За подтверждением анимагической формы необходимо было обратиться к Снеггу. Лучше я жабу поцелую, чем к этому снобу обращусь!

Профессор зельеварения больше меня не дёргал, только поджимал губы и щурил глаза. Его уроки теперь проходили в тишине — профессор писал задание, садился за стол и проверял наше эссе. Варка, нарезка, ингредиенты — наша проблема. На мой взгляд — это лучше мельтешения и комментариев.

На Чарах я старалась не высовываться, отговариваясь большой нагрузкой на других факультативах. И не врала — я брала очень много заказов, лишь бы не встречаться с карликом.

Профессор Биннс так и продолжал рассказывать монотонно и нудно о гоблинских восстаниях и способах уничтожения зеленошкурых.

Стебель радовала минимальным количеством заданий на каникулы.

Тем временем школа готовилась к очередной игре в квиддич, назначенной на середину мая — после пасхальных каникул. Как и ожидалось, квиддичное безумие захватило всех: сначала мантии, шарфы и шапки, а после победы Гриффиндора — снова шарфы с именами игроков и свитера. Длилось это дело две недели, пока не наступили экзамены.

Нумерологию мне и Нотту зачли, что называется, «автоматом», вызвав негодование у одной гриффиндорской ученицы. На Рунах требовалось рассчитать цепочку для тканей, а на Каббалистике начертить октограмму и описать ритуал с её участием. Недолго думая, я начертила ловушку для гоблинов. Видимо, профессор как-то договорилась с Биннсом, и на Истории Магии мне просто поставили «Превосходно» на чистом пергаменте, не задав ни одного вопроса. Трансфигурация и Чары были посложнее — требовалось превратить неживой предмет в животное просчитанной анимагической формы и применить к нему чары изменения цвета и размера.

Зельеварение было похоже на обычный урок, разве, что рецепта на доске не было. Снегг углубился в проверку каких-то эссе и не заметил (или сделал вид), как мы нагло заглядываем в справочники.

Травология была самой лёгкой — профессор Стебель попросила собрать урожай с Хогвартских грядок. Астрономию мы сдавали ночью — чертили карты и подписывали звезды.

А вот на ЗОТИ опять случился конфликт. Люпин придумал полосу препятствий, где встречалась абсолютно вся нечисть, что мы проходили.

— Мисс Блэ… простите, Морозова, прошу, — вызвал меня преподаватель.

Красные колпаки, гриндлоу, фонарник, гномак и ещё целая куча мерзкой фауны ждала в зачарованном кабинете, стилизованном под болото. От Милли я уже знала, что самым последним, в дупле дерева, будет боггарт. Поэтому, забравшись в дупло дуба, я не стала ждать, когда учебное пособие приобретёт образ дяди Жени, а шарахнула по нему заклинанием ещё до того, как тот вылез из сундука.

— Выше ожидаемого, мисс Блэк, простите, Морозова.

— Я же прошла всю полосу!

— Вы не дали оформиться вашему страху, — ответил профессор, протягивая мне пергамент с оценкой.

— Suka! — сказала я, взяв листок, и до того, как Люпин успел что-то сказать, покинула кабинет.

Отомстил, гад! Вася всё-таки насрал ему в ботинки и испортил пару учебных пособий, а мне за это занизили оценку.

Всё, можно выдохнуть — последний экзамен сдан. Теперь остались два проекта — хрусталь и рунное вязание.

— Мау, — послышался голос рыжего кота, едва я вошла в гостиную.

— Что мяву? Гулять пойдёшь?

— Мав!

— Ночевать явишься?

— Мр-р-р-р, — ответил кот, потёрся о мои ноги, затем в два прыжка оказался на подоконнике и отправился гулять.

Я подошла к большой факультетской доске, на которой уже отражались результаты экзаменов.

Астрономия — П

Трансфигурация — В

Чары — В

Руны П

Нумерология — П

Каббалистика — П

Зельеварение — П

ЗОТИ — В

История Магии — П

Если с МакГоннагал и Флитвиком я согласна, то с Люпином категорически нет. Козёл!

Остаток дня прошёл в библиотеке, где мы искали чары для хрусталя, а вечер — в спальне, мы потратили его на расчет рунных цепочек. В постель я легла глубоко за полночь.

Пробуждение было странным — словно толчок, когда открываешь глаза и не понимаешь, а ложился ли ты вообще спать? Необъяснимое чувство тревоги подняло меня с постели в пять утра — за окном занимался рассвет. Походила минут пять по комнате, прислушиваясь к сопению девочек, и источник беспокойства, точнее его отсутствие, был найден — Василий, который так и не пришёл ночевать. Тревога всё усиливалась, и, наплевав на правила, я оделась и тихо выскользнула из школы. Чувства гнали меня в сторону Запретного Леса, на ту самую полянку, где мы иногда под руководством Хагрида или Стебель собирали травы.

Пройдя мимо Дракучей Ивы и избушки Хагрида, из которой доносился богатырский храп, я углубилась в чащу, заходя всё дальше и дальше.

— Мисс Морозова? — спросила запыхавшаяся Вектор, которая, видимо, бежала за мной. — Что вы тут делаете?

— Кота ищу. Он вчера ушел в сторону Дракучей Ивы и не вернулся. Там уже всё осмотрела, остался только лес.

— Я уверена, что ваш питомец…

— А я не уверена! — был мой ответ преподавателю.

— Септима, что происходит? — рядом с нами оказались МакГоннагал и помятый Хагрид, от которого несло перегаром.

— Мисс Морозова ищет своего фамильяра, — ответила женщина, наблюдая, как я бесстрашно схожу с тропы и залезаю в ближайшие кусты.

— Энни, — пьяно начал Хагрид, — ты, это, иди, а я это… сам поищу.

— Нет, — ответила я, заходя всё дальше.

— Мисс Морозова, — крикнула МакГоннагал, — я сниму с вас баллы!

— Снимайте.

Судя по топоту за спиной, две преподавательницы и лесничий отправились по моим следам. Следующие десять минут мы вчетвером звали кота:

— Вася! Вася! Вася! Кис-кис-кис!

Тревога, поднявшая меня с постели, всё усиливалась. Я чувствовала, что с Васяндром не всё в порядке. Чем ближе была поляна, на которой мы собирали ингредиенты для зельеварения, тем тревожнее мне становилось. Вдали показался большой раскидистый дуб, к которому вела тропинка. Слева от неё кусты были сломаны, как будто тут бегемот прошёл. Сердце сжалось.

— Мисс Морозова! -крикнула МакГоннагал. — Куда вы идете?

— Вперёд, — ответила я, сворачивая в сторону поломанной растительности.

Через пять шагов под ногами стали попадаться пятна серебристой крови, через десять — дохлая сова, кролики и оторванная нога единорога. Чем дальше, тем больше пятен единорожьей крови — сопротивляющееся животное волокли через кусты. Через несколько шагов мы вышли к оврагу. Лучше бы я туда не ходила. Земля перед оврагом была вся в серебристой крови, ошмётках шкуры и шерсти парнокопытного. Кровавое месиво противно чавкало под ногами. Видимо, хищник спрыгнул на дно и уже там расправился с жертвой — единорог, точнее то, что от него осталось, покоился на дне оврага. Заверещали преподавательницы, заохал Хагрид, а меня словно магнитом тянуло на противоположный конец оврага — туда, где выбравшийся зверь оставил следы, наполненные единорожьей кровью. Шаг, ещё шаг и ещё. Словно во сне, я обогнула овраг с трупом магического животного и, не обращая внимания на крики профессоров, зашла за раскидистый куст можжевельника. Картина, представшая передо мной, ещё долго будет мне сниться в кошмарах — на маленьком пятачке было кровавое месиво из мелких животных и птиц — зайцы, белки, совы, собака, кошки. Один из обезображенных и растерзанных трупиков принадлежал крупноватому животному с рыжим хвостом. В округе только один кот имел такой окрас.

— Вася… Вася… Нет! Это не ты! Ва-а-а-ася! — мой полный отчаянья крик разнёсся по всему лесу.

— Энни! — до меня добежал Хагрид. — Мерлиновы кальсоны!

— Мисс Морозова, — послышался голос МакГоннагал.

— Ани! — кричала Вектор.

Я прижимала к себе то, что ещё вчера было моим любимцем, и плакала навзрыд. Мне было плевать на всё — Хогвартс, лес, школу. Хотелось лечь прямо тут и умереть. Это был мой кот, мой любимец, мой… Истерика накатывала волнами, я стала задыхаться, а затем была вспышка заклинания и темнота.