Исаак съежился и замолчал.

— А кто поручится мне за исполнение этих обещаний? — спросил приор.

— Когда Исаак воротился домой, добившись успеха благодаря вашему

посредничеству, — ответил главарь, — клянусь святым Губертом, я уж про-слежу, чтобы он честно расплатился с вами звонкой монетой. Не то я рас-правлюсь с ним таким манером, что он скорее согласится заплатить в двадцать раз больше.

— Ну хорошо, Исаак, — сказал Эймер, — давай сюда свои письменные

принадлежности. А впрочем, нет. Я скорее останусь целые сутки без пищи, чем возьму в руки твое перо. Однако где же мне взять другое?

— Если ваше преподобие не побрезгает воспользоваться чернильницей

еврея, перо я вам сейчас достану, — предложил Локсли.

Он натянул лук и выстрелил в дикого гуся, летевшего в вышине над их головами впереди целой стаи, которая направлялась к уединенным болотам да-лекого Холдернесса. Слегка взмахивая крыльями, птица, пронзенная стрелой, упала на землю.

346

айвенго

— Смотрите-ка, приор, — сказал Локсли, — тут вам такое множество гу-синых перьев, что всему аббатству в Жорво на сто лет хватит, благо ваши монахи не ведут летописей.

Приор уселся и не спеша сочинил послание к Бриану де Буагильберу.

Потом тщательно запечатал письмо и вручил его еврею, говоря:

— Это будет тебе охранной грамотой и поможет не только найти доступ

в прецепторию Темплстоу, но и добиться освобождения дочери. Только

смотри предложи хороший выкуп за нее, потому что, поверь мне, добрый

рыцарь Буагильбер принадлежит к числу тех людей, которые ничего не делают даром.

Он натянул лук и выстрелил в дикого гуся, летевшего в вышине над их головами

впереди целой стаи

— Теперь, приор, — сказал главарь, — я не стану задерживать тебя. Напиши только расписку Исааку на те шестьсот крон, которые назначены за твой

выкуп. Я сам получу их с него, но если я услышу, что ты вздумаешь торговаться

с ним или оттягивать уплату, клянусь пресвятой Марией, я сожгу твое аббатство с тобой вместе, хотя бы мне пришлось за это быть повешенным десятью

годами раньше, чем следует.

Приор менее охотно принялся писать расписку, но все-таки написал, что

взятые заимообразно у Исаака из Йорка шестьсот крон он обязуется возвратить ему в такой-то срок честно и непременно.

глава xxxiii

347

— А теперь, — сказал приор Эймер, — я попрошу возвратить мне мулов

и лошадей, отпустить на свободу сопровождавших меня преподобных отцов, а также выдать мне обратно драгоценные перстни, бриллианты, равно как

и дорогое платье, отобранное у меня.

— Что касается ваших монахов, сэр приор, — сказал Локсли, — мы их, конечно, тотчас отпустим, потому что было бы несправедливо их задерживать.

Лошадей и мулов также отдадут вам, дадим и немного денег, чтобы вы могли

благополучно доехать до Йорка. Было бы жестоко лишать вас средств для этого путешествия. Но что до перстней, цепочек, запонок и прочего, вы должны

понять, что мы народ совестливый и не решимся подвергать ваше преподобие

искушению праздного тщеславия. Ведь вы давали обет отказаться от мирской

суеты и от всех мирских соблазнов, так зачем же мы будем искушать вас, возвращая вам перстни, цепочки и иные светские украшения?

— Подумайте хорошенько, господа, над тем, что вы делаете! — сказал

приор. — Ведь это значит налагать руку на церковное имущество. Эти пред-меты inter res sacras 1, и я не знаю, какие бедствия могут вас постигнуть за то, что вы, миряне, прикасаетесь к ним своими руками.

— Об этом я позабочусь, ваше преподобие, — вмешался отшельник

из Копменхерста, — я сам буду носить эти вещи.

— Друг или брат мой, — сказал приор в ответ на такое неожиданное разрешение своих сомнений, — если ты действительно принадлежишь к духовному сословию, прошу тебя серьезно подумать об ответственности, какую ты

понесешь перед своим епархиальным начальством за участие в событиях нынешнего дня.

— Э, друг приор, — возразил отшельник, — надо тебе знать, что я принадлежу к очень маленькой епархии. В ней я сам себе начальник и не боюсь

ни епископа Йоркского, ни аббатов, ни приора из Жорво.

— Стало быть, ты не настоящий священник, — сказал приор, — а просто

один из тех самозванцев, которые беззаконно присваивают себе священное

звание, кощунствуют над богослужением и подвергают опасности души тех, кто получает от них наставления: lapides pro pane condonantes iis, то есть камни им дают вместо хлеба, как говорится в писании.

— Да у меня, — сказал отшельник, — башка лопнула бы от всей этой латыни, если бы ее помнить, а потому она помаленьку и вылетела из моих мозгов.

Что же касается того, чтобы избавить свет от тщеславия и франтовства таких

попов, как ты, отобрав у них перстеньки и прочую нарядную дребедень, так

я нахожу, что это вполне законное и похвальное дело.

— А я нахожу, что ты наглый самозванец! — воскликнул приор вне себя

от гнева. — Отлучаю тебя от церкви!

— Сам ты вор и еретик! — заорал отшельник, также взбешенный. —

Я не намерен переносить твои оскорбления, да еще в присутствии моих

1 В числе священных предметов (лат.).

348

айвенго

прихожан! Как не стыдно тебе порочить меня, своего собрата? Ossa ejus perfringam, — я тебе все кости переломаю, как сказано в Вульгате 1.

— Ого! — воскликнул Локсли. — Вот до чего договорились преподобные

отцы! Ну, монах, перестань. А ты, приор, сам знаешь, что не все свои грехи за-молил перед Богом, так не приставай больше к нашему отшельнику. Слушай, отшельник, отпусти с миром преподобного аббата — ведь он уже заплатил выкуп.

Йомены кое-как разняли разъяренных монахов, которые продолжали пе-ребраниваться на плохом латинском языке. Приор выражался более гладко

и свободно, но отшельник превосходил его силой и выразительностью своей речи. Наконец приор опомнился и сообразил, что роняет свое достоинство, вступая в споры с разбойничьим капелланом. Он позвал своих спутников, и они вместе отправились в дорогу, безо всякой пышности, но более сообраз-но апостольскому званию, чем при начале своего путешествия.

Локсли оставалось получить у еврея какое-нибудь обязательство в том, что

он уплатит выкуп за себя и за приора. Исаак выдал за своей подписью вексель

в тысячу сто крон на имя одного из своих собратий в Йорке, прося, кроме

того, передать ему некоторые товары, тут же в точности обозначенные.

— Ключ от моих складов находится у брата моего Шебы, — проговорил

он с глубоким вздохом.

— И от сводчатого подвала также? — шепнул ему Локсли.

— Нет, нет… Боже сохрани! — сказал Исаак. — Недобрый тот час, когда

кто-либо проникнет в эту тайну!

— Со мной ты ничем не рискуешь, — сказал разбойник, — лишь бы

по твоему документу можно было действительно получить обозначенную

в нем сумму. Да что ты, Исаак, окаменел, что ли? Или совсем одурел? Неужели

из-за потери тысячи крон ты позабыл об опасном положении своей дочери?

Еврей вскочил на ноги.

— Нет, Дик, нет… Сейчас я пойду! Ну, прощай, Дик, — сказал он затем. —

Не могу назвать тебя добрым, но не смею, да и не хочу считать злым.

На прощание предводитель разбойников еще раз посоветовал Исааку:

— Не скупись на щедрые предложения, Исаак, не жалей своей мошны

ради спасения дочери. Поверь, если и в этом деле станешь беречь золото, потом оно отзовется тебе такой мукою, что легче было бы, если бы тебе его влили

в глотку расплавленным.

Исаак с глубоким стоном согласился с этим.

Он отправился в путь в сопровождении двух рослых лесников, которые

взялись проводить его через лес и в то же время служить ему охраной.

Черный Рыцарь, все время с величайшим интересом следивший за всем, что тут происходило, в свою очередь начал прощаться с разбойниками. Он не