– Я тебя прикрою, не волнуйся. Это супервозможность понаблюдать за Елисеем в непринужденной обстановке и кругу друзей, такое нельзя пропустить. Ты взяла с собой маскировку?

– Да, – киваю я и поправляю лямку тяжелого рюкзака. – Может, пойдем вместе?

– Не могу. Мама уже всыпала мне за прогул информатики и мониторит посещаемость каждый день. Прогуляю еще один урок, и она накажет меня до конца жизни. Я присоединюсь к тебе после, главное, чтобы ты их не упустила.

– Хорошо. Тогда я переодеваться и на дело.

– Удачи, агент Гришковец.

– Спасибо, командир.

Четырехэтажный торговый центр похож на лабиринт из натертых до блеска стеклянных стен. В воздухе витает аромат дорогих духов, но, чем ближе я к фуд-корту, тем более явным становится запах теплого масла и пестицидных добавок, которые подсаживают всех неразборчивых на иглу фастфуда. Прохожу мимо любимого магазина одежды, тело следует знакомому маршруту на автопилоте. Усилием воли останавливаюсь у двери, в голове звучит папино недовольное бурчание:

«И это одежда? Где? Я не вижу. Лана, только не говори, что так сейчас модно. Давай лучше купим сумку в „Ашане“ и сошьем тебе тысячу маек?»

Мы с мамой шутливо закатывали глаза и тихо смеялись над реакцией папы, а после брали его за руки с обеих сторон и тянули за собой в пространство молодежной моды. И сколько бы он ни возмущался в процессе, к кассе мы всегда подходили дружной счастливой семьей. После покупали апельсиновые фреши и шли на сеанс в кино…

И почему я только сейчас понимаю, как дороги эти моменты? Может быть, потому, что они уже никогда не повторятся?

Встряхиваю головой и отхожу от магазина, считая манекены в витринах. Четыре, пять, шесть… Сворачиваю за угол, гул голосов становится все громче. Застегиваю олимпийку, пряча под темной тканью белую школьную рубашку, и осторожно рассматриваю лица, выглядывая из-под широкого козырька кепки. Попались! За столиком у витражных окон сидит генеральская свита.

Хорошо, я их нашла, но… что теперь? Что сделала бы книжная героиня? Наверняка нырнула бы в тот огромный декоративный куст возле стены или залезла под соседний стол, чтобы подслушать. Заманчиво, но вряд ли эффективно. И почему мы не тестируем шаблоны фэнтезийных романов? Мне бы мантию-невидимку или какое-нибудь зелье, улучшающее слух. Надо было все-таки подумать о жучках.

Вздыхаю и поднимаю голову: арочные проемы верхнего этажа, огороженные металлическими перилами, отлично подходят на роль наблюдательного пункта. Я не смогу их слышать, но видеть буду отлично. Лучше, чем ничего.

Если честно, я думала, что слежка – веселое занятие. В фильмах и книгах это именно так. Пять минут, и ты знаешь о человеке все, получаешь ответы на вопросы и раскрываешь секреты, но в жизни… это полный отстой. Полчаса я наблюдаю за генеральской свитой, и все, что узнаю: Денис и Вероника целуются каждые четыре с половиной минуты, Витя не стесняется демонстрировать навык художественной отрыжки, а Рома пытается подкатить к Насте Соловьевой, подруге Вероники, но она, кажется, положила глаз на Елисея, который в свою очередь старательно делает вид, что ничего не замечает.

Громкий смех за столом заставляет включить внимание на максимум. Настя хохочет и хлопает Елисея по плечу, оставляя ладонь приклеенной к его рубашке. Он едва заметно напрягается, сжимая челюсть. Не нравится? А может, смущается? Вот это будет номер, если он боится девочек. Елисей поворачивает голову, не поднимая подбородка, копна его темных волос точно защитная маска. Настя пытается поймать его взгляд, но это непросто. Происходит короткий диалог, который я, к сожалению, не могу услышать, и Елисей ныряет под стол, чтобы поднять с пола рюкзак. Ладонь Насти соскальзывает и обхватывает стакан с напитком. Соловьева выглядит немного расстроенной, а Елисей… У меня большие сомнения в том, что он вообще может испытывать эмоции, но чем больше я на него смотрю, тем больше кажется, что он печален, а не отчужден. Такое чувство, что он держит в себе слишком много, и если все это вырвется, то случится как минимум Армагеддон. Ого! Я уже думаю, как книжная героиня. Катькины тренировки точно прошли не зря.

– Бу! – звучит за спиной веселый голос, а в ребра вонзаются пальцы.

Подпрыгиваю на месте и оборачиваюсь, поперхнувшись.

– Кать, ты с ума сошла? – хриплю я, поглядывая через плечо. – Тайная операция предполагает осторожность. Ты ведь сама это придумала.

Она смотрит вниз на ресторанный дворик и удовлетворенно кивает:

– Все под контролем, мы не раскрыты. Как дела? Узнала что-нибудь?

– Ты когда-нибудь слышала песни Мияги, исполненные отрыжкой?

– Нет.

– А я слышала. Может, пойдем домой? Они просто сидят, ничего интересного.

Катя подходит к перилам и обхватывает круглые трубы, наклоняясь вперед:

– Недолго им сидеть осталось.

– Это еще почему?

– Ты что, не заметила?

– Что именно?

– Агент из тебя, так скажем, не очень, – хмурится подруга. – На свободном стуле под пиджаком стоят два ведра попкорна. Компания собирается в кино.

– Тем более. Нечего больше здесь делать.

– Наоборот. Объявляю переход к следующей фазе.

– Что ты имеешь в виду?

– Первую контактную встречу. Прошлая была разминочной.

Волнение охватывает грудь, жар поднимается от ладоней к локтям. Катя хватает меня за руку и уводит от наблюдательного пункта в сторону зоны отдыха. Свободных скамеек, конечно же, нет, поэтому мы пристраиваемся за широкой инсталляцией в виде серебряной кракозябры, которая должна всех восхищать.

– Странно, что ты не вручила мне парашют и не приказала атаковать его с воздуха.

– Побереги шутки для четвертого шага, – говорит Катя, глядя в телефон.

Она такая сосредоточенная, что даже страшно.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть в ее мобильный.

– Ищу расписание киносеансов на ближайший час.

– Мы пойдем за ними?

– Ты пойдешь, а я буду прикрывать твою спину.

– Здесь пять кинозалов. Как мы узнаем, на какой именно фильм они собрались?

Катя поднимает голову и смотрит так, словно я призналась вслух, что считаю Тоби Магуайра лучшим актером, сыгравшим Человека-паука:

– Лана, ты в каком веке живешь? Уже давно придумали приложение для официального подглядывания за жизнью других людей.

Несколько беглых тычков в экран, пара свайпов, и перед лицом появляется фото билетов в кино, украшенное фильтром, стикерами и надписью: «Наконец-то выбрались в кино*сердечки*».

– Третий зал, восьмой ряд, места с седьмого по двенадцатое, – гордо озвучивает Катя.

– Давно ты подписана на Веронику?

– Ее нетрудно найти. Ника-лав-Дениска.

Ошарашенно качаю головой:

– Катька, ты – мегамозг.

– Я в курсе. – Она осматривает меня с ног до головы. – Кепку долой, косу расплести, макияж смыть.

– Макияж-то за что?!

– По книжным правилам, героиня не красится до первого свидания с главным героем, чтобы он сильнее удивился.

– Но я люблю свой макияж!

– А должна любить Елисея!

– Тихо ты, – шиплю я. – Еще рупор взяла бы.

– Надо будет, и его возьму. Все! Идем приводить тебя в порядок, у нас не так много времени!

– Ты хоть собираешься рассказать, что я должна буду сделать?

– Конечно. Слушай внимательно…

Держу в руках большой стакан холодной пепси и шагаю по темному проходу в кинозал. На большом экране мелькают кадры фильма: синее море, волны которого рассекает корабль, на фоне чистого неба летают чайки. Из колонок раздается мощный громкий звук, и я замираю, ощутив холодные цепи страха, сковывающие ноги. Катя легонько подталкивает меня в поясницу, заставляя продолжить подъем по лестнице. С трудом сглатываю, еще до конца не понимая, что мне предстоит. Ничего сумасброднее я в жизни не творила.

Останавливаемся у девятого ряда, осторожно высматривая цель. Все точно, сидят на купленных местах. Елисей замыкает компанию, слева от него Витя, а справа мужичок с блестящей в голубом свете лысиной. Значит, целимся в левое плечо.