Но ей было не до этого. Она вытерла его рукавом и подошла к Линь Фэйсину. 

— Господин, ситуация критическая. Вам нужно быть готовым ко всему.

Линь Ваньюэ нахмурила брови и обеспокоенно спросила:

— Что значит ситуация критическая? Что нужно сделать? Скажите конкретнее.

— Отвечаю господину. Это ее первые роды. Плод неправильно расположен, поэтому его туловище не может выйти самостоятельно из утробы. Это уже само по себе угроза здоровью матери, но и тянуть нельзя — это очень пагубно для плода. Эта повивальщица уже отправила служанку варить лекарство по наследственному рецепту. А пока пусть госпожа немного отдохнет. После принятия лекарства наилучшим исходом будет если госпоже удастся родить. Но если плод все еще будет застревать... Возможно, господину придется принять решение.

Линь Ваньюэ резко стало не по себе. Она подавила дрожь в голосе и спросила:

— Какое решение?

— Чью жизнь сохранить — матери или ребенка.

— Вы... Вы ...Вы... 

Несколько раз Линь Ваньюэ порывалась схватить повитуху за воротник. Она подняла было руку, но с усилием сдержала себя.

В этот момент Линь Ваньюэ не могла произнести ничего связного, кроме "Вы".

Повитухе было уже более пятидесяти лет, тридцать из которых она отдала своему делу. Она уже сталкивалась с подобной ситуацией, всплеск эмоций и последовавшая реакция Линь Ваньюэ были ей не новы. Она уже передала информацию и не намеревалась больше общаться с эмоционально неустойчивой Линь Ваньюэ, поэтому низко опустила голову, отдала поклон и вернулась в родильную комнату.

На самом деле она отчетливо представляла результат. Слушки о Линь Фэйсине давно расползлись по всему городу. Он содержал вдову без имени и статуса. Не имело значения, от Линь Фэйсина этот ребенок или от другого, — он определенно оставит ребенка. Какой смысл обеспечивать какую-то безродную вдову?

Глядя на бледное лицо Юй Вань, брови которой были нахмурены даже в бессознательном состоянии, повитуха Чжоу вздохнула. Она тоже была женщиной и остро переживала за бедняжку. Молодая дева прекрасной наружности, да так рано овдовела... Было бы идеально, имейся возможность сохранить обе жизни. Но даже если ребенок родится, молодая госпожа все равно получит внутренние повреждения и больше не сможет выполнять какую-либо тяжелую работу. Если плод погибнет, переживет ли вдова это горе? Остается лишь уповать на то, что этот помощник главнокомандующего Линь и дальше будет проявлять к ней благосклонность.

Более часа спустя Юй Вань наконец-то очнулась. Лекарство было уже готово.

Юй Сянь взяла чашу с лечебным снадобьем, села рядом с кроватью и начала поить им Юй Вань.

Обе девушки обменивались взглядами, которые сложно было растолковать. Никто из них не произнес ни слова.

Когда Юй Сянь с пустой чашей вышла из родильной комнаты, мучительные стоны Юй Вань возобновились.

Линь Ваньюэ посмотрела на склоняющеесе к западу солнце.

Она крепко стиснула кулаки и начала мысленно молиться про себя. Ей хотелось, чтобы небеса пощадили эту бедную сироту и вдовствующую мать.

За те три года в армии Линь Ваньюэ еще ни разу не молилась. Оказавшись перед лицом невзгод и опасностей, она не вымаливала пощады у богов и демонов. Но на этот раз, стоя у двери, Линь Ваньюэ взывала ко всем богам и духам, которых знала, о помощи. Взывала к своим родителям и Линь Юю. Она молилась им всем за то, чтобы и мать, и ребенок остались в живых.

Однако прежде чем Линь Ваньюэ успела закончить, дверь в родильную комнату снова распахнулась.

Повитуха вышла из комнаты и сказала:

— Господин, эта повивальщица сделала все возможное. Пожалуйста, дайте ответ как можно скорее. Чем быстрее, тем лучше. Оттягивая время, Вы приближаете смерть ребенка!

Слова повитухи прозвучали подобно раскату грома. Тело Линь Ваньюэ пошатнулось. Она сделала два шага назад и рефлекторно протянула руку, чтобы ухватиться за подоконник и вернуть равновесие.

Перед ее глазами пронеслось каждое мгновение ее с Линь Юем прошлого.

И наряду с ними нахлынули воспоминания о светлом проведенном времени с Юй Вань.

С одной стороны, это был ребенок человека, которого она любила как родного брата.

С другой стороны, та, что сблизилась с Линь Ваньюэ, была ее единственной подругой.

Если бы Линь Юй был жив, она бы убеждала его бороться за жизнь матери. Но он был мертв, и ответственность за принятие решения легла на плечи Линь Ваньюэ.

— Впустите меня... — медленно произнесла Линь Ваньюэ хриплым, изнеможденным голосом.

Однако повитуха раскинула руки, преграждая ей путь, и строго возразила:

— Господин, Вам нельзя входить. Родильная комната не место для мужчин!

Линь Ваньюэ нахмурилась и прикрыла веки. Ее голова была слегка опущена. Глаза, ранее сиявшие, потеряли свой блеск и потускнели.

Не сказав ни слова, она протянула огрубелую руку и легонько оттолкнула повитуху, которая чуть не упала.

Линь Ваньюэ вошла в родильную комнату. Ее действия крайне шокировали повитуху. Как раз в тот момент, когда она собиралась броситься внутрь, Юй Сянь удержала ее:

— Тетушка, пропустите его. Эта госпожа — жена и мать ребенка самого близкого человека нашего хозяина. Нашему хозяину всего семнадцать, и несмотря на его огромное имущество и высокое положение, он ужасно переживает. Понимаете?

… …

В воздухе стоял густой запах крови. Даже гуще, чем тогда, в Чаньцзюань.

В четырех жаровнях извивался красный огонь. Линь Ваньюэ широкими шагами обошла ширму.

Она увидела лежащую на кровати Юй Вань с белым, как полотно, лицом, покрытым капельками пота.

Линь Ваньюэ села на стул рядом с кроватью и тихо прошептала:

— А-Вань.

Словно сквозь туман Юй Вань услышала знакомый голос и медленно открыла глаза. Первое, что бросилось ей в глаза, — крупная слеза, выступившая из краешка глаза Линь Ваньюэ.

Это напомнило ей момент, произошедший несколько месяцев назад, когда Линь Ваньюэ очнулась от обморока и посмотрела на нее тем же полным беспросветного горя взглядом.

Юй Вань слабо рассмеялась, едва выдавив улыбку. Так как она была лекаркой, Линь Ваньюэ незачем было рассказывать ей о ситуации. Она уже давно все поняла.

— Не могла бы ты... кое-что пообещать мне?

Уголки глаз Линь Ваньюэ покраснели. Она сказала дрожащим голосом:

— Говори.

— Пожалуйста... похорони меня вместе с А-Юем…

Линь Ваньюэ чувствовала, как горе разрывает в клочья ее внутренности.

Сцепленные руки, покоящиеся на коленях, усилили хватку.

Она опустила голову. Из глаз непрерывным потоком полились жемчужинки слез. Юй Вань приняла решение за нее, однако от этого не стало легче.

Из нижней губы Линь Ваньюэ просачивались капли крови, но тихий, печальный всхлип все же вырвался наружу.

Он был подобен плачу раненого одинокого волка. Слышать его было больнее, чем громкие вопли и крики. В нем было сконцентрировано многообразие сложных эмоций. Невольно услышавший этот звук почувствует подступающий к горлу ком и не сдержит слез.

Внезапно Линь Ваньюэ почувствовала, как тыльной стороны ладони коснулась холодная рука.

Она перевернула свою руку и ухватилась за ладонь Юй Вань. Они смотрели друг на друга, не находя слов.

Юй Вань тяжело дышала. Ее взгляд, направленный на Линь Ваньюэ, стал нечитаемым. Она вдруг поняла, что человек перед ней был более жалок, чем она сама. На закате своей жизни Юй Вань хотела рассказать Линь Ваньюэ обо всем. Но она знала, что в этом случае Линь Ваньюэ долго не проживет.

Тысячи слов готовы были слететь с языка, но в конце концов она свела их к одной фразе:

— Фэйсин, с этого момента... ты должна быть осторожна. Я оставляю этого ребенка на твое попечение…

Юй Вань со всей силы сжала руку Линь Ваньюэ. Все непроизнесенные слова она вложила в эту хватку.

Раздался стук в дверь.

— Господин, время на исходе, выходите скорее!