Я взяла из шкафчика учебник и, выпрямившись, направилась на урок. Ученики уступали мне дорогу, и это меня даже радовало.

Когда я вошла в класс, там воцарилась зловещая тишина, но я сделала вид, будто ничего не замечаю. Шла, высоко держа голову, мимо столов, за которыми сидели сплетничающие говнюки, и пыталась всем своим видом показать, что мне скучно на них смотреть.

Не раздумывая, я села на место, на котором сидела с тех пор, как начала учиться в этой школе. И мне плевать, что оно рядом с Кэми. Я не испугаюсь и не отступлю.

Она уже сидела на своем месте, когда я села, и я не посмотрела на нее, хотя и почувствовала на себе ее взгляд. Если ей есть что сказать, то пусть выскажет. Это могут сделать все. Но обращать на них внимание первой я не стану, нет.

– Ты что, серьезно? Ты и правда хочешь здесь сидеть? – ехидно спросила Кэми еще до того, как я успела достать из рюкзака тетрадь.

Я посмотрела на нее: такая же невозмутимая, как всегда. Непохоже, что она расстроена из-за бойфренда, который ей дорог, и у нее разбито сердце.

– Вот именно, хочу. – Я достала из рюкзака тетрадь и ручку, слыша перешептывание одноклассников.

– Убирайся, мерзавка! – твердо сказала Кэми, а я открыла тетрадь. Мне надо продолжать хорошо учиться, если я хотела получить то, что осталось мне от моей матери и что сейчас удерживал в руках мой отец. Я не дам им украсть у меня мое будущее, ведь это единственное, что у меня есть.

Я приготовила школьные принадлежности, а потом взглянула на Кэми. Она такая красивая, и я знала, что она это знает. Она королева, а я для нее пыль, как и для него.

Она хорошо сыграла свою роль. Я в этом уверена, потому что никто из этих ребят никогда не бывал искренним.

– Иди в жопу, Кэми! – За моей спиной кто-то потрясенно ахнул, но мне было все равно. Я почувствовала, как у меня вспыхнуло лицо, и видела только одно – это чертово видео, проигрываемое опять и опять.

На лице Кэми отразилось потрясение, как будто она, как и остальные, ожидала, что я сломлена. Но они примотались не к той девушке – я не такая, как они думали. Я не из тех, кто сдастся просто потому, что они решили, будто победили меня. Я не позволю им обращаться со мной так, будто я чем-то хуже их.

– Что ты сказала? – Она огляделась по сторонам, и я поняла, что она проверяет, смотрят ли на это остальные. Кэми никогда не делала того, что не давало ей возможности пустить окружающим пыль в глаза.

– Не стану повторять! – Глядя перед собой, я устроилась поудобнее на своем стуле.

– Мне следовало понять по твоей фамилии, что ты дрянь.

Я не понимала, почему ее слова так напрягали меня. Моя фамилия произвела на нее немалое впечатление несколько недель назад. Она была для нее важнее, чем я сама.

Я поднялась и увидела проблеск страха в ее глазах, когда подошла к ней. Кэми считала, что она лучше всех, но это вовсе не так. Она такая же, как и все остальные. А может, еще более пропащая.

Я положила одну руку на стол, другой оперлась на спинку ее стула и придвинула лицо к ее лицу.

– Тебе хватает наглости называть меня дрянью. – Ее глаза сузились, но я еще не закончила. Я понизила голос, чтобы меня слышала только она: – Пусть мы обе трахались с Беком, но в отличие от тебя я не трахаюсь с женатым мужчиной.

Ее глаза потрясенно округлились, и я поняла, что она не ожидала, что мне это известно. Но ее мимики достаточно, чтобы понять: так оно и есть. Ей было не по себе оттого, что я это знаю. Она оглядела класс, но здесь нет никого, кто готов спасти ее.

Я не собиралась никому рассказывать, чем она занимается, но была готова использовать эту информацию, если она не оставит меня в покое. Я не стану служить ей боксерской грушей, когда она заслуживает всеобщей ненависти.

– Кто тебе это сказал? – Ее голос дрожал, и мне стало почти жалко ее.

– Похоже, мы обе доверяли не тому парню. – Я отошла от ее стола и, не говоря ни слова, вернулась за свой.

Больше она не сказала ни слова. Не издала ни звука. Но это не остановило перешептывания. А когда я отворачивалась, они отводили взгляды. Это раздражало, и я обрадовалась, когда прозвенел звонок. Вышла из класса и, не глядя ни на кого, пошла в туалет.

Я пробыла в школе только один урок, но уже была растеряна, и мне как-то не по себе. А на следующем уроке мне придется иметь дело с Беком. Он будет здесь с безупречным лицом, с безупречным телом и с жестоким гребаным сердцем. Я могла без проблем справиться с девчонками вроде Кэми, но я не знала, смогу ли я противостоять ему.

Как бы мне ни хотелось быть смелой, он сломил меня, и вот я собираюсь сидеть и делать вид, будто все это меня не колышет.

Неважно, что он звонил мне и писал после того, что произошло. Сначала он попросил меня выслушать его, дать возможность объясниться. А затем написал просто: «Прости меня». Его извинение было лживым, и мы оба это знали.

Я не дам ему возможности что-то там объяснять, потому что, даже ненавидя его, знала, что он мне небезразличен, его вид и слова по-прежнему действовали на меня.

Я посмотрела в зеркало, подставив руки под струю холодной воды. Я смогу ему противостоять. Знала, что смогу.

Я могла бы надеть маску, как это сделал он, и скрыть свои чувства. Надо только сегодня продержаться, завтра будет легче. Если я могла иметь с ним дело раньше, то смогу и теперь. Я глубоко вздохнула и выключила воду. Ты можешь это сделать, Джози!

Я не напугана. Если он хочет внушить мне страх, то у него ничего не выйдет. Я не боюсь его – я его ненавижу. Ненавижу всеми фибрами души.

Быстро высушив руки, я толкнула дверь туалета, едва не столкнувшись с Фрэнки. И застыла, встретившись с ней глазами. Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, затем поспешно закрыла. Понятия не имею, что она вообще может сказать. Даже если то, что сказал о ней Бек, правда. Она должна понимать, что то, что сделал Бек, неправильно. Если он считал, что Лукас – это зло, то сам он тоже был злом.

Но часть меня знала, что это не одно и то же. Если то, что он сказал про Лукаса, правда, если Лукас в самом деле напал на Фрэнки, все равно то, что сделал Бек, не шло с этим ни в какое сравнение.

И неважно, что мне было больно и я хотела заплатить Беку за ту боль, которую он мне причинил. При виде Фрэнки я чувствовала только одно – печаль, такую же, какую видела сейчас в ее глазах. То, что пришлось пережить Фрэнки, наложило на нее печать. Достаточно посмотреть ей в глаза, чтобы увидеть это. Она хорошо умела скрывать свои чувства под маской, но не так хорошо, как ее брат.

– Извини. – Я протиснулась мимо нее, и она улыбнулась.

Я догадывалась, что она хочет что-то сказать, и у меня тоже было желание поговорить, спросить ее, правда ли то, что сказал о ней Бек, но я не решалась задать ей вопрос.

Несмотря на то что нехватка правдивой информации разъедает меня изнутри, я не стану подвергать ее такому испытанию только затем, чтобы поднять себе настроение.

Я стиснула лямки рюкзака и, высоко держа голову, пошла на второй урок. Даже не видя Бека, поняла, что он в классе. Я почувствовала это. Посмотрела на его место: действительно он здесь. Похоже, он зол, раздражен, и это только рассердило меня еще больше: он не имел права чувствовать злость из-за чего бы то ни было. Он не имел права ни на какие чувства, если речь шла обо мне.

Все остальные смотрели на нас и молчали, пока я шла к своему столу. Интересно, так будет весь день? Станут ли они и дальше следить за тем, что я делаю?

Приготовительная школа Клермон-Бэя токсична, но я знала: дело будет обстоять точно так же, даже если я переведусь в старшую школу Клермон-Бэя. Элли сказала мне, что там тоже все говорят о том, что произошло. Я понимала, что ей тошно об этом говорить, но она была честна со мной. Большинство тамошних учеников, включая ее, тоже видели это видео, и, когда я вернулась домой и взяла в руки телефон, увидела, что набралось по меньшей мере пятьдесят текстовых сообщений от Элли.