— Тебе не надоело это смотреть? — спросил один из охранников.

— Красиво же, — ответил я.

— Красиво, — он немного помолчал. — Послезавтра едем снимать «Rise Like a Phoenix», а завтра на студию — смотреть сценарий.

— Как? А разве…

— Я охранник, а не менеджер, — перебил он меня.

Ну да, он «тупой громила», и не лезь к нему. Отношения с охраной у нас были прохладные. Они старались «не отсвечивать» и просто выполняли свою работу. Со мной общались только по делу. Монику они не любили — она часто меняла маршруты, ведя себя непредсказуемо. Они постоянно ругались. Думаю, что она так показывала свое неудовольствие и раздражение. Ну ещё бы, заперли с малолетней звездой в одной квартире и приказали «не чирикать», вот и развлекается тётка, как может.

Начался блок новостей, и опять про меня там сказали. Мол, комментариев нет, я где-то в Европе — то ли в Бельгии, то ли в Германии. Сингл вышел в лидеры, клип на первом месте и прочее бла-бла-бла, проплаченное Моллетманом (а вы думали, что на ТВ звёзды бесплатно появляются?).

Песни получились реально удачными. Голосок, когда я пел, уже не был писклявым, а стал более глубоким. Да, он был мальчишеский, но уже… не то что бы детский. Голоса Гарри там было мало — в основном как бэк-вокал. В радио-чартах лидирующей была «Так устроен этот мир», а на ТВ — клип про декабрь. Фанаты, затаив дыхание, ждали новостей от меня.

Пиццы в холодильнике не было. Облом-с. Пришлось ждать Джона с едой из ресторана.

Поужинав очередной невиданно дорогой хренью из элитной закусочной (вот лучше бы в МакДаке картошки купил!) я отправился спать. Моё утро начинается в семь часов.

* * *

— Дадли, руки выше поднимай, — говорит мне режиссёр, — ещё выше, ещё.

— Крылья мешают!

— Не начинай! Руки выше. Вот так. Теперь делай вид, что поёшь…

Уже почти четыре дня идет съёмка клипа на песню «Rise Like a Phoenix». До этого долго согласовывали сценарий, потом выбирали место съёмки. Теперь сама съёмка, где меня из феникса превратили в карающего не то демона, не то ангела с выкрашенными в чёрный цвет волосами, крылья мне приделали, и я бегаю, как дурень, по всей площадке. Сниматься тяжело — очень холодно, под ногами вода. А я в легком костюме, да два крыла за спиной. Рогов только не хватает. Бр-р-р, как же холодно! Павильон не отапливается.

— Наступай на цепь и рукой тяни её на себя, — надрывался помощник режиссера. — Дурсль! Не в облаках витаем, а делаем, — его голос эхом разносился по помещению.

— И как вы себе это представляете? Я с крыльями и цепь? Идиотизм…

— Тяни давай, — не выдержал барабанщик, — быстрее снимем, быстрее уйдём.

Пришлось умолкнуть и делать то, что велят. Мёрзли все — я, музыканты, операторы, гримёры. Режиссер только не мёрз. Он в зимнем пуховике. Остальные — в форме или костюмах.

— Пиротехники готовы? Отлично! Дадли, сейчас ты стоишь в этой воде, делаешь взгляд как у убийцы, и вокруг начинают работу пиротехники. Пробуем, — говорит режиссёр.

Я покорно встаю в лужу воды, включаются вентиляторы, гремит музыка…

— Стоп-стоп-стоп, — опять режиссёр, — крыло поправьте. Да, вот так. Вторая камера крупным планом, снимаем…

И так ещё часа четыре. Я механически выполнял требования и мечтал поскорее уехать на квартиру. Съёмки съёмками, а учебный процесс никто не отменял. Если алгебру и физику я делал довольно быстро, то по литературе ещё конь не валялся.

Ближе к полуночи, когда я дописывал сочинение по творчеству Хемингуэя, в стекло постучали. Честно — думал в штаны кирпичей наложу! Нет, ну сами посудите: семнадцатый этаж и — стук в окно. Всё оказалось прозаично — за стеклом находился… филин. Да-да, большой, наглый, откормленный филин принес мне письмо от Гарри.

«Привет, Дад. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Мне никто ничего не говорит. Я уже раз пять посылал Азазеля к тебе, а он всё время возвращался. Флинт сказал, что тебя нет в школе, а писать родителям я боюсь, разнервничаются ещё. Это филин Малфоя, Герцог, я его отправил первого марта. Пожалуйста, напиши мне.»

Мда-а, мне это всё меньше и меньше нравится.

«Привет, Гарри. Я жив, относительно здоров, снимаем второй клип. Первый на песню про декабрь, второй на песню о фениксе.

«My December» снимали в Европе. Вместо тебя там мальчик с похожим телосложением и снят со спины. Лидирующее место по телеку. Сейчас снимаем «Rise Like a Phoenix». Много пиротехники, и мне волосы выкрасили в чёрный цвет. Обещают, что скоро будем снимать ещё один клип с тобой вместе.

Много учусь. Нэш и Дэвид наняли учителей. Что будет с голосом — пока не ясно. Моника ужасно бесится от всего происходящего. Мама рыдает в трубку. Напиши ей, что у тебя всё хорошо, пусть порадуется.

Не могу сказать, где я нахожусь, но ужасно соскучился. Пятнадцатое марта.»

Пока я наспех корябал письмо на обратной стороне пергамента, Герцог склевал остаток фуа-гра (каннибал!), слопал недоеденный кусок ростбифа и, как только я привязал письмо, отчалил восвояси.

Даром мне выходка Гарри не прошла. Через час после отбытия птицы Сэм велел собирать самое необходимое и уезжать. Мне же была брошена фраза, что взрослых надо ставить в известность о таких вещах. Хм, интересно, а они, типа, были не в курсе? Или Азазель чем-то по почтовым свойствам от Герцога отличается? Врёте, господа. Видимо, накал страстей таков, что с квартиры сняли какие-то чары (а то я не видел символы по углам) чтобы почтовая птица меня нашла. Как бы там ни было, мы переезжаем.

Неприятности начались сразу после переезда и заключались они в людях под названием «фанаты». Жили мы теперь на студии (первый этаж — студия, второй этаж комнаты). Поклонники проникали везде и всюду — на съёмочную площадку, в студийные помещения, пытались выловить меня в магазинах. Хотелось забиться в тёмный угол. Нервы сдавали капитально. Пару раз сбегал, но меня вылавливали телохранители.

— Заебали вы уже! Сколько можно?! — бам-с, и хрустальная статуэтка летит в стенку. — Я не робот, я устал! Хочешь, пиздуй сама на съёмочную площадку и пляши там!

— Дадли, успокойся.

— Ты сёрьезно?! Сёрьезно? Нет, ты реально считаешь, что я могу успокоиться?! Моника, я устал.

— Ах, деточка устала, — театрально воскликнула та, — а мы роботы! Мы не устали. Нам очень всё это нравится. Нам нравится слушать капризы одиннадцатилетнего ребенка, торчать в чужой стране и не иметь возможности спокойно выйти на улицу! — её голос сорвался на крик. — Да что ты знаешь об усталости, сопля зелёная? Ты искал помещение, когда на нас вышли? Ты строил всю безопасность? Ты искал учителей? Придумывал маршруты? Нет? Так какого хрена?

Я первый раз видел агента такой злой. Охрана расползалась по углам моей «спальни» и предпочитала не встревать. Моника продолжала орать о том, что я свинтус неблагодарный, абсолютно не ценю того, что для меня делают.

С одной стороны, мне было стыдно, с другой — я тоже не железный.

* * *

— Как я соскучился по тебе!

— Ты не поверишь, я тоже!

Мы с Поттером сидели в моей комнате нашего нового дома. В теории, на пасхальные каникулы школьников не отпускают, но опекун Поттера сделал всё по-своему.

— Что у тебя было?

— В Париже был.

— Здорово! Башня, Лувр…

— Закатай губу, — перебил я, — квартира-студия-квартира. Даже ни разу не был в музее. Клипы снимали, с Моникой ругался, от фанатов отбивался, от журналистов прятался. А у тебя что?

— Весело у меня, — мрачно ответил Гарри. — Мне не нравится, что лорд не помог тебе. Мне не нравится, что он хочет увести меня из шоу-бизнеса. Мне не нравится, что директор вызывает меня к себе и задвигает о силе любви. Мне не нравится, что волшебники крутят пальцем и говорят, что я делаю всё неправильно. Все чего-то хотят от меня, но никто не спрашивает, чего хочу я!

— Так устроен этот мир… — пропел я песню «своего сочинения». — Давай сначала. Лорд помогать мне не обязан. Он твой опекун, а не мой. И я узнал, что большинство зелий и заклинаний на магглов не действуют. Чего там дальше?