Мне надо просто забыть Бека и не беспокоиться из-за того, что он думает или какие чувства он внушал. Мне хотелось все забыть. Я достала телефон и написала сообщение Элли:

Я понятия не имел, что делаю. Олли и Карсон уговорили меня принять участие в этой гребаной вечеринке, но я знал, что не хочу находиться здесь. Было только одно место, куда я хотел попасть, – рядом с ней.

После того, что случилось сегодня, когда я увидел ее на коленях передо мной, я не осознавал, что делаю. Она сводила меня с ума.

Я понимал, что это нечестно и что я поставил нас в такое положение – заставил ее ненавидеть меня, но как же тошно, что мы дошли до жизни такой.

Я сделал нас врагами, хотя никогда не испытывал ненависти к ней. Я ненавидел то, что она олицетворяла: ее семью и фамилию. Я по-прежнему их ненавидел, но не ее – она совершенно другая.

Но прежде чем это понять, я испортил все. Мне понадобилось все запороть, чтобы осознать это.

– Ты так и будешь весь вечер сидеть и дуться? – Олли плюхнулся на диван рядом со мной, и я наконец отпил теплого пива.

– Эта вечеринка просто отстой! – Нет, эта вечеринка не отличалась от всех прочих, но присутствующие здесь мне уже неинтересны. Плевать, что они пьют, как прошел их день, кто кого трахает. Меня тут интересовали только два человека – Олли и Карсон, – а до остальных мне нет дела. Они всего лишь шум, который наполнял мою жизнь, до того как я познакомился с ней.

Олли ткнул меня в плечо и, ухмыльнувшись, протянул мне свой телефон. Он тоже держал в руке пиво, но я видел, что он не пьет. Карсон ушел делать селфи со всеми встречными-поперечными, а Олли был слишком ответственным парнем, чтобы позволить нам троим напиться в хлам.

Он всегда был ответственным, но особенно – после того, что случилось с Фрэнки. Наверное, он чувствовал такую же вину за то, что случилось с ней, как и я сам. То, что сделал Лукас, нанесло ему непоправимый удар, и я понимал его чувства.

Я думаю, ему было больно, что он верил Лукасу до того, как тот повернулся к нам спиной. Лукас подло обманул наше доверие, и Олли никогда этого не забудет.

– Что это? – Я кликнул по его телефону и начал смотреть сториз в инстаграме, которую он загрузил, взяв из аккаунта одного из игроков бейсбольной команды старшей школы Клермон-Хая, который развлекался с друзьями. Зачем Олли показывает мне это? Мне нет до этой вечеринки никакого дела, как и до той, на которую мы пришли.

Я уже хотел отдать телефон Олли, когда началось следующее видео, и я увидел Джози на заднем плане – она смеялась чему-то с Элли. Я понятия не имел, над чем она смеется и кто рядом с ней помимо Элли, но почувствовал, как у меня вскипела кровь.

Я был здесь, а она там, это невыносимо: у всех есть доступ к ней, они видели то, что должен был видеть только я, – как она выглядела, когда извивалась подо мной и просила еще.

Это моих рук дело, моя вина, но мне было тошно. Они не должны иметь возможности видеть ее такой. Эта возможность, эта привилегия – только мои. Но я дал им эту привилегию, отняв ее у Джози. Я выставил ее напоказ, и та небольшая часть ее, которую она отдала мне, безнадежно осквернена. Я отдал Олли телефон и встал.

– Куда ты? – Судя по его тону, он ожидал, что после того, как он показал мне это видео, я останусь сидеть сложа руки, но как бы не так!

Я повернулся к нему:

– Ты знаешь куда.

Олли быстро встал и поставил свое пиво на стол.

– Ты же даже не знаешь, где это.

Он прав, но мы знали всех игроков этой чертовой бейсбольной команды, и я мог легко выяснить, где они находились. Если она вышла в свет и перестала прятаться дома, то мне необходимо оказаться рядом с ней.

Джози наверняка этого не хочет, поэтому она там, а не здесь. Впрочем, я и не ожидал, что она придет. Я и раньше видел, что на вечеринках она всегда чувствует себя не в своей тарелке, а я только усугубил эту неловкость.

Ей точно не место на нашем сборище, большинство из участников которого так же жестоки и эгоистичны, как и я. Правда, и среди присутствовавших на вечеринке Клермон-Хая очень немного тех, кто лучше. Пусть у них меньше денег и привилегий, чем у нас, но они тоже думали только о себе.

Граница между приготовительной и старшей школами обозначена четко, и большая часть учеников приготовительной школы в основном оставались по нашу сторону этой черты, но не она.

Когда она нашла себе работу в загородном клубе, мне следовало бы понять, что она нисколько не похожа на брата, но из-за своей ненависти к нему я не видел дальше своего носа.

– Я найду ее. – Пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать чего-то еще.

Олли считал, что мне лучше не иметь дела с Джози после всего, что я натворил. Я тоже это понимал.

Мой поступок ужасен и так похож на то, что Лукас сделал с Фрэнки. Я такое же чудовище и дрянь, но я не мог заставить себя держаться подальше от Джози. И это делало меня даже хуже, чем Лукас, потому что он больше не беспокоил Фрэнки.

Об этом позаботился я. Я добился того, что он не смел даже произносить имя сестры – я сделал это, раз за разом впечатывая в его рожу кулак. Я и сейчас помнил, каково это. Помнил, как хрустнул его нос, как по моим костяшкам текла его кровь, когда меня оттащили от него. Помнил я и страх в его глазах, когда я приближался к нему. Лукас понял, что я знаю, что он сделал, и деваться ему было некуда, уже не отболтаешься, и с тех пор я наслаждался этим воспоминанием каждый день.

Но я не мог сидеть на месте, зная, что она рядом с парнями, которые наверняка хотят ее так же сильно, как и я. И то, как я поступил, нисколько не уменьшило ее привлекательности для остальных. Да, мне ни в коем случае не следовало делать это видео, но какой же сексуальной она была на нем.

Я никогда не чувствовал такого возбуждения, как тогда, когда лежал между ее бедер, и мне не требовалось видео, чтобы помнить это. Те минуты и то, как она тянула меня за волосы и шептала мое имя, навсегда запечатлены в моем мозгу.

Это видео просто напоминало мне, что каждое ее движение, каждый дюйм ее тела были чистым искушением. И об этом благодаря мне узнали и остальные.

Вот об этом я думал, садясь в машину вместе с Олли и Карсоном. Карсон болтал без умолку, пока мы ехали на другой конец города, рассказывая о какой-то девчонке, которая сделала ему минет в туалете, но я его не слушал, потому что писал на телефон каждому из игроков бейсбольной команды школы Клермон-Хая, которого я знал. Когда я написал пять сообщений, их левый принимающий игрок сообщил, где они находятся. Я ужасно хотел спросить его, там ли еще Джози, но ни к чему лишний раз показывать кому-либо, какую власть она имеет надо мной. Хотя это и так станет очевидно, ведь на вечеринке я буду смотреть только на нее.

– Ты уверен, что это хорошая мысль? – спросил Карсон, глядя в телефон. – Знаю, что ты без ума от этой девчонки, но отцы – ее и твой – убьют тебя.

– Плевать! – Мое колено ходило ходуном, и я чувствовал, что теряю рассудок. – Мне просто хочется увидеть ее.

– Карсон прав, – сказал Олли, – после того, что случилось, тебе стоит быть осторожным.

– Я не публиковал это гребаное видео, – прорычал я.

– Я тебе верю, но они-то нет, и это немудрено. Ты ясно давал понять, что ненавидишь Лукаса, и именно ты снял это видео. Так с какой радости кому-то верить, что запостил его не ты? – Олли смотрел на меня, пытаясь оценить мою реакцию, но мне нечего было сказать.

Я знал, что он прав, знал, что мне следует держаться от Джози на расстоянии и оставить ее в покое, но я не мог. Оставь я ее в покое, она продолжит ненавидеть меня. И я не смогу рассказать ей, что чувствую.

Перед домом, где проходила вечеринка, было полно машин. Элли припарковала свою старую «Хонду» прямо на улице. Если Элли тут, значит, и ее подруга тоже. Олли поставил мою машину за «Хондой», и мы вышли. В моей крови – не более унции алкоголя, но ощущение, словно я подшофе.