Когда ушли охранники, к нам заглянул Вернон. Он взял у Гарри майку с черепом, сказал, что вернёт. А я настроился на разговор с Поттером.

— Гарри, просто послушай и поверь.

— Дад, ты меня пугаешь.

— Просто слушай! В школе держись подальше от рыжих, с блондином держи нейтралитет. Води знакомство с Джастином.

— А Криви?

— Он только в следующем году будет. И ещё, запоминай — дальше от начальства, ближе к кухне! Запомнил?

— Да-да! Дружить с Джастином, жить ближе к кухне, не дружить с рыжими, дружить с блондином.

— Гарри! Я серьезно! Рыжие будут лезть к тебе в друзья. Не подставляй им спину! А с белобрысым держи нейтралитет — не конфликтуй, но и в друзья не записывай.

— Откуда ты всё это знаешь?

— От верблюда! Просто поверь. Я знаю. И не смотри в глаза там никому!

Гарри внимательно и серьёзно смотрел на меня. Он как-то сразу перестал улыбаться.

— Особенно директору и учителю по зельям. Мне Лорд сказал то же самое. Он приобрёл мне в Швеции очень качественные амулеты. Чтобы примеси определять в еде, чтобы не сглазили и не прокляли и в мозгах не копались. Он тоже с тобой говорил? Да?

— Страшно тебя отпускать одного! — ушёл я от прямого вопроса.

— А мне-то как страшно!

Мы проговорили ещё часа полтора и отрубились. Вымотались оба, так что даже за вторым одеялом забыли сходить.

* * *

Утро началось… рано! Гарри опять поплёлся в ванну, а я решил собрать вещи. По телеку крутили типичные программы девяностых с их «весёлой» рекламой. Каша для детей «Блядина», мда-а-а, обхохочешься, Фоменко жжёт! А вот про путч ничего не было. Полный молчок. Ну и вот как тут страну спасать, если ничего не известно? Так был в этом мире Ельцин на танке или нет? Ничего не понимаю. Надо будет почитать газеты в Англии, вдруг здесь всё замалчивают.

Мы перекусили фруктовым салатом из холодильника и булочками с чаем. Гарри начал складывать сумки. В восемь к нам зашел Вернон с майкой Гарри. Черепушка на морде была в мелких стразах. С каких пор Вернон дизайном увлекается? Я потихоньку, когда Дурсль отвернулся, провёл камешком по оконному стеклу. Не понял?! Это чё? Брюлики??? А папочка не промах! Поттер отправляется порт-ключом, вот он и решил всю контрабанду через племянника доставить. Обалдеть!

Что интересно, банки с селёдкой Вернон тоже принёс. Хмыкнул, правда. Ну ничего, вот заделаю я селёдку под шубой, посмотрим, кто первым слюной истечёт.

Ровно в девять утра Гарри и три его охранника активировали порт-ключ и исчезли в вихре прямо из комнаты, а я… остался один. Как он там без меня?

На первом этаже в фойе гостиницы меня ждали Геннадий с отцом, Моника и боевой маг Джозеф.

— Привет всем, — поздоровался я.

— Я так и не поняла, зачем тебе эти военные, да ещё и в форме? — поинтересовалась Моника.

— Фотографироваться — это раз, для охраны — это два, ну и с местными реалиями они знакомы лучше нас — это три. Пошли в ГУМ, — скомандовал я и перевёл на русский язык.

Сергей и Геннадий послушно последовали за мной.

Мы выехали на машине и припарковались рядом с ГУМом. Что интересно, на меня особо не смотрели. Скорее всего, думали, что Джозеф и Моника мои родители. ГУМ со своими пустыми полками меня не впечатлил. Это были девяностые годы. Вещи были либо слишком дорогие, либо их не было совсем. Прошёлся по знаменитой голубой линии. В отделе игрушек купил себе плюшевого Чебурашку. Затем вспомнив, что у «отца» две дочки, купил им в подарок набор из Барби и Кенов. Там ещё одёжки были, машина, конь с каретой, дом пластиковый и замок. За сумму, которую заплатила Моника, я, наверное, мог купить сотню Чебурашек. Сергей немного прибалдел, но Геннадий ему подмигнул. Видно, ему такое не впервой.

Потом Моника меня с русскими охранниками сфотографировала на фоне Чебурашек и медведей.

Они по бокам отдавали честь, а я стоял по стойке смирно. По-моему, вышло круто. Затем я попросил отвести меня к матрёшкам. Отец было хотел отговорить меня и отправиться в другой магазин, подешевле. Но, опять же, Геннадий тихо покачал головой, и мы пошли к сувенирам. В отдел уже, видно, передали, кто к ним идёт, и там уже продавцы стояли навытяжку, натянув дежурные улыбки. Я приобрёл дорогую льняную скатерть и шкатулку из малахита для мамы, для полковника купил военную фляжку со звездой, для Мардж — ажурный платок, для папы и Гарри — запонки с росписью, себе взял шикарную матрёшку с миниатюрами из произведений Пушкина. Пока Моника расплачивалась и продавцы упаковывали покупки, я обратился к Сергею.

— Сергей, я в Мавзолей не хочу. Я бы хотел побывать в Третьяковской галере. Там как с очередью? — спросил я у своего прошлого отца.

В галерее работала моя «мама»… Уборщицей. Денег было мало, нас в садик даже не отправляли.

Поэтому постоянно торчали у неё на работе. Из всех картин, я хорошо запомнил только одну — «Всадница». Огромное полотно занимало почти всю стену. Я мог часами стоять и разглядывать его.

Третьяковка. Мама! Там моя мама! Хотелось волком выть. А я даже не смогу её обнять!

— Какая очередь? В Третьяковке моя жена работает, пройдём без проблем.

Отец волновался. Он до сих пор чувствовал себя неуютно и не знал, как со мной общаться. Для него я был избалованным мальчишкой-иностранцем. Захотел его себе в охрану — значит, взяли, захотел накормить их ужином — накормил. Да и деньги, что я дал ему вчера, были просто огромными по его меркам. За пятьсот долларов в некоторых городах, подальше от Москвы, можно было купить квартиру. Да и сегодня купил его дочерям подарок, на который он никогда не заработает. А как этот подарок в общаге воспримут? Там же вся военная часть жабой изойдёт!

Третьяковка осталась прежней. Экскурсовод прекрасно говорила по-английски и провела нас по галерее. Я опять завис у «Всадницы» минут на десять.

— Моя младшая тоже любит смотреть на эту картину. Может часа два простоять, никаких мультфильмов не нужно, — раздался мамин голос за моей спиной.

— Она очень красивая, — ответил я.

— Ага, смотри какое платье! И какая собачка! — раздался звонкий детский голосок. Я обернулся. Девочка лет пяти с большим белым бантиком на голове обняла женщину.

— Дарина, я же сказала, сидеть в комнате! — строго ответила моя мама.

— Там ску-у-учно! Ира тоже ушла к папе! А я не хочу там сидеть, — девочка топнула ножкой.

— Извините, пожалуйста, это моя дочь. Оставить не с кем.

В этом мире я и Димка — девочки! Ну нихуя себе! Интересно на второго ребёнка посмотреть.

— Всё хорошо. Тебя зовут Дарина? — спросил я у неё.

— Да, — бойко ответила та, ничуть не смущаясь. Видимо, характер остался прежний.

— А где твоя сестра? Я хочу с вами сфотографироваться.

— Сейчас! — сказала она и быстро убежала вглубь галереи.

Минуты через две обе девочки были возле меня. Моника снимала нас на свою профессиональную камеру, а Геннадий снял нас на «Полароид». Ну что же, пора начинать действовать. Будем и дальше играть избалованного ребёнка.

Я подозвал Геннадия и Монику.

— Геннадий, Моника, я бы хотел провести пиар-акцию на фоне этой прекрасной семьи. Я хочу купить им квартиру. У него уже две дочки, а своего жилья нет. Я узнал, что Сергей живёт в ужаснейших антисанитарных условиях. Я могу позволить себе купить им жильё.

Моника напряглась, я прямо видел, как у неё в мозгах включился калькулятор. Геннадий же ошалел. Вряд ли кто-то из приезжих иностранцев покупал охранникам квартиры. Он бы тоже не отказался от халявы, но я не предлагал.

— Что именно ты хочешь приобрести? Я могу вести сделки от твоего лица.

У охранника, видно, тоже включился калькулятор, так как он задумался.

— Вы же завтра уезжаете? Значит, сделку нужно заключать сегодня. И вы ещё хотите рассказать о покупке в прессе? — задумчиво протянул Геннадий.

Моника кивнула.

— Варианты следующие. Можно заехать в риэлтовское агенство. Их очень мало, но там вас серьёзно взгреют на деньги, да и времени это займёт не мало. Можно купить с рук. Сейчас много людей эмигрирует за границу. Но они вряд ли захотят, чтобы их продажу освещали в прессе. Я предлагаю подъехать в Хамовники. Там сейчас только что построили дом. Кирпичный, девять этажей, три подъезда. Мой двоюродный брат там работает, я могу договорится о быстрой продаже. Остались, конечно, самые дорогие, сами понимаете, — сказал Геннадий.