– Еще почище, – от неожиданности валлиец поперхнулся чаем, обжегся и раздраженно отставил чашку в сторону. – Хотя Ламонты, конечно, тоже не ангелы были, но с Данунской резней явно вышел перегиб…

– О чем вообще речь-то? – недоуменно осведомился Вар, который с легким интересом слушал перепалку. – Кто такие Кэмпбеллы?

– Милые, дружелюбные люди, – мрачно пояснил его компаньон. – Настолько милые, что в пабах Гленко до сих пор висят объявления: «Не для бродячих торговцев и Кэмпбеллов».

– Жестоко… – озадачился повар и почесал лысину. – Отлучить шотландца от паба… что ж они такое сотворили?

– Всех зарезали. По-крупному. Трижды, – лаконично ответил Фараон.

– Не всехь! – назидательно поднял костистый палец Мануанус, который наконец-то отвернулся от зеркала. – Кошекь не трогали!

– Конечно! Их там и не было! – возмутился Фараон, снова схватив чашку.

Мрачно сопящий Мануанус Инферналис долго морщил лоб, подыскивая аргументы, потом махнул лапой и принялся гладить кота, развалившегося на трехногом стуле. Стул протестующе поскрипывал, но коту было все равно.

Варфоломей меланхолично подпер щеку кулаком и пригорюнился.

– Что мы здесь делаем? – спросил он в пространство.

– Да как обычно, – отозвался валлиец, – мы здесь присутствуем. Помимо своего желания, но с какой-то, явно наличествующей целью. Что тебя не устраивает? Викторианская эпоха, воспетая в книгах и фильмах…

– Ты на улицу выходил? – спросил его повар. – Ты видел этот чудесный туман? Это же даже не смог, это иприт какой-то! Как они этим дышат? Я всего с полчаса прогулялся, а у меня до сих пор горло дерет, и в легких как будто угольный склад образовался.

– Ну-ну, не преувеличивай так уж… – Фараон внезапно пришел в благодушное настроение и развалился на стуле, прихлебывая чай. – Есть же и плюсы. Представь, сейчас ты находишься там, где по одним улицам с тобой ходят Киплинг, Конан Дойль, Оскар Уайльд…

– Джек Потрошитель, – в тон ему продолжил Вар и осекся. В пабе наступила нехорошая, звонкая тишина, разбавляемая только уличным шумом, едва пробивавшимся через толстые оконные стекла.

Мануанус взъерошил загривок, припал к стойке, выпустив длинные желтые когти, ощерился в кривой усмешке, разом перестав быть нелепым и нестрашным.

– Потрррошить… – каркнул он. Красный огонек загорелся в его глазах, затянувшихся непроглядной чернотой.

– Какой сейчас месяц? – спросил Фараон. Ответил сам себе: – Начало августа. Неплохо нас занесло…

– Осталось совсем немного, – Вар сказал это, и ему вдруг смертельно захотелось выпить. Он бросил взгляд на полку с бутылками, валлиец, который этот взгляд перехватил, тут же, с грацией Гудини достал откуда-то из воздуха два тяжелых серебряных стаканчика. Наполнил их из черной бутылки без этикетки, которая в следующее мгновение снова исчезла в таинственных недрах стойки. Варфоломей решил не уточнять название – просто взял стаканчик, плеснул в рот, задохнулся от ароматной крепости, шумно выдохнул.

– Бочковой, – Фараон повторил его действия, потом с полминуты сидел, уставившись остекленевшими глазами в одну точку, о чем-то напряженно размышляя. Пожал плечами и встал.

– Поздравляю, коллега. Похоже, мы здесь именно поэтому. Вот только я ума не приложу, как к этому делу подобраться. То, что Скотланд-Ярд облажался в поисках Потрошителя, понятно – с таким они до сих пор еще не сталкивались, да и тот инспектор, которому потом передали дело… как его… Абберлайн, да… умом не блистал. Впрочем, вообще всем было наплевать, кроме репортеров. Подумаешь, какие-то шлюхи, да еще из самых дешевых, кому они нужны? – валлиец прошипел ругательство на родном языке. – А версии? Версий, дорогой Вар, у нас больше десятка, как и подозреваемых. Даже Ван Гог в список попал.

– Серьезно? – изумился повар, и немедленно, при молчаливом одобрении компаньона, выпил еще стаканчик бочкового.

– Угу. Парикмахер Космински, американский шарлатан Тамблти, врачи, студенты, художник Сикерт, моряк Садлер… Герцог Кларенс, внучок королевы Виктории, кстати, тоже. Но у него алиби, ученые выяснили.

– И на том спасибо. С герцогом пришлось бы повозиться, там охраны полно… – вздохнул Вар. Фараон прекратил загибать пальцы, подсчитывая подозреваемых, и посмотрел на него с нехорошим предчувствием.

– Повозиться? Охрана? Ты о чем?

– Ну, если они все известны, то просто найти каждого, да и…

Повар покосился на сантоку.

– Дорогой Вар! Ты еще сувенир из Рима, тунику свою, от крови не отстирал, – задушевно улыбаясь, сказал Фараон. – Вообще, ты как это представляешь? Вместо Джека в историю Лондона войдет Бартоломью-Потрошитель? Отличный метод профилактики преступности, нечего сказать! Шерлок Холмс плачет от зависти, никакой дедукции не надо. Давай просто зарежем всех плохих, чтобы спасти всех хороших!

– А сам-то что предлагаешь? – огрызнулся в ответ Варфоломей. – У тебя где-то под рукой есть армия следаков и экспертов-криминалистов с аппаратурой по анализу ДНК? Давай, вытаскивай кролика из шляпы, сэр Копперфильд!

– Не знаю, – спокойно ответил валлиец, – не знаю. Думать надо.

– Некогда думать.

– Но надо. Ладно, пойду-ка я, открою паб. За полдень перевалило уже, сейчас набегут… жаждущие и страждущие. Готовь фиш энд чипс, сэр повар, обойдутся без разносолов.

Фараон

В полночь, когда последний посетитель допил свою пинту и покинул паб, я закрыл ставни, задвинул засов и вздохнул с облегчением. Теперь можно и расслабиться.

Все-таки хорошо, что наш паб стоит не в самом сердце чертовых ист-эндских трущоб, где все кругом похоже на зомби-апокалипсис. «Дубовая Бесс» … или «Смуглый Лист» … дьявол бы побрал все эти переименования! – так вот, наш гулящий кабак со вкусом расположился недалеко от Тауэра. Исторический центр Лондона, между прочим, куда часто захаживает более-менее «чистая» публика, и где количество «бобби» на душу населения куда выше, чем в трущобных переулках. Тоже, конечно, не люкс, рядом доки, откуда в Ист-Энд прибывает всякий иммигрантский сброд и валом валят пьяные матросики, ищущие приключений на свой бушлат.

Кроме того, у нас не подают ничего крепче пива. Сначала я как-то не обратил внимания, но оказалось, что сразу после попадания в Викторианскую эпоху, «Дубовый Лист» исключил из своего алкогольного ассортимента все, кроме двенадцати видов эля, трех сортов портера, да еще некоторого количества бренди. Часть определенного контингента – сразу мимо, проституткам, «потерянным» (так здесь называют самых опустившихся бедняков) и матросам подавай напитки покрепче. Дернул рома или джина, заполировал его портером, и вот уже в крови бурлит огонь желаний. Главным образом, желаний почесать кулаки об рожу ближнего своего, по-быстрому задрать подол гулящей девке, а потом еще раз накатить стаканчик, чтобы забыть о тяготах морской службы. Которая, как известно, еще с полвека назад держалась в Британии на трех китах – роме, плети и содомии.

Что-то я увлекся размышлениями, которые увели меня далеко от главной темы. Как быть с Потрошителем? Я закурил трубку и принялся изучать карту Лондона, которую оставил кто-то из посетителей. Карта из магазина Стэнфорда, напечатанная на дешевенькой бумаге специально для приезжих, мятая и захватанная пальцами, была покрыта разнообразными пятнами, и, похоже, в нее заворачивали соленую рыбу. Но свою задачу она выполняла исправно, здесь было указано все, что нужно. Правда, без увеличительного стекла некоторые переулки не разглядеть, до того мелко. Я отыскал на карте Тауэр, потом лондонские доки, скользнул взглядом по Коммершиал-стрит. Ради интереса отыскал Марк Лейн, наше временное пристанище … С чего начать?

Думал я долго, мысли то и дело перескакивали с одного персонажа той давней, темной и зловещей истории на другого. Кто? Кто из них? Где они сейчас?

Так ничего толком и не придумав, я махнул на все рукой, решив, что свежая голова куда важнее. И отправился спать.