– Серж, но ведь ты не меня, а Раниту любишь… – тихо сказала Долли, и глаза ее заблестели.

– Нет. Даже в голову не бери, – голос Сержа стал серьезным. – Ранита – это прошлое, такое у каждого было. Всё уже, та дверь закрыта. ...Я ведь всегда знал, что ты хорошая! – вдруг улыбнулся он. – Но не заглядывался на чужую невесту. А вот теперь посмотрел – и понравилась. Красивая ты очень, Долли. Правда. Сама не знаешь, какая ты милая и красивая.

– Да что ты… Мне никто так не говорил, даже Ден.

– А я вот говорю. Так что же – согласна?

Долли медленно, как во сне, кивнула, и Серж, просияв, обнял ее, наслаждаясь теплотой и мягкостью волнующих изгибов.

– Подожди, но у меня ведь еще сестренка… – спохватилась зардевшаяся Долли, осторожно высвобождаясь из его объятий. – Отец болеет, он не сможет о ней заботиться. Мне придется. То есть нам…

– Хорошая у тебя сестренка, вырастим, – отозвался Серж. – И что ты загрустила?

– Боюсь. Ночь пройдет – передумаешь.

– Нет. Я твердо решил.

– А я ведь тоже на тебя иногда смотрела, еще в школе… – вдруг совсем тихо призналась Долли, внимательно разглядывая пожелтевшую траву возле калитки. – Только разве я подумать могла? Нет, конечно. Ведь мне Ден был наречен.

– Вот ведь как славно получается! – Серж рассмеялся, поцеловал Долли – долго-долго, так, что заныло в груди.

Калитка приоткрылась, прихрамывая, вышел ее отец: невысокий, взъерошенный, небритый и сердитый.

– Это что тут такое происходит, не понял я?! – крикнул он, и Серж с Долли отпрянули друг от друга. Долли охнула, поспешно скинула мужскую куртку, неловко сунула Сержу в руки. А тот будто и не смутился: не спеша надел куртку (поморщился – плечо, поцарапанное пулей, все-таки саднило), крепко взял Долли за трепещущую, как рыбка, ладонь:

– А происходит тут, дядя Пит, вот что. Я на Долли жениться решил, – уверенно сказал он. – Так что прошу, как положено, руки вашей дочери, а в субботу с отцом и матерью свататься придем.

Старик едва удержался на ногах – оперся о весело скрипнувшую калитку и чудом не свалился в траву.

Глава 51. Каким ветром?

Позже при воспоминаниях о коротких минутах в кабинете Зеленого замка Элли охватывало странное чувство. Будто всё это происходило с ней, обычной ученицей городского лицея Элли Розель (мать все-таки не отправила ее в «Афину»), – но в то же время с другой девушкой, дрожащей от волнения, радости и огромного, как солнце, приближающегося счастья.

Она видела, как неохотно поднимается со скамьи отец, как решительно встает мама, как, поглядывая на сына, выходит из-за стола Дамара – и всё это словно сквозь черточки солнечных бликов. «Как же мне называть вас, господа?» – тихо поинтересовалась Дамара, на что мама запросто ответила: «К графу так и обращайтесь – граф. Он привык, никаких «ваших сиятельств» с молодости не терпит. А я – Эмилия». «Хорошо, госпожа Эмилия». «Можно и просто по имени, ведь будем не посторонними, – заметила мама. – Знаете, я работаю в школе, это бесконечное «госпожа» мне уже порядком надоело». «Вы учительница?» – голос Дамары стал удивленным. «Разве не похожа?» – усмехнулась мама.

Все удалились, даже тролль в вязаной шапочке. Последним вышел Иголтон, молча показав ладонь с растопыренными пальцами, – «пять минут». Элли услышала, как Иголтон говорит отцу: «Кстати, как поживает ваш помощник? Кажется, Генриор его зовут. Мне показалось, очень достойный, порядочный, горячо преданный человек». «Да, Генриор именно такой, мне повезло. С ним всё в порядке, спасибо».

Тяжело хлопнула дверь. Элли моргнула, столкнулась с лучистым взглядом Дена – и сердце превратилось в разноцветную юлу, которая резво постукивает, крутится, дрожит и сияет.

Они потянулись друг к другу через стол – и разом улыбнулись, торопливо вышли, замерли возле железного, переполненного бумагами, стеллажа. Ден осторожно взял ее за руки, спрятал похолодевшие пальцы в своих больших ладонях. Он смотрел на нее так, будто не мог поверить, что перед ним живая, настоящая, непридуманная Элли, его маленькая принцесса.

Ласково обняв Элли, он поцеловал ее светлые волосы, прижался щекой к виску. Она уткнулась в его плечо, ощутила тепло крепких рук – и всё исчезло, растаяло. Сероватый, тронутый паутиной потолок превратился в черное звездное небо, шкафы с документами – в таинственный лес, а цветок в кадушке – в волшебное дерево.

На короткое время Элли и Ден снова оказались там, в летней ночи, где трещат цикады и вскрикивают ночные птицы, где трепещет вода в озере, где искрится, догорая, оранжевый костер. «Как же я его люблю…» – подумала Элли. Она подняла голову и не услышала, но увидела в блестящих серых глазах: «И я очень люблю, всегда буду любить».

– Милая Элли, я сделаю всё, чтобы ты ни о чем не пожалела. Ты – самая красивая, самая родная, – прошептал Ден. – Как бы я хотел в день нашей помолвки подарить тебе кольцо! Я обязательно подарю, когда выйду отсюда. Но главное – теперь мы вместе.

– Навсегда… – прошелестела Элли.

– Навсегда, – эхом отозвался Ден.

Он осторожно приподнял ее подбородок, бережно поцеловал в прохладные губы. Затрепетав, Элли закрыла глаза. Пропал кабинетный запах затхлых бумаг и сырости. Ее окутал аромат красных яблок, разнотравья, терпкой хвои и свежих листьев. Она обвила Дена тонкими руками и готова была стоять рядом с ним и час, и весь день, будто упорхнуло время.

Но уже через мгновение в дверь три раза требовательно постучали. Ден и Элли неохотно отстранились друг от друга.

Вошел Иголтон в сопровождении низенького морщинистого тролля – родители остались за порогом кабинета. Тролль мгновенно нацепил на запястье Дена наручник и виновато пошевелил острыми зелеными ушами.

– Ну, что, все формальности соблюдены, решения приняты, документы подписаны, – сказал Иголтон, глянув на Элли и Дена сквозь стекла очков, в которых отражались лампы в простых белых абажурах. – Госпожа Элалия Розель, вы должны вернуться к родителям, а вы, подданный Дин, – увы, в камеру. Но уже ненадолго, – ободрил он и покачал головой. – Да уж, первый случай в моей многолетней работе, когда такое дело завершается благополучно! Однако, на правах старшего, посмею напомнить, что помолвкой и свадьбой дело не заканчивается. А будет ли у истории счастливое продолжение, зависит только от вас.

***

После душных лабиринтов Зеленого замка всем приятно было глотнуть свежего сентябрьского воздуха. Когда привратники мягко затворили тяжелые ворота, Эмилия обратилась к Дамаре:

– Вас подвезти? Мы с дочерью едем в город, а граф в поместье. Там до ваших Ключей недалеко.

– Нет-нет, не беспокойтесь, – поспешно замотала головой Дамара. – Вы уж поезжайте, а я останусь. Дочь у меня тут в больнице лечится, к ней загляну, на автобусе недалеко. Да и по столице пройдусь, раз уж до города добралась. Я на поезде домой вернусь. У меня уже и обратный билет куплен.

– Хорошо, до встречи! – кивнула Эмилия. Граф тоже вежливо кивнул, а Элли робко сказала: «До свидания».

Дамара, потуже завязав платок, не оглядываясь ушла в сторону автобусной остановки.

– Непростая женщина, – задумчиво сказала Эмилия. – С виду скромная, а видно, что с характером. Да и невесте нашей не слишком рада. Слышишь, невеста? Готова искать со свекровью общий язык?

– А куда ей теперь деваться? – хмуро ответил за Элли граф. – У меня мать тоже была не подарок.

– Просто молодым нужно жить отдельно! – отрезала Эмилия. – Дворяне, сельчане, горожане – неважно. Отдельно – и всё! Надо строить свою семью, а родителей приглашать в гости. Вот тогда все будут хорошими.

– Да я и сам это понял, Эмилия, – вздохнул граф. Обернулся, посмотрел на скамейку возле ворот. – Давайте присядем ненадолго. Вот и солнышко выглянуло. Смотрите, какая красота!

Элли посмотрела по сторонам. Старинный Зеленый замок, упирающийся шпилями в лазурное небо, походил на громадный корабль. Шелестели золотые клены и алые рябины, ажурные листья падали на сочную, не пожухшую еще траву.