Та медленно подняла голову. Словно замороженная посмотрела отсутствующим взглядом сквозь Вилу. Кожа ее была сероватого оттенка, отливающего серебром.
– Холодно. Так холодно, – чуть слышно произнесла девочка.
Вила медленно, стараясь не делать резких движений, пододвинулась к девочке и аккуратно обняла ее, стараясь согреть. Почувствовала, как холод, угнездившийся в девчушке, тянет тепло из ее и так уже озябшего тела.
«Так, просто обняв я ее не согрею. Да и что я как маленькая, в конце концов. Фея я или кто?» – пришла в голову мысль.
Перед внутренним взором сразу вспыхнули языки пламени. Стихия огня предлагала самую явную в ситуации помощь. Чувствуя наитием всю глубину укоренившейся мерзлоты, Вила как само собой вспомнила не остывающий жар драконьего огня, что буквально днем, не справившись с ее щитом, оставил все же неизгладимый отпечаток на ее Силе. Ну а что не ломает, попадает в кубышку и дальше на пути служит. Вила смешала внутри знакомое состояние огненной стихии с памятью о ярости и стойкости драконьего пламени и направила своим умением в кокон объятий и дальше, через них. В глубину обнаруженной в своем жилище, среди своего устоявшего мира, стылости.
Ярящаяся рыжая волна ударила в обступивший со всех сторон серый мир, гоня прочь холодные сквозняки и топя ручейками иней по стенам. Камень под Вилой нагрелся и перестал обжигать холодом колени. Щеки девчушки порозовели. Она наконец, судорожно вздохнув, будто проснулась и посмотрела внимательными темными глазами в глаза Вилы.
– Ну как ты? Сейчас теплее? – спросила Вила.
– Ты меня любишь? – спросила вдруг девчушка серьезно, все так же внимательно смотря.
И в этот момент Вила вдруг ощутила – да, любит. Вот она вроде только обнаружила эту дверь в своем родовом жилище. И в тоже время не покидало острое ощущение, что не то, чтобы она заново нашла эту девочку в этом темном мерзлом подвале. А, страшно подумать, если и не сама посадила ее туда, то позволила ей там очутиться. И не найденная она. Своя. Давно. Всегда. И она ее любит. Любит так, как никого любить сильнее просто невозможно. Как можно любить только того единственного, кто всегда у тебя есть.
– Да. Очень люблю, – сказала она просто и искренне.
Девчушка, довольно зажмурившись и улыбнувшись, уютно уткнулась ей в грудь.
– Тепленько, – сонно прошептала она, устраиваясь поудобней в ее объятиях.
Вила, чуть выждав, поднялась с задремавшей девчушкой на руках, вышла из подвала, по пути отметив ставшие сухими стены и, чтобы не подниматься на второй этаж, в спальню, пошла со своим ценным грузом на руках в гостиную.
Только Вила уложила девчушку, уже сопящую в глубоком спокойном сне, на диван гостиной, как в дверь постучали. На пороге оказалась Стредни. Уже в легкой блузке, без шали, с раскрасневшимися щеками.
– Ну ты, подруга, дала! Еле успела закрыться! Шаль на выброс, да и леший с ней. Вот, кстати, он новую и подарит. Ну, рассказывай, показывай, – без стеснения легким вихрем свободной юбки ворвалась она в дом.
– Вот, – только и нашла, что ответить Вила и указала на спящую, улыбающуюся во сне девочку.
Стредни подошла, с легкой улыбкой в уголках губ посмотрела на девочку, рукой над ней провела. К Виле повернулась.
– Нашла значит. Хорошо, молодец, подруга, – сказала с одобрением.
– Мир-то серый, что, не вернется теперь? Не наберет силу опять? – спросила немного растерянно Вила.
– Мир серый? Силу наберет? Сила-то вся твоя, подруженька, куда направишь… – ответила многозначительно Стредни. – Ну я пошла, знакомьтесь тут.
Распрощавшись со Стредни, Вила вернулась к дивану, затворив дверь в гостиную от лишних звуков, и села рядом на стул.
«Моя вся сила… Серый мир, выходит, тоже мой? Так, серый… На счет мира не знаю, а вот платье это никуда не годится».
И Вила бросилась к сундукам в небольшой кладовке, вход в которую был здесь же, чуть ли не с головой в них зарывшись. Наконец с радостным возгласом выдернула с самого дна отрез ткани. Словно кусок яркого летнего луга, заполненного изумрудом травы и красочными вспышками цветов. Полюбовалась, растянув его перед глазами. Затем, довольно мурлыкая под нос веселенький напев, вернулась в гостиную, чтобы быть если что рядом, когда девчушка проснется, и погрузилась с головой в швейное творчество. Кроила, отмеряла, наметывала. Иголка, с добавленной толикой магического проворства, так и мелькала, собирая цветными нитями яркую красоту в прекрасную форму.
И вот, позади послышался довольный зевок. Вила обернулась. Девчушка, сев в кровати, довольно потягивалась. Вила подошла.
– Доброе утро, малышка! Вот, у меня подарок тебе. Нравится? – и протянула цветное, ладно скроенное платьице, с ленточками на плечах и пышной юбкой.
Девчушка словно в один момент проснулась. Глаза ее загорелись восторгом, ручки протянулись вперед и она, ничего не говоря, со счастливым выражением мордашки, несколько раз кивнула.
Вила помогла ей переодеться. Старое темно, измызганное платье, недолго думая, кинула в камин, на догорающие угли. Пламя, будто заждавшись, взметнулось вверх. Миг, и мрачного платья не стало.
Маленькая красавица внимательно оглядела себя со всех сторон в зеркало, покружилась, раздув подол платья цветастой полянкой и радостно рассмеявшись, кинулась Виле на шею. Поцеловала ее в щеку и отстранившись, держа ручки на плечах Вилы, проникновенно сказала:
– Большое, большое спасибо! Я не успела представиться, ужасненько хотелось спать. Меня зовут Ясни. Такое красивое платьишко, я так давно о таком мечтала. А давай, мы с тобой поиграем?
– А меня зовут Вила. Я рада, что платье тебе понравилось. Поиграем? Конечно, с удовольствием.
Ясни захлопала в ладоши и спрыгнув с коленей Вилы, протянула ей свою ручку.
– Пойдем, я тебе что-то покажу, – предложила она, состроив загадочное выражение милого личика.
Невольно улыбнувшись, Вила приняла ее ручку, и поднявшись со стула, последовала за Ясни. Они пошли к выходу из комнаты. Вила только успела подумать – «Интересно, куда она меня ведет, в подвал что ли?», как Ясни толкнула двери комнаты. Створки распахнулись. Вила, хоть и была феей, все же опешила. Очень уж долго она, открывая эти двери, обнаруживала за ними коридор. Направо к лестнице на второй этаж, налево ко входной двери.
В этот раз двери открылись в ошеломляющий яркостью красочный мир. Вила всей своей сутью ощутила витающие в этих красках потоки Силы. Вызывающие трепет невольного узнавания тех желаемых состояний, о которых она говорила, отвечая на поставленный вопрос. Высказанных и многих других, которые она лишь смутно ощущала, не сумев облечь в слова. А может и слов таких еще не придумали. Да и не к чему. Ведь главное же, что они вот, есть. Ведь правда же?
Ясни, лукаво поглядывая, спросила:
– Ну как, нравится?
Вила с наполненными восторгом глазами и со счастливой улыбкой, молча кивнула.
И они пошли.
Злыдня
Заблудился Яшка. Вконец заплутал. И по солнцу уже выйти пробовал и по мху стороны света искал. Так и не распутались блудливые тропинки, не стали прямой дороженькой.
В очередной раз тропка вывела все к той же низко нависшей толстой ветке. Но в прошлые разы на ней никто не сидел.
В отличии от данного момента. Этот кто-то или что-то сильно походило на молодую гибкую девицу. Если бы не цвет кожи, да ещё несколько деталей, выдававших в ней не человека.
Хвост, например. Хороший такой. Цепкий. Вон как ветку обмотал. Сидит чудо непринуждённо, как на лавке.
– Ты кто? – удивился Яшка.
Лесная девица посмотрела на него несколько свысока, и не в ветке было дело.
– Я Злыдня. Вообще-то надо говорить Злыдня Тёмного Бора, но мне лень. Поэтому просто Злыдня. Ты не против? Э-э…?
И лесная девица многозначительно прищурилась, скривив рот и показав при этом не сильно большие, но отчётливо острые зубы.
– Ну-у-у… Эта-а-а… Нет конечно. А что такое злыдня? – несколько оторопело ответил Яшка.