Описанная идея распределения общественно-значимых функций ради наилучшего их исполнения есть ни что иное как принцип сословного государства (в его изначальном виде, не искаженном традицией наследования). А далее этот принцип соединяется у Платона с идеей деления людей на три типа. И получается следующее. Природное деление людей соответствует политически необходимому набору общественно-значимых функций. Ведь в распределении функций дело заключается не только в том, чтобы сделать их не смешиваемыми, но и в том, чтобы каждую функцию исполняли люди, наиболее пригодные именно к ней. И вот, именно это и получается, если приложить к функциям управления, защиты и производства три типа людей.

Созерцатели это те, кто наиболее пригоден для управления, т.е. формирования целей и правил существования общества, ибо для этого прежде всего нужны знания и истина, способность к которым у созерцателей преобладает. Воители наиболее пригодны к защите, ибо для этого нужна воля, способность несмотря ни на что достигать цели, преодолевая препятствия и сокрушая врагов. Люди с преобладающей чувственной способностью наиболее пригодны к труду, т.е. преобразованию различных, прежде всего материальных ресурсов в блага – для этого нужно уметь чувствовать вещи (буквально: иметь чуткие руки) и понимать, как сделать с наибольшей пользой и красотой. Таким образом, если в государстве предоставить управление созерцателям, защиту воителям, а производство труженикам, в рамках соответствующих сословий, то вследствие максимальной пригодности этих типов данным функциям эти функции будут исполняться наилучшим образом – вот формула идеального государства Платона.

Но теория государства на этом не заканчивается, и она не была бы полна без решения одного важного вопроса. Ключевым моментом в теории Платона является то, что принадлежность к типу, будучи врожденной, не наследуется. От любых по типу родителей может родиться любой по типу ребенок. Возникает вопрос – а как тогда определять в людях принадлежность к типу, чтобы затем распределять их по соответствующим функциям-сословиям? Ответ следующий: с определенного возраста детьми должны заниматься специальные воспитатели, для того чтобы определить тип в каждом ребенке и далее направить в воспитательную категорию, где человека обучают именно тому, что соответствует его типу, с целью дальнейшего выполнения им надлежащей сословной функции.

Именно это условие является определяющим существование идеального государства Платона. Самое важное, чтобы все люди занимались соответствующими их природе функциями, т.е. попадали в соответствующие сословия. Это условие не только политической гармонии, но психологической. Ведь если человек обучен и занимается делом не в соответствии со своей душевной природой, возникает внутренний, психологический конфликт. И, по Платону, именно такие конфликты, возникающие вследствие несоответствия души человека его занятиям, являются причиной социального зла – несправедливости, преступлений. Таким образом, воспитание людей с детства в соответствии с типом души выполняет две задачи: оно образует должный порядок в распределении по сословиям, а также обеспечивает устойчивость платоновского государства психологически, изнутри. Поэтому воспитание оценивается как главное дело в платоновском государстве, и именно воспитатели, а не правители, выполняют в нем главную роль.

Итак, идеальное государство Платона это вненаследственное сословное распределение управленческой, защитной и производственной функций по типам людей. В этом же, одновременно, заключается и определение справедливости, по Платону – это распределение прав в соответствии с принадлежностью людей к типам. Ведь сословия это внутренние в обществе группы, выполняющие разные общественно-значимые функции и, в соответствии с этими функциями, различающиеся по правам. Т.е. у представителей разных сословий – разные права. У правителей – право управлять, т.е. участвовать в принятии общественно значимых решений; у защитников (военных) – право применять оружие для защиты государства; у производителей – право заниматься хозяйственной деятельностью и обладать имуществом. Распределение прав в соответствии с этими функциями и есть справедливость. Обратите внимание, это не равенство, а воздаяние, потому что есть определенный критерий, относительно которого каждый человек наделяется правами, этот критерий – человеческий тип.

Примечательно, что у первых двух сословий нет хозяйственно-имущественных прав. Это не недоразумение, это акцентируется у Платона – сословия правителей и защитников это товарищества аскетов, смыслом жизни которых является общее благо, а не частное, и иметь собственное имущество, помимо сугубо личных вещей, им запрещено. Представьте применение этого принципа к традиционным аристократическим сословным или олигархическим классовым обществам. Это даже немножко курьезно, и становится понятно: платоновское сословное общество-государство не имеет с историческими сословными и классовыми государствами (типа европейских средневековых и капиталистических) ничего общего. Впрочем, отсутствие общего обнаруживается еще на предыдущем уровне – в принципиальной вненаследственности платоновских сословий.

Мы сказали выше, что справедливость у Платона это воздаяние, а не равенство, и это действительно так, в рамках используемого определения справедливости в ее вариантах. Однако в понимании платоновского воздаяния есть особенность, которая подчеркивается вышеуказанным отсутствием имущественного приоритета у первых двух сословий. Дело в том, что на самом деле между сословиями у Платона нет иерархии – т.е. порядка от высшего к низшему. Это непривычно для понимания, но сословие правителей это не высшее сословие, оно просто другое по функции, чем остальные. Ни одно из сословий не является ни высшим, ни низшим. Они разные, но по статусу равные. Это как части спектра, которые с разных сторон, но в равной мере, не смешиваясь и не мешая друг другу, соединяются в целое. Они как будто расположены не снизу вверх, а по кругу. Поэтому, как ни странно, воздаяние в платоновском идеальном государстве не является отрицанием равенства.

Предметом своеобразной, распространенной в истории иронии, направленной на Платона, является то, что его проект нигде и никогда не был осуществлен, даже приблизительно. Да, история пошла иными путями. Но это не умаляет значение этой теории, и может даже наоборот, увеличивает. Почему мы считаем возможным так сказать? Во-первых, мы говорили с самого начала, что теория это не история, и мерить, скажем так, теоретические величины исторической шкалой в принципе неверно. А во-вторых, неосуществленность платоновской теории придает ей статус еще неиспользованного потенциала, она остается в нетронутом виде как будто ждущей своего времени.

3.1. Формы общения и понятие государства.

3.2. Классификация государств.

3.3. Идеальное государство и справедливость.

3.4. Естественно-правовая концепция.

Теория Аристотеля является главной во всей истории политико-правовых теорий. Она задает все основные смысловые векторы, по которым далее идет генезис правовых теорий вплоть до 19 века как минимум. В этом смысле ее можно противопоставить теории Платона, которая оказалась в истории тупиковой ветвью (не в ущерб своему идейному значению) – аристотелизм, в противоположность этому, стал корневым для почти всех последующих теоретических ветвей. Это тем более примечательно, что Аристотель является учеником Платона.

Смысловыми моментами теории Аристотеля, определившими последующую историю, являются: формы общения, антропосоциальное понятие государства, классификация государств и, главное, естественно-правовая концепция.

Исходным в политико-правовой теории Аристотеля является понятие общения. И сразу же, как и в случае с душой у Платона, первоочередным является принципиальное отличие от современного привычного значения: общение у Аристотеля это не психологическое, но политическое понятие. Что мы сегодня называем общением? Прежде всего, психологический, личный контакт. Общением мы назовем разговор друзей, влюбленных, членов семьи. Но мы не назовем общением рабочее совещание у директора предприятия, обсуждение законопроекта в парламенте, выступление с докладом с последующими вопросами на научной конференции. У Аристотеля же под общением подразумевается скорее второе, чем первое. Т.е. это не обсуждение личных проблем, чувств и бытовых явлений, т.е. заведомо частных по значению вопросов, а наоборот – разговор о внеличном, общезначимом, затрагивающем не частное, а общее благо.