он низко поклонился королю и отступил назад.

В эту минуту появились на сцене еще два новых лица.

ГЛАВА XLI

Привет вам, о доблестные господа!

Бедны мы, зато веселы мы всегда!

Вас зовем без стыда

Туда, где оленей пасутся стада.

Пожалуйста, милости просим сюда!

Э. Макдоналд. Любовь и верность: опера

новь прибывшие были Уилфред Айвенго, верхом на кобы-ле ботольфского аббата, и Гурт на боевом коне, принадле-жавшем самому рыцарю. Велико было изумление Уилфреда, когда он увидел своего монарха забрызганным кровью, а на поляне вокруг него шесть или семь человек убитых.

Не менее удивило его и то, что Ричард был окружен таким

множеством людей, по виду похожих на вольных йоменов, то есть на разбойников, а в лесу это была довольно опасная свита для короля.

Айвенго не знал, как ему следует обращаться с Ричардом: как с королем или

как со странствующим Черным Рыцарем. Король вывел его из затруднения.

— Ничего не опасайся, Уилфред, — сказал он, — здесь можешь признавать меня Ричардом Плантагенетом, потому что, как видишь, я окружен верными английскими сердцами, хотя они немножко и сбились с прямого пути

по милости своей горячей английской крови.

— Сэр Уилфред Айвенго, — сказал отважный вождь разбойников, высту-пая вперед, — я ничего не могу прибавить к словам его величества. Но все-таки с гордостью скажу, что из числа людей, пострадавших за последнее время, нет у короля слуг более верных и преданных, чем мы!

432

айвенго

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Уилфред, — раз среди них ты, добрый

йомен. Но что означает это зловещее зрелище? Здесь мертвые тела, и панцирь

моего государя забрызган кровью.

Ричард Львиное Сердце

— На нас напали изменники, Айвенго, — сказал король, — и только благодаря этим отважным молодцам измена получила законную кару. А впрочем, мне только сейчас пришло в голову, что ты тоже изменник, — прибавил

Ричард улыбаясь, — и самый непокорный изменник. Не мы ли решитель-

глава xli

433

но запретили тебе уезжать из аббатства святого Ботольфа, пока не заживет

твоя рана?

— Она зажила, — сказал Айвенго, — осталась одна царапина. Но зачем, о, зачем, благородный государь, сокрушаете вы сердца верных слуг и подвергаете опасности жизнь вашу, предпринимая одинокие поездки и ввязываясь

в приключения, словно ваша жизнь не имеет большей цены, чем жизнь простого странствующего рыцаря, который ценит только то, что может добыть

мечом и копьем!

— А Ричард Плантагенет и не ищет иной славы, — отвечал король, — ему

всего дороже та слава, которую он добывает своим мечом и копьем. Да, Ричард Плантагенет больше гордится победой, одержанной в одиночку своей

твердой рукой и мечом, чем завоеванной во главе стотысячного войска.

— Но подумайте о вашем королевстве, государь, — сказал Айвенго, — вашему королевству грозит распад и междоусобная война, а вашим подданным

угрожают тысячи зол, если они лишатся своего монарха в одной из тех стычек, в которые вам угодно вмешиваться каждый божий день, вроде той, от которой

вы только что спаслись.

— Вот как, мое королевство, мои подданные? — нетерпеливо спросил Ричард. — Могу сказать, сэр Уилфред, что если я делаю глупости, то мои подданные платят мне тем же. Например, есть у меня вернейший слуга Уилфред Айвенго, который не слушается моих приказаний, но позволяет себе делать выговоры

своему королю за то, что король не поступает точно по его советам. Кто из нас

имеет больше поводов укорять другого? Ну прости меня, мой верный Уилфред.

Я недаром скрывал свое пребывание. Некоторое время мне необходимо оставаться в безвестности, как я уже объяснил тебе вчера в аббатстве святого Ботольфа. Это нужно для того, чтобы дать время моим друзьям и верным вассалам собрать свои дружины. Ибо к тому времени, когда всем станет известно, что

Ричард вернулся, он должен иметь такое войско, чтобы сразу устрашить врагов

и подавить задуманный мятеж, не обнажив меча. Пройдут еще сутки, прежде

чем Эстотвил и Бохун наберут достаточно сил, чтобы двинуться на Йорк. Сперва нужно получить вести с юга — от Солсбери да от Бошана из графства Уорик-шир, а потом еще с севера — от Малтона и Перси. Тем временем лорд-канцлер

должен заручиться содействием Лондона. Внезапное мое появление может подвергнуть меня таким опасностям, от которых не защитит меня и собственный

добрый меч, даже в союзе с меткими стрелами отважного Робина, дубинкой

брата Тука и охотничьим рогом моего мудрого Вамбы.

Уилфред поклонился с покорным видом. Он знал, что было совершенно

бесполезно бороться с духом удалого рыцарства, так часто вовлекавшим его

государя в опасности, которых тот легко мог избежать; искать же их, что он

делал, было совершенно непростительно в его положении.

Поэтому юный рыцарь вздохнул и промолчал, а Ричард, очень довольный, что заставил его замолчать, хотя и чувствовал в душе справедливость его уко-ров, завел разговор с Робин Гудом.

434

айвенго

— А что, разбойничий король, — сказал Ричард, — не найдется ли у вас

чего-нибудь перекусить твоему брату королю? Эти предатели заставили меня

потрудиться, и я проголодался.

— По правде сказать, — отвечал Робин Гуд, — а лгать вашему величеству

я не стану, — наши съестные припасы состоят главным образом из… — Он за-мялся и, видимо, находился в затруднении.

— Из дичи, вероятно? — весело подсказал Ричард. — Что же лучше такого

кушанья? Притом, если королю не сидится дома и он сам своей дичи не стреляет, нечего ему шуметь, когда она попадает к нему в руки убитой.

— Если ваше величество, — сказал Робин, — еще раз удостоите своим

присутствием одно из сборных мест дружины Робин Гуда, в дичи недостатка

не будет. Найдутся и кружка доброго эля, и кубок довольно порядочного вина

как приправа к еде.

Разбойник пошел вперед, указывая дорогу, а веселый король последовал

за ним, вероятно, испытывая большее удовольствие от предстоящей трапезы с Робин Гудом и его лесными товарищами, чем от пышного пира за королевским столом среди блестящей свиты. Ричард Львиное Сердце ничто так

не любил, как заводить новые знакомства и пускаться в неожиданные приключения; если при этом встречались серьезные опасности, для него было высшим наслаждением преодолевать их. Король, наделенный львиным сердцем, был образцом рыцаря, совершающего блестящие, но бесполезные подвиги, описываемые в романах того времени; слава, добытая собственной доблестью, была для него гораздо дороже той, какую он мог бы приобрести мудростью

и правильной политикой своего правления. Поэтому его царствование было

подобно полету стремительного и сверкающего метеора, который, проносясь

по небу, распространяет ненужный и ослепительный свет, а затем исчезает, погружаясь в полную тьму. Его рыцарские подвиги послужили темой для бесчисленных песен бардов и менестрелей, но он не совершил никаких плодо-творных деяний из числа тех, о которых любят повествовать историки, ставя

их в пример потомству.

Зато теперь, в компании случайных спутников, Ричард чувствовал себя как

нельзя лучше. Он был весел, благодушен и приветлив к людям любого звания

и положения.

В тени огромного дуба наскоро приготовлена была незатейливая трапеза

для английского короля, окруженного людьми, нарушавшими законы его государства, но в эту минуту служившими ему телохранителями и придворной

свитой. Когда пошла в ход бутыль с вином, грубые дети лесов быстро утратили всякую боязнь перед королем. Начались песни, шутки, хвастливые рассказы об удачных разбойничьих подвигах и успешных для них нарушениях законов; собутыльники увлекались, и ни один и не вспоминал, что все это говорится перед лицом законного властелина. Веселый монарх не более остальных