– Потрудились вы здесь хорошо. Молодцы!

– Это да, – с гордостью ответил сержант Ибрагимов и, стоя в шаге от ротного, непроизвольно вытянулся в струнку.

– Бросьте тянуться, товарищ сержант! Вы не на строевой подготовке… Но не расслабляйтесь, а то возомните о себе лишнее… – ответил строгим тоном командир роты, глядя на сержанта.

Возвращаясь обратно к столику под маскировочной сетью и тентом, прошли недалеко от оборудованного в небольшой лощине туалета и места, куда выбрасывали остатки пищи. Оттуда доносились неприятные запахи. Командир роты окинул взглядом подошедшего взводного, его заместителя и негромко, но резко спросил:

– У вас хлорки нет? Или запахи эти не раздражают?

– Командир взвода недобрым взглядом посмотрел на сержанта. Сержант Ибрагимов, чувствуя вину, что вовремя не выполнил распоряжение взводного, втянул голову в плечи и скороговоркой произнёс:

– Да мы привычны к любым запахам ещё с учебки, товарищ старший лейтенант. Там, в казарме, после перловой каши с рыбой и горохового супа воспринималось всё более душевно, а здесь, на чистом воздухе, до нас только отголоски шальные ветром доносит.

– Вот и делайте вовремя всё, чтобы «отголоски», как ты сказал, «шальные», не долетали, – сдерживая смех, проговорил командир роты, затем, взглянув на лейтенанта Бейшебаева, сказал:

– Вы занимайтесь своим делом и подготовьте мне продукты, письма с сопровождающими на выносной пост. Через десять минут готовность к выходу, а я пока побеседую тут с твоим заместителем.

После ухода Бейшебаева Годына вместе Ибрагимовым направились к беседке.

– Принесите воды и попрохладней, товарищ сержант, – попросил ротный, присаживаясь снова за стол.

Сержант метнулся к небольшому родничку и вернулся с кружкой воды.

– А где вы раздобыли этот большой тент? – отхлебнув из кружки воды и рассматривая беседку, спросил старший лейтенант Годына.

– Да это от наших предшественников осталось, а они с какой-то подорванной бурбухайки[8]сняли.

– Повезло, – кивнул ротный и снова отхлебнул холодной родниковой воды.

– Как бойцы, как коллектив? Молодых, с весеннего призыва не вижу. Их у вас на посту должно быть двое.

– Они на выносном посту, товарищ старший лейтенант!

– Как это на выносном? С первого дня как вы сюда стали?

– Так точно! Я предложил их туда направить, чтобы…

– Чтобы к небесам поближе быть? – прервал сержанта командир роты.

– Никак нет, чтобы службу лучше поняли.

– Учить их надо, боевой подготовкой заниматься в свободное время, а там какая подготовка? Там, на вершине, боевое дежурство! У вас тут самый высокий выносной пост! Надо заменить их! Вот подбери отсюда тех, кто уже год-полтора отслужил! Лично тебе приказываю. Взводному сам передашь мой приказ, а я проверю. Я планирую провести личную тренировку с ними на командном пункте роты. Понял?

– Так точно, товарищ старший лейтенант! Ваше распоряжение будет выполнено! – пролепетал сержант.

В воздухе стояла невыносимая духота. Палящие солнечные лучи плавили воздух, превращали камни в настоящую жаровню, на которой можно было испечь яичницу. Чтобы отвлечься от жары, Годына встал и, не дожидаясь, пока появится лейтенант, направился навстречу. Лейтенант Бейшебаев отдавал распоряжения подчинённым, поторапливая их.

– Всё готово, товарищ лейтенант? – уточнил Годына.

– Через несколько минут загрузят вещмешки, термосы с водой, и я Вас проведу на самую вершину к выносному посту, – ответил лейтенант Бейшебаев.

– Отлично! – сказал ротный, а затем, подойдя к лейтенанту, строго предупредил:

– Молодых солдат вернуть с выносного поста вниз! Лично будете заниматься их подготовкой и адаптацией. И смотрите за дисциплиной, я вижу, что, несмотря на внешний порядок, у Вас тут разгильдяйством попахивает, что чревато серьёзными последствиями в этой обстановке. Расхолаживаться нельзя. Обстановка боевая и серьёзная. Оставайтесь здесь. Со мной на выносной пост пойдет Ваш заместитель, сержант Ибрагимов.

– Есть! Понял! Киргиз там часто бывает и каждый камень на подъёме знает, – ответил взводный, назвав своего заместителя по прозвищу, которое закрепилось за ним.

Солдаты и заместитель взвода, идущие на выносной пост, загрузились по полной: термоса с водой, продукты питания, боеприпасы. Поднимались долго, около часа. Первым медленно шёл сержант Ибрагимов с тремя солдатами, которые несли в руках термосы с водой и вещевые мешки за спиной. За ними следовали старший лейтенант Годына, а замыкающим – его неразлучный порученец Безгодков.

Тропинка, поднимаясь вверх, огибала беспорядочное нагромождение камней, осложнявших путь. По мере продвижения вверх идти становилось все труднее. Поднимались по козьим и овечьим тропам. Впереди показались высокие заросли камышей, через которые они должны были пройти. Сквозь них пробираться было неприятно и неудобно. Солдаты цеплялись вещмешками и автоматами за разросшиеся поросли камыша, шуршали, стучали ботинками по камням. Периодически оглядываясь назад, заместитель командира взвода сержант Ибрагимов ворчал:

– Не шумите, тихо ступайте, смотрите под ноги!

В камышах чувствовалась влага от бурлящих притоков реки Кабул, делающих склоны гор пологими. Дальше пришлось подниматься по склону горы. Дорога казалась бесконечной. Наконец послышался окрик:

– Стой! Кто идёт!

Затем кто-то весело произнёс:

– Да это наш киргиз с водой и продуктами!

– Ну вот, мы и пришли! – поднявшись на вершину, громко сказал сопровождающий сержант Ибрагимов.

Вышли на выносной пост, расположенный на вершине среди высоких гор. Перед глазами открылась величественная красота многочисленных острых выступов и хребтов. Дышать сначала было трудно, в висках стучала кровь, а почти рядом, на фоне голубого неба, проносились небольшие пёстрые облака. Растительности было совсем мало: лишь разноцветные лишайники да кое-где мелькал жёлтый выгоревший мох.

– Какая красота! Горная страна с птичьего полёта! – воскликнул сержант Безгодков, подняв вверх руки и разминая свои длинные ноги после тяжёлого подъёма.

Всюду, куда ни глянешь, уходили вдаль, как будто растворяясь во мгле, прячась друг за другом, остроконечные вершины гор. Посмотрев на расстилающиеся вокруг горы и плывущие между ними облака, на небольшое плато на вершине, где размещалось боевое охранение с наблюдательным пунктом, на пропасть и далекую долину внизу, старший лейтенант Годына, приняв доклад старшего поста, пожав ему руку, устало произнёс, вытирая со лба пот:

– Да вы тут, как в раю, рядом с облаками…

Сержант, старший выносного поста, щурясь от яркого солнца, улыбнулся и с тоской сказал:

– Эх, каждый день видим эту красоту! Она у нас уже в печёнках сидит.

Затем повернулся и отдал указание двум солдатам, стоявшим с ним:

– Заберите письма и продукты!

– Ладно, товарищ сержант, показывай свои владения. Как вы тут устроились? В первую очередь, давайте посмотрим ваши позиции, наблюдательный пункт, где и откуда было замечено передвижение душманов, – быстро переключил внимание командир роты.

На плато, почти в центре, стоял миномёт, а в направлении ущелья – АГС-17 «Пламя», по всем сторонам из камня были выложены позиции для стрелков, пулемётчика и снайпера. Среди больших валунов и осколков скал было оборудовано место для отдыха, укрытое брезентом, а за ним место для приёма пищи. Само небольшое плато на вершине с двух сторон было окружено почти отвесными и гладкими стенами скал, третья сторона была немного пологой, но неприступной. Проход был только с четвертой стороны, где по тропе поднимались наверх.