Гао Дэи уже понял, что Хоу Е могли восстановить в должности. Если это произойдет, в общей сложности выйдет двенадцать человек с высоким званием и чистым прошлым…
Линь Ваньюэ сделала приблизительный расчет и пришла к выводу, что с этими людьми у нее будет достаточно власти.
— Вы оба неплохо справились.
Вытянувшись в струнку, Мэн Нида и Чжан Саньбао ответили в один голос:
— Спасибо, генерал.
— И еще кое-что. Узнали что-нибудь о Ду Юйшу?
— Отвечаю генералу, с Ду Юйшу никаких проблем. Он родился и вырос на северной границе. У него есть мать, и он из семьи военных. Его прошлое чисто, не похоже, что он…
— Ясно. Раз так, Нида, ты поищи его. Спроси, не желает ли он стать моим личным стражником. Если согласится, делай все то же, что и раньше. Выдели ему резиденцию на участке земли, который я зарезервировал в Янгуане.
— Слушаюсь.
— Можете идти.
— Есть!
Сидя в одиночестве в своем шатре, Линь Вэньюэ обнаружила, что не может вспомнить внешность Ду Юйшу. Среди ее нынешних стражников были доносчики, поэтому она планировала сменить всю группу людей в ближайшие дни. Ду Юйшу вызвал у Линь Ваньюэ особое чувство.
