Как бы там ни было, но официально я магглорождённая, а, значит, у меня могут быть проблемы. Милли подтвердила мои опасения — Волан-де-Морт восстал из мёртвых. Нужно как можно быстрее сбегать из этой страны. Я не боец, а обычный гражданин, а, учитывая моё вселение в чужое тело, Родина для меня там, где попе тепло. На данный момент — в Магической Америке. Станет плохо — уеду. Вернуться в Англию или назад в Россию я всегда успею.

Поттера не было вплоть до прощального пира. Зал так и остался чёрным, Поттер угрюмым, а Дамблдор серьёзным. Факультета-победителя на этот раз не было — привилегии для всех были отменены. Вечером, после пира, все обсуждали произошедшее, и только Лавгуд оставалась невозмутимой:

— Он хотел убить, но был сам убит,— сказала блондинка, продолжая читать журнал «Придира», который выпускал её отец.

— Диггори хотел, чтобы Салли сделала аборт? — спросила Вейн, пришедшая в гости.

— Дети всегда хотят жить, — отстранённо ответила Луна.

— Ромильда, — спросил Фоссет, — ты зачем пришла?

— К Дейзи и Мире.

— Вот и иди к ним, — разозлился парень. Его очень сильно напрягало повышенное внимание к будущей невесте и её загадочные предсказания.

Не прошло и часа, как вся школа знала о том, что Седрик поплатился жизнью за своё желание избавиться от ребенка, которого он заделал Перкс. Не то, чтобы мне нравилась данная версия, но, может, теперь мальчики немного задумаются, прежде чем сексом заниматься.

А глубокой ночью, точнее, в полчетвертого утра, меня разбудила Булстроуд, пробравшаяся в спальню.

— Энн, — всхлипывая, звала она, — Энни.

— Тише ты! Девчонок разбудишь. Что случилось? — спросила я, зажигая Люмос.

— Бабушка умерла три дня назад. Гойл её предал алтарю, а мумию поместил в склеп. Завтра он заберёт меня из школы, — сказала подруга и разрыдалась.

Я затащила её на кровать, задёрнула полог, попутно наложив кучу чар на него. В голове вертелось только одно слово, чётко описывающее глубину той задницы, в которой оказалась Милли.

— Pizdez.

— Гойл… он… он… — ревела Милли.

— Когда бабушка умерла?

— Позавчера. Сегодня мне пришло от него письмо.

— И?

— Бабуля, — Булстроуд опять разрыдалась, — она… она провела перед смертью ритуал…

— Ближе к сути.

— Дом закрыт до моего семнадцатилетия. Гойла просто вынесло из ритуального зала к воротам.

— А если взломать?

— Алтарь самоуничтожится. Просто… просто, — опять слёзы.

— Милли, не время реветь. Что просто?

— Открыть дом можно после малого совершеннолетия или после наступления моей беременности.

— Что опять возвращает нас к Гойлу и Крэббу, — мой мозг лихорадочно работал, план был придуман на грани фола.

Я выскочила из кровати, лихорадочно ища в сундуке одежду.

— Что ты делаешь?

— Тебя спасаю, — был мой ответ. — Пошли.

— Куда?

— К директору.

— Зачем?

— Тебя спасать, — я потянула Милли на выход.

Мы вышли в гостиную, затем из бочки, что закрывала вход. Тихонько тренькнули чары, оповещая декана и старост, что кто-то вышел. Мне было плевать. Единственная цель — спасти подругу.

Хогвартские коридоры были пусты и зловещи — привидения отсутствовали, портреты спали или пустовали. Удивительно, что мы без приключений добрались до горгульи, охраняющей вход в кабинет директора.

— Открывайся давай! — прошипела я, но каменная статуя не сдвинулась с места. — Да и хрен с тобой. Ступефай!

Красный луч заклинания был отправлен в охранника. Горгулья впитала в себя колдовство и развернула перепончатые крылья.

— Ой! — испугалась Булстроуд.

А у меня страха не было — злость, ярость, решительность.

— Энни, — позвала подруга, — ты меня пугаешь.

— Чем?

— Ногти…

Взглянув на руки, я была удивлена — серые длинные ногти, мраморная кожа и чёрная, едва заметная, дымка вокруг рук. Вот где была эта способность, когда меня убивали? А? Где-е-е? (в голове тут же появилась любимая российская рифма к слову «где»)

В этот момент горгулья слезла со своего постамента и, угрожающе щёлкая клыками, отошла в сторону, открывая проход.

— Мисс Булстроуд, мисс Морозова, — сказал директор, когда мы поднялись в кабинет, — чем обязан?

Дамблдор в смешной ночной рубашке, колпаке и тапочках с помпончиками выглядел эдаким чудаком, но я-то помню, какой наш директор на самом деле.

— В рамках исполнения контракта я требую выполнения услуги.

— Слушаю вас, — глава школы напрягся.

— Я хочу заключения дополнительного контракта для Миллисент Булстроуд на весь период обучения, в который будут включены пункты о запрете замужества, половой связи и беременности на период обучения в Хогвартсе, включая летние каникулы.

— Это немного не в вашей компетенции… впрочем, давайте вы расскажете, что произошло, и вместе мы подумаем, что делать.

Милли вздохнула и начала свой рассказ. Чем больше она говорила, тем смурнее становился Дамблдор. По окончанию рассказа директор попросил посидеть нас в кабинете, пока он отлучится.

— Думаешь, поможет? — спросила Милли.

— Не знаю. В крайнем случае мы свалим отсюда прямо сейчас, и плевать на откат.

— Ты согласна…

— Булстроуд, — перебила я, — давай начистоту. Ты — моя лучшая подруга, предупреждения твоей бабушки и её советы здорово облегчили мне жизнь и вообще сохранили её. Так что — да. Я пойду на этот шаг и pofig на контракт.

— Курлы, — на жёрдочке встрепенулся спящий феникс, — курлы.

— Привет, птичка, — поздоровалась я, — извини, что не поблагодарила за спасение. Ты просто молодец.

— Курлы, — ответила птица и, слетев с насеста, села мне на колени, — крук-крук, курлы.

— Ой, — в который уже раз сказала Милли. — Это мне? Правда? Спасибо!

В руках у подруги оказалось ярко-алое перо из хохолка птицы.

— Спрячь и никому не говори. Как выберемся — сделаем тебе палочку с сердцевиной этого пера, — посоветовала я.

— Курлы, — ответила птица и вновь заняла место на насесте.

Дамблдор отсутствовал до шести утра. Мы с Милли слопали все сладости из вазочки, выпили весь чай и успели немного вздремнуть на диванчике.

— Я проверил ваш дом, мисс, — сказал директор, усаживаясь в кресло. — Подруга вашей бабушки рассказала, что необходимо вам передать из артефактов.

Мили забрала из рук мужчины увесистую малахитовую шкатулку. Судя по рунам и октограмме на крышке — защита уровня «Сейф Гринготтса».

— Пожалуйста, откройте и наденьте, — попросил глава школы.

В шкатулке оказался тонкий серебрённый обруч-хайратник, два браслета на предплечья, маленькие серьги-гвоздики, кольцо с изумрудом и два маленьких шарика из чёрного камня. Вытащив их, Булстроуд покраснела.

— Туалет там, — махнув рукой в сторону одной из дверей, сказал директор.

— Что это? — полюбопытствовала я.

— Это вместо бронетрусов, которые вы презентовали, — ответил Дамблдор и подмигнул мне.

— Они прямо во влагалище вводятся?

— П-хр-х, — поперхнулся директор, — ага, э-э-э, в каждое отверстие по одному. Растворяются в человеке. Срок действия — год, но чары показывают, что они якобы три-четыре года действуют. Эдакий обман для безопасности.

— А реально год… Почему всем девочкам такие не выдают?

— Вы, знаете из чего они состоят? А цену? — строго спросил директор. — Один из компонентов состава данных артефактов — сердце недоношенного ребенка. Мисс — это некромантия в самых отвратительных её проявлениях. Я удивлён, что у Булстроудов есть такие вещи. Правда, им около двухсот лет, но менее действенными и мерзкими они от этого не стали.

— А что вы ещё делали в доме?

— Забрал шкатулку, на которую показала ваша родственница, — устало ответил Дамбдлдор, имея в виду Вальбургу Блэк, — забрал пару книг, которые отдам вашей подруге, деньги для неё и наложил дополнительные чары защиты на поместье.

— Спасибо, — послышалось от двери. Милли уже сделала все дела и вышла к нам. Артефакты, которые она надела, с каждой секундой становились бледнее и бледнее, пока совсем не скрылись из виду.