На третьи сутки пребывания детей дома мы с Поттером нагло разлили смесь по бутылочкам и, несмотря на протестующие вопли новоиспечённых мамаш, накормили орущих детей, одели на них подгузники, запеленали и втолкнули в рот соски. Сколько было криков и всхлипов с женской стороны! Вот только дети проспали пять часов, не просыпаясь. С «естественным родительством» было покончено. И если Петунья ещё как-то пыталась сама кормить, не пеленать (правда, хватало ее ненадолго), то Мардж, поняв всю прелесть спокойно спящих детей, махнула рукой на все «вредности». Детям быстро нашли нянек, и все стали спать спокойно. Ну, почти спать. Шесть часов подряд, когда в доме есть маленькие дети — это много.

Из-под кровати доносилось дружное посапывание всей живности. Обломать им малину, что ли? На лужайке перед домом нянечки выкатили коляски с малышами, под деревом расположились Мардж и Фабстер с книжкой про овчарок. Вносят последние правки и отдают в печать.

— Гарри, — я тронул кузена за плечо, — давай «Phoenix» и «Beautiful World».

— А где акустика «Gibson»? Я «Yamaha» не хочу.

— В чехле от синтезатора посмотри, — педантичностью я не отличался.

— Нет. Тут вообще «Fender» без колков. А «Gibson» где?

— Блин, ну походи по комнате, посмотри!

Поттер начал методично осматривать помещение.

— А зачем ты её за кровать поставил?

— Наверное, вечером бренчал, вот и закинул.

— Дадли! Это дорогой инструмент! А ты с ним так небрежно обращаешься.

— Гарри! Не сношай мне мозг! Моя гитара, что хочу, то и делаю.

— Дадли! Это очень-очень-очень дорогой и эксклюзивный инструмент, сделанный на заказ!

— И чо? Молиться на него?

— Ну, хотя бы в кофр можно убирать?

— Нафига? Доставать же потом надо.

— А если сломаешь?

— Я?

— Ну не я же!

Гарри, ворча под нос ругательства, подключал гитару.

— Раз-два-три, поехали!

И начинаем «Phoenix». Поёт только Поттер. Мне нельзя. Ну как нельзя, можно. Только голос часто дает «петуха». Поэтому я решил помолчать.

Из-под кровати, недовольный, с заспанной мордашкой вылез Воланд. Сказал свое презрительное «мяв», боднул головой ногу Гарри и свалил из дома через окно. Моя комната на втором этаже, лететь не высоко. К детям кошак относился нейтрально — они не лезут к нему, он не лезет к ним. Первое время Воланд проявлял любопытство и забирался в кроватки, но пугался крика и предпочитал быстренько ретироваться. Правда, это не мешало ему выпрашивать детскую смесь в качестве еды. Он весил уже килограммов четырнадцать и размерами почти догнал Злыдня. Котяра приземлился на все четыре лапы и бодренько побежал в сторону большой ивы, под которой, сидя на травке, расположились Мардж с Фабстером. Уильям нежно обнимал супругу и что-то ей говорил. Тетя кивала головой и вносила правки в текст. Кот запрыгнул на колени к тётушке, она его погладила и продолжила править что-то в книжке. Гарри старательно играл и пел припев. Я даже бэк-вокалом не пытался ему мешать.

Когда началась вся эта паника со здоровьем тетушка Мардж, мы с Поттером наотрез отказались ехать по своим школам. Ардвидссон скрипел зубами, Дамблдор явился лично, Моллетман злился, Моника на нас орала. Но мы выстояли. Кричали друг на друга знатно. Благо, что происходило это в старом доме на Тисовой. Мне потом Фабстер всё рассказал.

Что ни говори, а Моника хоть и сучка редкостная, но дело своё знает, и наши интересы всегда отстаивает.

Ардвидссону и Дамблдору нужно было отправить Гарри в Хогвартс. Нэшу и Дэвиду — отправить меня в Винчестер. Мы с братом никуда ехать не желали. Разруливать всё пришлось Монике. Оказалось, агент прекрасно осведомлена о волшебниках. Поорав на магов, что они пара возомнивших о себе верблюдов (ну, всё это было в очень матерных выражениях), на начальство — дескать, парочку жадных кретинов, на нас — двух малолетних идиотов, женщина приняла соломоново решение — мы остаёмся дома, показываемся на глаза прессе, а в школе появляемся на экзамены, с нами занимаются репетиторы. Все подумали и не согласились. Орали друг на друга ещё час (в основном Лорд на Моллетмана). Сошлись на том, что предложение Моники очень здравое. Затем Дамблдор с сахарной улыбкой вещал про любовь и безопасность Гарри, к нему тут же присоединился Ардвидссон. Закончил этот диалог полковник, который сказал, что в нашем новом доме безопасно и любвеобильно. Спорить с ним ни маги, ни шоу-мэны почему-то не стали (видимо, мужик в бронежилете внушает трепет).

Новый дом действительно был безопасен — трехметровый забор, колючий кустарник под забором, куча охраны на территории.

А вот с магической составляющей обнаружилась интересная вещь. На территории замка магия сильно ослабевала. Мантия-невидимка, присланная доброжелателем (угу, знаем мы этого длиннобородого доброжелателя) плохо скрывала на территории Ликлейхеда. Пока Поттер стоял на месте — его не видно, как только начинал двигаться — пространство рябило. Оказалось, что это дело рук Фабстера и Вернона. Они притащили каких-то магов из Германии, которые и поставили интересные чары, защиту и артефакты на всю территорию. Короче, ни волшебник, ни магическое существо без приглашения пройти в дом не могут. Что-то типа Фиделиуса, но только для магов это круче.

В действенности чар мы убедились, когда Гарри пригласил в гости Финч-Флетчли. Его брат и мама спокойно прошли на территорию, а Джастин остался стоять на месте. Он потом говорил: как на стенку наткнулся. Пройти Джас смог только тогда, когда Поттер лично взял его за руку и провёл в дом.

Началась следующая песня. Долли и Зара покинули помещение, правда, через дверь. Остался только Злыдень, но эта флегматичная скотина вообще редко реагировала на раздражители.

Начало августа выдалось дождливым и туманным. Мне это нравилось — уж лучше туман, чем страдания от жары.

Злыдень довольно громко всхрапнул, повернулся на бок и продолжил спать, не обращая внимания на пение Гарри. Книгу о бульдогах всё же перевели на польский и испанский. Лидером продаж она не стала, но уверенно держалась в первой десятке. Теперь все думали-гадали, как пойдут продажи книги о воспитании немецких овчарок. Фотографий с Долли я сделал очень много. Обложкой должно было стать фото со студии, где собака сфотографирована перед микрофоном в наушниках.

Я её пиарил (собаку, в смысле) везде — даже брал на экзамены в школу. Ну как брал… Охранник маячил с собакой перед воротами. На следующий день вся жёлтая пресса захлебывалась от статей на тему «плохого мальчика Дурсля», который оставил собаку у ворот, а не забрал её с собой. Так или иначе, но узнаваемость, пусть и скандальная, у нас была.

Экзамены я сдал неплохо, но в десятку лучших не попал. Был обычным середнячком.

Гарри закончил очередную песню. Я начал петь нетленную «Кукушку» (начинаю песню я, а потом продолжает Поттер).

А вот кузен еле-еле сдал свои предметы. На пергаменте напротив почти всех предметов красовалось «У» — удовлетворительно. И только гербология и уход за магическими существами были «В» — выше ожидаемого. Хотя с ним занимались нанятые маги-репетиторы. Лорд Ардвидссон долго отчитывал его. Гарри сделал виноватую мордашку, невинные глаза и пообещал исправиться. Угу, сомневаюсь сильно. Он даже учебники не открывал.

Всё время уходило на обследование нового дома, прилегающей территории и немного на учебу.

Ликлейхед был большим. Гарри выбрал себе угловую светлую комнату. Дизайнер сделал её в нежно-золотистых цветах с добавлением зелёного. Получилось здорово. Его комната представляла собой образец аккуратности и педантичности. Все вещи были в большом гардеробе, разделенные на повседневные и концертные. Инструменты разложены по кофрам, оборудование располагается в ящиках. Весь волшебный скарб — в сундуке. Ещё в комнате была потайная лестница на кухню, которой он постоянно пользовался. Горничные задолбались убирать остатки «позднего ужина» (по мне — ночного жора). А Воланд постоянно пробирался на кухню и ждал, чтобы кто-то сделал ему порцию смеси. Причем эта хвостатая скотина требовала то же, что давали детям. Жрать что-то подешевле он отказывался.