Тяжело сглатываю, ощущая нестерпимую сухость во рту.

– Или ты хочешь сдаться? – с колючим разочарованием спрашивает Катя.

Сомнения давят на затылок, адреналин разбавляет кровь. В глазах подруги вижу непоколебимую веру и азарт, которые придают сил и смелости. Мы убили на это полтора месяца не для того, чтобы бросить все на середине пути.

– Давай сумку, – вытягиваю руку. – Я пойду.

– Вот так-то лучше. Поторопись, и лед не забудь!

Руки дрожат то ли от холода, то ли от страха. Медленно шагаю по каменистому берегу, вздрагивая от каждого шороха, и молюсь о двух противоположных вещах. Пусть Елисей будет там, чтобы я могла завершить план, и пусть его уже там не будет, чтобы я вернулась к Кате не проигравшей, а всего лишь невезучей. Добираюсь до места происшествия и не вижу никого живого. Мертвых, на мое счастье, тоже нет. Поджимаю губы, глядя на террасу, наверное, Елисей уже вернулся в кафе. Так жаль, что от улыбки сводит щеки, а сковывающий страх уступает место облегчению. Поднимаю взгляд, звезды подмигивают мне мягким сиянием. Давненько я уже не видела такого чистого ночного неба. За спиной раздается треск сухой ветки и звонкий стук гальки. Резко оборачиваюсь и всматриваюсь во тьму за ветками ив:

– Кто здесь?

Ответа нет, а вот плохое предчувствие есть. Шагаю в сторону, не сводя глаз с деревьев. Мы ведь не триллер разыгрываем, а романтическую комедию, верно?

– Там кто-то есть? – Голос становится до противного высоким.

Зловеще завывает ветер, пронзая тело холодным порывом, и сердце сбивается с ритма, принимаясь яростно колотить в ребра. Нет, нет, нет. Стоит успокоиться и подумать логически. В призраков я не верю, значит, это может быть кошка или птичка. Собираюсь подойти ближе, но тут же передумываю. Все фильмы ужасов начинаются именно так: слышится шум, глупый герой идет проверять, что там происходит, и его съедает жуткая зомби-жаба. Вытаскиваю из стаканчика кубик льда и кидаю его вперед. Он исчезает из виду, а тишину убивает злой и уже хорошо знакомый голос:

– Черт! Да ты издеваешься!

– Елисей? – хриплю я.

– А ты решила прикончить в этом месяце кого-то еще?

Шумно выдыхаю, стискивая в пальцах ледяной стакан. Кинуть бы его в голову этому ниндзя, я тут чуть инфаркт не схватила.

– Ты что, прятался от меня?!

– Пытался, – вздыхает он и выходит из укрытия, прижимая ладонь к лицу.

– Ты меня напугал!

– И за это ты решила выбить мне глаз?

– Я…

– Случайно, – перебивает он жестко. – Я догадался.

Вот тебе и подлатала раны герою. Никакой романтикой и не пахнет: я в ужасе, а он бесится. И что теперь? Обязательно нужно было прятаться? Сидел бы на свету, ничего бы не случилось! Что там говорила Катя? Быть взволнованной, проявить заботу.

– Я принесла лед, чтобы…

– Чтобы насыпать мне за шиворот, видимо. Случайно, конечно же, – говорит Елисей, потирая ушиб, и опускает руку.

– Нет, я…

– Лана, я уже все сказал. Пожалуйста, перестань.

– Вообще-то, я волновалась за тебя! – топаю ногой, лед в стаканчике подпрыгивает и возвращается назад с быстрым перестуком.

– Не стоит, – невозмутимо отвечает Елисей.

– Да как ты можешь?! Булыжник бесчувственный!

– Это все?

– Нет, не все!

Преодолеваю расстояние между нами и прижимаю стакан со льдом к его левой щеке:

– Подержи!

Елисей напряженно выдыхает и перехватывает стакан:

– Можно и полегче, помощница, ты делаешь только хуже.

– Я была бы нежнее, если ты не вел бы себя как рыба-еж в жуткой депрессии после кефира и зеленого яблока, – бубню я, роясь в сумке.

– Ты сама поняла, что сказала?

– Почти.

Открываю пачку салфеток, достаю одну и обхватываю запястье свободной руки Елисея. Ток пронзает подушечки пальцев, вызывая дрожь, движения теряют ловкость и легкость, но я осторожно прохожусь влажной тканью по покрасневшим костяшкам. Его кожа такая холодная…

– Я уже вымыл руки, – отдергивает ладонь Елисей.

Чувствую его раздражение, колючей щеткой царапающее грудь. Хочется провалиться сквозь землю, чтобы вынырнуть на другой стороне Земного шара и крикнуть: «Катя-я-я! Твой план не работает!»

– Где ты их вымыл? – спрашиваю я скованно.

– В реке.

Резко вскидываю подбородок и распахиваю глаза:

– Совсем ненормальный?! А чего сразу в унитаз не окунул?! Знаешь, сколько в речной воде всяких палочек?!

– И где же я так провинился? – устало спрашивает Елисей.

Он возвращает мне стакан, выхватывает упаковку салфеток и тщательно вытирает руки, грозно глядя исподлобья. Осторожно протягиваю ему пузырек антисептика, натянуто улыбаясь. Видишь, генерал, я забочусь о тебе, прими это с благодарностью. Он выдавливает гель на ладони и растирает его, взбешенно сжимая губы.

– Довольна?

Как ему сказать? Не очень… Я должна быть его спасением, а не наказанием.

– Неплохо бы услышать спасибо.

– Спасибо? Спасибо?! Ну, спасибо тебе, Лана, за то, что никогда не делаешь то, о чем тебя просят!

Кажется, я его довела. Стыдливо опускаю голову, кусая щеку изнутри. А где же милый разговор под звездами? Смущенные взгляды, переход на новый уровень доверия? Думай, Лана. Думай! Растерянно качаю головой и развожу руками:

– Но…

– Я сказал не поднимать шум, а что сделала ты? Вывела всех на террасу! За это я должен тебя благодарить? За то, что ты сделала все наоборот?!

– Их было много! Я хотела помочь!

– Я похож на того, кому нужна помощь?!

– Не кричи на меня!

Елисей ведет подбородком в сторону, напрягая шею. Под бледной кожей пульсируют жевательные мышцы. Он замирает на несколько секунд, а после возвращает себе холодное равнодушие:

– Ты можешь просто оставить меня в покое?

– Не могу, – отвечаю я, не задумываясь.

– Это шутка?

– А тебе смешно?

Елисей угрожающе наклоняется вперед:

– Ты видишь улыбку на моем лице?

Он что, пытается меня напугать? Признаюсь, выглядит действительно жутковато, но сходство с моментом из фильма «Темный рыцарь» меняет эффект с точностью до наоборот. Зеркалю жест Елисея, приближаясь к его лицу:

– Хочешь знать, откуда эти шрамы? Мой папаша…

– Ты ненормальная, – глухо шепчет он, отклоняясь.

– Ты первый начал.

– Лана, просто уйди, ладно? Возвращайся на тусовку и не смей больше подходить ко мне.

– Вряд ли это возможно.

– Почему?!

– А вдруг ты мне нравишься?!

Трудно сказать, кого из нас больше шокирует мое заявление. Закрываю рот, лоб печет от ментальной затрещины, которую я мысленно отвешиваю сама себе.

– Потрясающе, – сдержанно кивает Елисей. – И что мне делать с этой информацией?

– Это всего лишь предположение, а не достоверный факт.

– Ничего глупее я в жизни не слышал.

«Сам тупой!» – злюсь я мысленно.

– Лана, давай сделаем вот что: ты сейчас уйдешь и забудешь об этом разговоре. Обещаю, что сделаю то же самое.

– Нет! – твердо заявляю я, не желая сдаваться.

– Что значит «нет»? – грозно переспрашивает он, шагая ближе. – Признавайся, ты пила?

– Я не пью.

– Значит, сама по себе такая неадекватная?

– Нормальная я! Неужели так сложно поверить, что я испугалась за тебя?! Что мне не все равно?!

Между нашими носами всего пара сантиметров. Прохлада исчезает, и тело погружается в горячую смолу необычных ощущений. Гнев и паника, интерес и смятение. Чувства мечутся, меняясь друг с другом, и я уже не понимаю, где игра, а где реальность.

Елисей медленно отстраняется, тряхнув волосами. Челка падает на глаза, и он поворачивается в сторону лестницы, готовясь к побегу. Это полный провал, но у меня есть еще несколько секунд эфирного времени.

– Ты встречаешься с Настей?

– Нет.

– С другой девушкой?

– Нет.

– С парнем?

Елисей сжимает ладонями шею, запрокидывая голову.

– В этом нет ничего такого, я не осуждаю…