Повторение пройденного сжирало всё наше время, даже матч Гриффиндор-Когтевран не смог вытащить меня, Милли, Ли и сестер Патил из библиотеки, и только на ужине мы узнали, что алознаменные каким-то неведомым образом выцарапали кубок себе, так что плохое настроение декана Слизерина следующим утром было вполне объяснимо. Профессор Снегг хмуро читал журнал и снимал с нас баллы.

— Мистер Бут, минус десять, мисс Патил — двадцать, Боунс — минус десять, Морозова — минус… Морозовой остаться после урока, Джонс — отработка сегодня в семь…

К концу второго урока Пуффендуй лишился восьмидесяти баллов, а Когтевран — семидесяти трех.

— Профессор Снегг, вы что-то хотели? — спросила я, когда последний студент покинул аудиторию.

— Насколько мне известно, мисс, вы знаете, кто ваши родители, — полуутвердительно-полувопросительно сказал тот.

— Допустим. И?

— Они тоже знают, что вы их дочь, и хотят встретиться в ближайшие выходные…

— В ближайшие выходные, — перебила я профессора, — я буду занята, как и в другие дни. У меня СОВ скоро, и единственная, с кем я хочу встречаться, — это мадам Пинс в библиотеке. Так и передайте.

Класс пришлось покидать бегом, чтобы въедливый зельевар не успел ответить на хамство. Умом-то я понимаю, что встречаться с биологическими родителями придётся, но мне просто страшно. Предки этого тела — бандиты (давайте будем называть вещи своими именами) и убийцы. Что мешает им прихлопнуть меня? Ничего не мешает, а рисковать своей жизнью я не желаю.

Следующий, кто решил повлиять на меня и мой выбор, стал Малфой. Белобрысый выловил мою персону после ужина возле гостиной Пуффендуя.

— Белая, — окликнул староста, — надо поговорить.

— Кому? Мне? Мне не надо, — чуть более резко, чем хотела, ответила я.

— Морозова, — устало вздохнул Малфой, — я же просто поговорить хочу, и всё. Даю слово, что никуда тащить тебя не буду и артефакты подкидывать тоже.

— Охотно верю, — ага, прям бегу и падаю. Про зелья и заклинания он ни слова не сказал.

Я отстучала ритм по бочке и зашла в гостиную, вот только староста Слизерина рванул следом. Жаль, что не получилось от него отделаться. Видимо, придётся поговорить.

— Ну, что хотел? — мы сели в глубокие мягкие кресла в самом дальнем углу гостиной.

— Понимаешь, — начал Малфой, — как бы это попроще сказать… твои родители…ну…э-э-э… Бэлла и Рудольфус Лестрейнджи!

— Я знаю. И?

— Знаешь? Откуда?

— Не отвлекайся.

— Ну… так вот… Они встретиться хотят…

— А моё мнение спросили? Мне оно надо?

— Морозова, пойми меня, пожалуйста… Бэлла — сестра моей матери. На меня тоже сильно давят.

— Мне-то какое до этого дело? Я Лестрейнджей всю свою жизнь не знала и узнавать не горю желанием.

— Хорошо, давай зайдём с другой стороны, — сказал он. — Чего ты хочешь?

— Чего хочу? Первое — гарантий безопасности, что меня не утащат с собой, не применят артефакты, чары, зелья, не будут влиять на мою волю и отпустят назад в Хогвартс, а также не будут шантажировать моими друзьями или опекунами.

— А второе?

— Избавить Милли от помолвки.

— Первое будет точно, а второе… не обещаю, но постараюсь. Но и ты будь… помягче. Тётя очень сильно переживает.

— О чём?

— Что ты не захочешь стать Лестрейндж.

— Правильно переживает. Я не хочу…

— Мы договорились?

— Договорились о встрече, после СОВ.

— Идёт.

Не прошло и двух суток после этого разговора, как настали экзамены, которые сдавались целых две недели с третьего по семнадцатое июня включительно. Не скажу, что было легко, но и не слишком трудно.

Теоретические экзамены писали днём и исключительно самостоятельно. Ну не считать же за шпаргалку вырезанные формулы, даты и ответы прямо на парте, правда?

Практическая часть была в какой-то мере посложнее: на чарах меня попросили продемонстрировать владение заклинаниями перекраски, левитации и изменить температуру воды; на трансфигурации пришлось демонстрировать расчёты по анимагии и расписывать теорему Блэк-Фоули о межвидовом превращении. Что показательно, ни одного заклинания на этом предмете я так и не произнесла. На ЗОТИ всех развеселил мой ответ о том, что пикси хорошо отпугиваются маггловским ультразвуковым отпугивателем для крыс, а при нападении нужно орать «Пожар», тогда точно обратят внимание. Единственное заклинание, которое было мной продемонстрировано — Экспелиармус.

Травология прошла как-то фоном — что-то там полила и подрезала, а зельеварение было — забавным. Пуффендуйцы заботливо положили рецепты зелий в коробки с ингредиентами, и все студенты прекрасно справились с заданиями, а на астрономии не менее заботливые когтевранцы прикрепили к обратной части подоконников уже заполненные карты звёздного неба (карандашом, правда). Все вороны с барсуками успешно сдали этот экзамен. Как завтра вечером будут выкручиваться змеи со львами — я не знаю.

Нумерология, каббалистика и руны в моём расписании стояли в одно время. Зайдя в аудиторию, где экзаменаторы рассматривали мантию профессора Снегга и его самого, председатель комиссии поздравила меня с успешной сдачей данных трёх экзаменов. Гризельде Мрачбэкенс уже пришёл запрос из США о моих результатах СОВ и новость о том, что практическая часть экзамена была сдана ещё зимой. Мне сообщили, что на «превосходно» я сдала зелья, чары и травологию, а остальное «выше ожидаемого», кроме трёх дополнительных экзаменов и истории магии, которую мы будем писать послезавтра.

Честно говоря, я думала, что будет сложнее — даты, имена, события. Экзамен по истории был одним из самых легких — перечислить гоблинские кланы, участвовавшие в восстании 1627 года, рассказать об охоте на ведьм (с министерской точки зрения, а не с собственной), ну, и третьим вопросом были даты и условия подписания договоров с теми же гоблинами. Подмывало спросить: «И это всё?». Потом я выяснила у Милли, что типы заданий разные: кому-то тест, кому-то вопросы, кто-то развёрнуто писал всего три-пять заданий, а кто-то пятьдесят пять кратких ответов. Булстроуд, можно сказать, повезло — она играла в игру «Проще простого», выбирая из трёх ответов понравившийся.

— Все! Свобода! — крикнула я после сдачи экзамена, направляясь к полянке возле озера.

— Это тебе хорошо, — ворчливо ответила Милли, — а мне ещё два года…

— Булстроуд, не ной, — вмешалась Гринграсс, — не ты одна страдаешь.

— Хватит вам уже ругаться, — влез Колин, которого пригласили сделать фотографии пикника девочек-пятикурсниц.

— Криви, а ты после пятого курса останешься? — почему-то спросила Жанна Киль.

— Не знаю, — честно ответил парень. — Если будут репрессии в отношении магглорождённых, то, наверное, нет.

— Девочки, давайте не будем о плохом, — тут же сказала Лаванда, — я хорошую новость знаю. Салли Перкс все помнят? Она в январе родила близняшек — Мери и Маргарет.

— Как сама-то? Дети с ней? — влезла Дафна.

— А то вы Салли не помните, — это уже Парвати, — она выгоду не упустит.

— Завидуй молча, — вступилась за подругу Йемес, — зато с неё пылинки сдувают и да, она миссис Диггори, вдова. Не знаю, как они смогли это провернуть, но Перкс стала официальной женой погибшего Седрика.

— Ого! Ничего себе! — изумилась Сьюзен.

— Вот я и говорю, — Парвати опять влезла в разговор, — своего не упустит!

— Да ну эту Салли, — вымолвила Падма, — лучше вспомните, что на астрономии было? Нам так толком и не рассказали.

— Ничего хорошего, — отозвалась Данбар, — папа сказал молчать и делать вид, что мы курицы тупые и, кроме шмоток, ничем не интересуемся.

Как бы не хотелось пообсуждать нападение на МакГоннагалл, побег Хагрида и аврорат в школе, который видели все, кто сдавал экзамен прошлой ночью, но мы решили последовать совету отца Фей, занимавшего видный пост на политической арене, и обсуждать прошедшие экзамены, делать фото и подкалывать Колина, бегавшего с колдокамерой. Пикник подходил к концу, когда к нам прибежали запыхавшиеся Паркинсон, Малфой и Крэбб: