— Насколько нам с тобой известно, слова он подбирал осторожно и ничего нелицеприятного в наш адрес не говорил, — вновь поморщился Канцлер. — Да и не вышло у него ничего.

— И всё же князь Выборгский его поддержал, как и великие князья Киевский и Варшавский. И далеко не все были против «тревожить старшего венценосного брата». Тот же великий князь Казанский держал нейтралитет.

— Ну, положим, Варшава часто воду мутит, но дальше разговоров это не заходит. Киев? Так император Игорь — внук Киевского князя. Да, раньше они представляли опасность, но после того как мой отец — твой дед, организовал брак их дочери и цесаревича Ивана и дал киевлянам в довесок пост Министра образования, Киев спокоен. Поддержал? Так, может, хотел внука увидеть. То же самое и с Выборгом. Антон Троекуров был в школе дружен с нашей вдовствующей императрицей, тогдашней великой княжной Киевской. Может хотел посмотреть на сына подруги?

— Ты просто не хочешь признавать, что я прав. Даже если сам Андрей Оболенский, нынешний великий князь Тверской, выживет, то потеряв семью, он явно сдаст позиции.

— Я просто не хочу, чтобы наш род обвиняли в том, что мы позволяем всяким Гуру убивать членов великокняжеского рода на территории имперского города, — прорычал Канцлер.

— За Москву отвечаем не мы, а Демидовы.

— Брось! — махнул рукой Годунов-старший. — Что за вздор!

— Ладно, — вздохнув, опустил голову Дмитрий. — Прости, отец. Я просто забочусь об интересах нашего рода.

— Я понимаю, — примирительно поднял руку Канцлер. — Но отложим этот разговор хотя бы до тех пор, пока не выследим Гуру.

— Хорошо, — покорно кивнул его сын и наследник.

Несколько секунд Годуновы молчали, а затем старший, откинувшись на спинку кресла, произнёс:

— У тебя-то что? Встретился с Чудиновым?

— Да, — тут же ответил Дмитрий.

Вчера во время вечерней беседы он сказал отцу, что ему сообщили, будто бы Георгий Чудинов последнее время прекратил попытки сблизиться с тётей Аскольда Сидорова. Вице-канцлер пригласил дворянина для личной беседы.

— Он действительно не искал с ней встречи последние дни, — продолжил младший из присутствующих в гостиной Годуновых. — А сегодня пытался убедить меня, что бесполезно лезть к Марине Сидоровой. Что у неё уже есть избранник, и ничто не способно их разлучить.

— Так нам и не обязательно их разлучать, — пожал плечами Канцлер. — Да, было бы идеально, если бы Чудинов взял её в жены и получил власть над всеми её иждивенцами. Но в подобный исход я никогда особо не верил. Ну и что дальше?

— В общем, Чудинов странно себя вёл. Но я смог внушить ему, что нужно продолжить действовать согласно плану.

— Молодец. Если в субботу Оболенским в самом деле помогли Аскольд и княжич Новочеркасский, нам нельзя упускать его. Аскольд Сидоров нужен империи. И его место — на «Золотом Курсе».

— Согласен, отец. Как думаешь, может, попытаться использовать его субботнюю помощь?

— Каким образом? У нас нет прямых доказательств его участия. Да и не стоит лишний раз открыто дразнить Оболенских.

— Я тоже так считаю, — кивнул наследник, соглашаясь с отцом.

Глава 27

Всю следующую рабочую неделю вплоть до пятницы я провёл, как тут говорят, на «больничном». Домой мы с Арвином и Ярым от Оболенских отправились в субботу вечером со всей возможной конспирацией. После череды смен транспорта мы въехали на территорию моей усадьбы в том самом микроавтобусе без боковых окон, на котором перевозили Архуна. А потом нам пришлось выслушать причитания тётушки и ворчание Вероники.

Великая княгиня не отпустила нас с пустыми руками. Мне она напомнила о том, что у меня и так уже есть право выбрать от неё дар и открыто намекнула, что теперь запросы можно будет и повысить. Ну а кроме этого подарила ещё одно «Кольцо концентрации», и снова тонкий намёк — мол, это не мне, а Ярому, но так как он назвался моим Слугой, то сама она одаривать его не имеет права.

Вторым подарком была статуэтка Лады, артефактная с весьма занятными свойствами. Используют её так: сначала статуэтка находится рядом с избранником целительницы — в его кабинете, спальне, словом, там, где он проводит много времени. В идеале избраннику нужно статуэтку гладить и вообще носить с собой. А через какое-то время её можно передать целительнице. И та будет отдалённо чувствовать присутствие своего господина и его поддержку. Иными словами, если Вероника, например, смартфон, то я для неё — электричество и зарядник. А статуэтка — автономное зарядное устройство, заряженное от меня.

Сама Вероника была не очень рада тому, что у меня появилась эта статуэтка. Оно и понятно — по логике нам теперь можно меньше времени проводить вместе.

Арвину великая княгиня презентовала артефактный меч — красивое оружие, усиливающее жи́ву не хуже «кольца концентрации», а то и получше.

Определённо достойный подарок.

Да вот беда, техники меча моего друга основаны на симбиозе его мастерства и альтеры. Он не мечник жи́вы.

И всё же он был безумно рад такому подарку. Который, судя по всему, привезли из Твери в Москву в течение дня (вероятно, как и два других артефакта).

Сами же Оболенские остались в столице империи. По официальной версии у них появились неотложные дела. Я же считаю, что это лишь одна из причин. На деле великая княгиня решила доверить управление княжеством своему деверю, только бы не рисковать жизнями дочерей лишний раз. «Алая Мудрость» находится на территории частного квартала тверских аристократов, а штурмовать квартал гораздо сложнее, чем подловить кортеж из нескольких машин на трассе.

В понедельник меня навестил Арвин, который, как и я, прогуливал учёбу «из-за болезни».

— Не понимаю я этих женщин, — вздохнул он и плюхнулся в кресло в гостиной. — Я говорил великой княгине, что нужно сохранить моё участие в битве в секрете. А она что? Нельзя, говорит, чтобы наследный княжич сражался на стороне другого княжества в тайне от князя. Её долг, как матери и как великой княгини поговорить с моим отцом.

— И? — усмехнулся я. Судя по роже моего друга, подвоха ждать не стоит.

— И она поговорила. Тайный телефонный разговор великой княгини и князя. Я думал, мой местный отец мне плешь проест, но… Представляешь, он нахваливал меня! Позвонил и говорит, молодец! Достойный сын! Не оставил женщин в беде!

— Как говорят местные, не так страшен чёрт, как его малюют.

— Видимо, — вздохнул Арвин. — Она предлагала ему в награду уступить часть производств за территорией княжества. Он решительно отказался — мол, не ради производств его сын сражался. Тогда она предложила развивать взаимовыгодное сотрудничество. И он снова отказался.

— Ну ты говорил, что твоего местного папашу мало интересует то, что происходит за территорией княжества, — я снова усмехнулся. Уж больно смешно Арвин возмущался.

— Нет, ты послушай дальше! — вскричал он. — Когда папаша звонил мне и всё это рассказывал, он выдал: сотрудничество с Оболенскими лишним для нас не будет. Но строить его на искренней помощи дамам не по-мужски. А затем… Ты только подумай, он говорит. Слышал, одна из дочек Оболенских, та, с который ты учишься, больно боевая баба. Задорная. Детишки от такой будут на загляденье…

— Погоди, — сдерживая смех, а вместе с ним и боль в израненном теле взмолился я. — Он тебе, что, Яну сватает?

— Прикинь, да, — всплеснул руками Арвин. — Говорит, девица после чудесного спасения должна воспылать чувствами к спасителю. Я тут, конечно, возразил. Дескать, в особо опасном моменте не я её спас, а мой друг Аскольд… Но мне всё равно настоятельно рекомендовали присмотреться к великой княжне.

— А ты?

— А я сказал, что присмотрелся, но к Казанской, а не Тверской.

— Ну а твой отец? — я уже откровенно ржал.

— А он говорит: «Таки какой у неё ранг? Не слышал, чтобы на турнире участвовала. Здоровьем, небось слаба», — передразнил «родителя» Арвин. — В общем, я его вежливо послал. Сославшись на то, что рано мне думать о женитьбе, после того как увидел в бою Гуру! Мне нужно стать сильнее и уже потом жениться. И знаешь что, Аск. Его такой ответ вроде бы даже порадовал. Ума не приложу, что в голове у этого старика. Ну да хватит о нём! Пойду я к себе. Чувствую себя ещё препаршиво, но чтобы выздороветь, нужно немного мечом в зале помахать.