Сергей замер, мгновенно забыв об уже взятом в руку стакане с компотом из сухофруктов. Девушка у машины на несколько секунд замешкалась, снимая с плеча аккуратный кожаный рюкзачок, открыла заднюю дверцу внедорожника, убрала свою поклажу и обернулась. Расстояние не позволяло рассмотреть ее лицо в мельчайших подробностях, но он все равно ее узнал по подведенным алой помадой губам, стройной фигурке, которую парка только подчеркивала, по овалу лица и чуть вздернутому носу. Сейчас, при свете дня, София была еще прекраснее в своей будничной повседневности.

Первой мыслью Сергея было бежать туда, на эту небольшую парковку, пока красный внедорожник еще не сорвался с места. Он вскочил, роняя зажатый в руке стакан, и замер, с ужасом чувствуя, как липнет к телу мокрая штанина. Все, что осталось, это с тоской посмотреть, как София села за руль и неспешно уехала прочь, после чего обессиленно опуститься обратно на мокрый и ставший липким от сладкого компота стул.

– И на кой черт ей такой растяпа?! – обреченно проронил Аксатов, наивно пытаясь стряхнуть с брюк уже впитавшийся компот.

Сергей собрал на пластиковый поднос чудом не разбившуюся посуду, и направился в свой кабинет, объясняться с невесть на что обиженной Машей. Он старался пройти этот путь как можно быстрее и незаметнее, но уже на своем третьем этаже был остановлен молодым системным администратором, имени которого даже не знал.

– Сергей, простите… – Парень подбежал со спины. – Мне ребята из отдела посоветовали к вам обратиться. Вы же продаете еще машину.

– Продавал в августе, но моя старая девятка никому не нужна. – Сергею очень не хотелось сейчас обсуждать вообще что-либо, но не остановиться не позволила привитая вежливость. – Может, вам лучше посмотреть другую машину на сайте бесплатных объявлений?

– Да я не для себя! – отмахнулся парень от его слов. – У меня брат строитель. Ему как раз и нужна убитая машина для работы.

– Простите… – Аксатов попытался обойти собеседника, пока в коридоре не появился кто-то еще. – Мне нужно посоветоваться с женой. Давайте я дам вам ответ через пару дней?

– Да, хорошо. – Программист наконец посторонился, и Сергей ужом скользнул в кабинет отдела продаж.

Предложение продать уже полгода стоявшую с просроченной страховкой старую «Ладу» оказалось неожиданным. Аксатов действительно пытался избавиться от автомобиля в августе, чтобы собрать дочь в школу, но тогда никто машину так и не купил, и ему пришлось взять кредит в банке. А решиться второй раз выставить на продажу единственную вещь, оставшуюся от отца, ему было сложно. Он все еще тешил себя надеждой восстановить страховку и перестать ездить общественным транспортом, и при этом он прекрасно понимал, что в его нынешнем положении личная машина – просто лишний балласт, каприз, за который нужно дополнительно платить. За этими рассуждениями Сергей прошел мимо коллег, на ходу проговорив Маше дежурные извинения, и попытался вернуться к работе над конкурсной документацией, но буквально через десять минут в кабинет влетел Николай Алексеевич.

– Ты совсем охренел, Сережа?!

– Простите, не понимаю. – Аксатов неосознанно втянул голову в плечи, ошеломленный неожиданным натиском.

– Мы как с тобой договорились? – Начальник немного сбавил обороты, но все равно нависал грозовой тучей. – Ты извиняешься, и я забываю про служебку. Так?

– Но я извинился.

– Да что ты там извинился! – влезла в разговор Маша. – Промычал что-то себе под нос.

Аксатов собрался было высказать этой пигалице все, что он в эту минуту думал о ее слухе и умственных способностях, даже успел набрать полную грудь воздуха, но в последний момент сдержался, решив не нагнетать и без того очень нервозную и неприятную ситуацию, возникшую на пустом месте. Было бы верхом глупости приправить ее сейчас реальными оскорблениями.

– Так что делать будем, Аксатов? – Николай Алексеевич навис над подчиненным еще больше, показывая свою власть.

Сергей промолчал. Ответить ему было нечего, разве что еще раз принести этой дуре ничего не значащие извинения. Но вот именно этого он делать отчаянно не хотел. Ситуация становилась не просто унизительной, она стала напоминать откровенное издевательство, и потому Аксатов просто молчал, отстраненно глядя в монитор на недоделанную сводную таблицу оборудования. Николай прождал ответ около минуты и отстранился от стола подчиненного.

– Ну я понял, по-хорошему ты не хочешь. Как был всю жизнь Тухля, так и остался. Служебка сегодня же уйдет наверх, так что жди приказ о дисциплинарке.

Начальник отдела вышел из кабинета, и Сергей под торжествующие взгляды своих коллег прижал руку к привычно заскулившему от нервного напряжения левому виску и устало уронил голову на стол. Минус треть зарплаты. Теперь о свидании с Софией можно даже не мечтать, теперь выжить бы.

Тот, кто придумал, что понедельник – день тяжелый, вряд ли переживал этот день в шкуре Аксатова. Промоченные подслащенным компотом брюки к вечеру высохли, но все равно выглядели жалко. Как ни пытался Сергей замыть пятно, на темной тонкой ткани брюк оно все равно проступало слишком сильно, и главная его проблема теперь состояла в том, что ему надеть на следующий день на работу, ведь запасной одежды у него не было. Так сложилась семейная традиция, что в первую очередь вещи покупались дочке и супруге, а ему уже по мере необходимости, и эти брюки были еще достаточно юны, всего то около года.

Но именно пострадавшие брюки и спасли Сергея от необходимости именно в этот день объясняться с Натальей по поводу потери целой трети дохода. Именно в этот понедельник ему отчаянно не хотелось обсуждать финансовые вопросы. Хвалиться и гордо выпячивать грудь, изображая из себя добытчика, он все равно не мог, а чувства вины ему на сегодня уже хватило. И когда по-прежнему обиженно молчавшая супруга отогнала его от стиральной машины, он только горько усмехнулся, и ушел на кухню, где и просидел до позднего вечера, уставившись невидящим взглядом в телевизор и даже не притронувшись к ужину.

– Почему не ешь? Все остыло. – Голос жены вывел его из состояния бездумной отрешенности.

– Я не хочу.

– А для кого я корячилась, готовила?!

– Разве вы с Аней не ужинали? – вопросом на вопрос ответил Аксатов.

– Мы ужинали. А ты почему не ешь? Что за бунт?!

– Да нет никакого бунта, Наташа! Просто не хочу, у меня был отвратительный день, и потому совсем нет настроения.

– Как хочешь. – Наталья молча убрала в холодильник тарелку с гречкой и жареной курицей. – Пусть тебя теперь бабы твои кормят!

– Да какие бабы?!

– Ну не знаю, от которых ты по ночам приходишь пьяный. Ты как хочешь, а я пойду спать.

Жена вышла, оставив Сергея наедине с телевизором, показывавшим очередной невнятный сериал о большой и наивной любви. Смотреть эфир не хотелось, но и переключать канал Сергей не стал. Какая, в сущности, разница, что бубнит на фоне, если он все одно погружен в свои, совершенно безрадостные мысли. В который уже раз он прокручивал в памяти крохотный эпизод стоявшей возле внедорожника Софии и все больше понимал, что желание повторить встречу с ней в баре с каждой минутой становится все сильнее.

Несмотря на разницу в возрасте и социальном статусе, несмотря на то, что рядом с яркой и по-настоящему живой Софией он выглядел совсем жалко в своей поношенной одежде, Сергей все равно всем сердцем желал этой встречи. Умом-то он понимал, что делать ему на этой встрече будет нечего. Эта девушка была даже не из другого мира, из другой вселенной. Дорогая машина, хорошая одежда, наверняка полная устроенность в личной жизни, хоть этого Сергей утверждать и не мог. Он не был нужен ей. Чуждый, лишний элемент. Как ему идти на осознанное свидание с такой недосягаемо яркой красавицей? И дело даже не в том, что ему не на что купить теперь это чертово «Шато О-Брион». А что надеть на встречу – старые линялые брюки с уже дважды отремонтированной молнией или тот парадный пуловер, который он позволил себе купить около двух лет назад, чтобы пойти на корпоратив, обернувшийся очередным унижением. Эдуард Иванович, директор их небольшой фирмы, праздновал свой полувековой юбилей в загородном доме и пригласил весь коллектив компании. Именно директор выдернул тогда его на конкурс от наемного тамады, и Сергей, заливаясь краской, пытался петь детскую песенку в микрофон под всеобщий смех. До сих пор он помнил то чувство жгучего стыда и обезоруживающий, липкий страх, охватившие его в тот момент. Впервые за всю свою жизнь Сергей решился на то, чтобы провести время с коллегами в неформальной обстановке, хотел почувствовать себя частью коллектива в полной мере. Действительно, тогда он этого хотел, а поход обернулся таким позором. Пуловер он после того дня предпочитал даже не видеть, но иногда все же приходилось надевать: не всегда постиранная в выходные одежда успевала высохнуть.