В ее глазах все это время искрилась улыбка: спустя два года этот человек, можно сказать, полностью переродился, но аппетит и застольные манеры остались прежними.
Так как Линь Ваньюэ была привержена более скромному образу жизни, она редко просила готовить что-то особенное, но это еще не означало, что она не была обжорой.
Линь Ваньюэ ушла в процесс с головой, запихивая в рот различные виды пирожных. Ее щеки были набиты едой, а на лице отражалось удовлетворение и блаженство. Глядя на такую Линь Ваньюэ, едва ли кто не умилился бы.
Когда тарелки опустели, Линь Ваньюэ наконец остановилась. Она стерла крошки с уголков рта, взяла стоявшую перед ней чашку с чаем и залпом осушила ее. Словно сбросив тяжелое бремя, она глубоко вздохнула.
Сидевшая перед ней Ли Сянь не смогла удержаться от смеха и позвала сяо-Цы.
— Эта служанка здесь!
— Принеси еще немного.
Сяо-Цы посмотрела на тарелки с нетронутыми пирожными на столе Ли Сянь, затем перевела взгляд на пустые тарелки Линь Фэйсина. Улыбнувшись, она поклонилась и ушла.
Линь Ваньюэ наконец осознала, что Ли Сянь все это время смотрела на нее, и ее лицо вспыхнуло. Она пристыженно объяснила:
— Сегодня, едва только начало светать, я уже был на ногах и завален делами в военном лагере, поэтому ничего не ел…
Ли Сянь, задорно улыбаясь, прервала слова Линь Фэйсина:
— Все в порядке. Глядя на то, как Фэйсин наслаждается едой, я тоже радуюсь. Но достаточно ли одних пирожных? Может, приказать принести других кушаний?
Линь Ваньюэ торопливо замахала руками:
— Нет-нет-нет, незачем беспокоиться. Еще ведь не время обеда. Пирожных мне хватило, я не смею причинять еще больше неудобств.
Ли Сянь улыбнулась, но не стала настаивать. Вскоре вернулась сяо-Цы, сопровождаемая двумя дворцовыми служанками с подносами в руках. Увидев стол Линь Ваньюэ, служанки изогнули уголки губ и украдкой взглянули на генерала, который был на удивление тощим. Они быстро убрали со стола и поставили на него четыре тарелки с пирожными.
Линь Ваньюэ в смущении потерла нос. Сяо-Цы, вероятно, специально приказала принести столько для нее. Когда она подумала о том, какое впечатление могла произвести на приближенных Ли Сянь, на нее накатило чувство стыда.
Ли Сянь и сяо-Цы выросли вместе и понимали друг друга с полуслова. Ли Сянь не могла не знать, что хитрая сяо-Цы делала это нарочно, поэтому бросила на нее осуждающий взгляд.
Сяо-Цы это вовсе не напугало. Она прижала руку к губам и улыбнулась.
— Генерал Линь был очень занят воинскими обязанностями, ему нужно хорошо поесть. Схожу на кухню и принесу чашу сладкой каши из семян лотоса.
— Нет-нет... не стоит беспокоиться, я... я могу просто выпить чаю, этого достаточно.
— Но как же так? Наше Высочество ест эту кашу каждый день. Эта служанка видит, что генерал Линь утомился. Пожалуйста, съешьте всего одну чашу.
— Тогда... тогда я побеспокою сяо-Цы-цзе, — Линь Ваньюэ со смущением развела руками.
Сяо-Цы прищурилась в улыбке и ушла в компании с дворцовыми служанками. Через некоторое время перед Линь Фэйсином поставили горячую чашу рисовой каши с семенами лотоса.
Линь Ваньюэ поблагодарила сяо-Цы. Та повернулась и собралась уйти, но Ли Сянь остановила ее.
— Сяо-Цы, отнеси в поместье шицзы Чжуна несколько пирожных.
Девушки обменялись взглядами. Сяо-Цы поклонилась и отправилась выполнять приказ.
Линь Ваньюэ очень хотела начать есть, но когда она вдруг услышала имя Ли Чжуна, ее сердце замерло. У нее пропал аппетит.
Она, опустив голову, медленно помешивала кашу, так и не начав есть.
Естественно, Ли Сянь была понятна причина его угрюмости. Все произошедшее за сегодня она отлично знала, хоть сама и не присутствовала при этом. Даже о том, что произошло с Линь Фэйсином на улице, Тень уже рассказала.
С первого взгляда могло показаться, что Линь Фэйсин стойко сносил выпавшие на его долю тяготы, но Ли Сянь знала: этот человек непреклонен и никогда не сломается. Но после той провокации у лавки он, скорее всего, будет расстроен в течение долгого времени.
Вот почему после сообщения о том, что Линь Фэйсин прогуливается в направлении ее поместья, Ли Сянь намеренно послала сяо-Цы следить у ворот.
Поскольку Линь Фэйсин не хотел брать в жены ее младшую сестру Ли Янь, у Ли Сянь появилась возможность привести в действие второй план.
Она разработала его сама. С его помощью она могла приблизительно увидеть будущее Линь Фэйсина. Она знала, что при этом ему предстоит подвергнуться невзгодам и лишениям, которые он не заслужил, и поэтому ее одолевало чувство вины. Но она не знала, сможет ли в будущем утешить Линь Фэйсина в нужный момент. Оставалось лишь воспользоваться нынешней возможностью, чтобы смягчить его.
Этот план уже начался. Ничего уже нельзя было повернуть вспять…
— Фэйсин, я вижу, как ты подавлен. Ты хорошо спал вчера ночью? Эта сладкая рисовая каша с семенами лотоса укрепляет дух, тебе нужно поесть хотя бы немного. Если захочешь поговорить о чем-то, я готова разделить с тобой эту ношу.
Линь Ваньюэ подняла глаза на Ли Сянь. Искренность и беспокойство, которые Ли Сянь передавала своим взглядом, согрели ее сердце. Она зачерпнула большую ложку каши и отправила в рот:
— Мм, очень вкусно.
Линь Ваньюэ доела кашу. Ли Сянь уговорила ее съесть еще несколько пирожных, и только тогда позвала дворцовых служанок, чтобы они все убрали.
В гостиной снова воцарилась тишина, Ли Сянь сразу перешла к делу и спросила:
— Фэйсина что-то беспокоит?
— Мгм, — Линь Ваньюэ кивнула. На нее снова нахлынуло чувство несправедливости, но она не знала, с чего начать.
Ли Сянь терпеливо ждала. В ее глазах мерцал нежный и успокаивающий блеск.
— Ай… — Линь Ваньюэ тяжело вздохнула. — Вчера ночью прямо в тюремной камере задушили последнего заключенного гунна. Главный подозреваемый — мой личный стражник Гун Боюй. Но он повесился в собственной спальне. Мертвых не допросишь. Тогда я со своими людьми направился в лагерь, чтобы найти разведчика, который был с ним, но командир батальона разведчиков сказал мне, что прошлой ночью того вызвал Гун Боюй под моим именем, якобы для допроса. После долгих поисков мои солдаты нашли разведчика повешенным в бамбуковой роще на юге города. И эта роща находится менее чем в ста шагах от моего поместья. Это было очевидное предупреждение. И все, след оборвался.
Ли Сянь кивнула:
— Этого вполне следовало ожидать, хотя все произошло быстрее, чем я предполагала. Но почему Фэйсин сразу же не допросил того гунна и не позволил разведчику перевести все тогда?
Линь Ваньюэ снова тяжело вздохнула и усмехнулась над собой.
— Хах, наверное, потому что я был слишком самонадеян. Или чересчур жаден. Я знал, что военный лагерь не чист, поэтому хотел использовать эту возможность, чтобы одной стрелой уложить двух ястребов. Я не позволил разведчику перевести в тот момент, потому что не хотел, чтобы это услышал крот, внедренный в военный лагерь, и чтобы злоумышленник не узнал всю информацию от гуннов. Эти люди не знают удержу и наверняка предприняли бы какие-то действия или нашли бы способ выудить информацию у разведчика. После этого мне просто нужно было спросить его, не выведывал ли кто у него тайком информацию, и тогда я бы знал ситуацию. Аналогично и в случае с гуннами. Я знал, что у них наверняка немного сведений, и вероятность того, что я выведаю у них имя злоумышленника, очень низкая. Именно поэтому я оставил в живых только одного — дождаться, пока кроты сообщат друг другу о текущей обстановке. А потом я бы сам допросил этого гунна. Не имело особого значения, сколько сведений мне удалось бы узнать от него. Главная цель состояла в том, чтобы косвенно предостеречь злоумышленника. Я хотел, чтобы он мучался догадками о том, что конкретно мне известно. Запаниковав, он наверняка предпринял бы дальнейшие действия и начал бы оставлять следы. Я думал, что... я мог бы воспользоваться этим шансом, чтобы преподнести Вам отличный подарок, то есть... поздравить Вас со свадьбой, чтобы Вы отвезли сведения в столицу и приняли меры предосторожности. Еще я хотел искоренить крота, но не ожидал, что злоумышленник будет так быстр и безжалостен. Рискуя быть разоблаченными, он даже устранил шпиона, который был моим личным стражником... теперь ключа к разгадке нет, мертвецов допросить невозможно!
