«Йазун – бог»

Но вот ближе к закату над вершинами гор воцарилась великая тишина, и застыл недвижно пик Моурах-Ноат, одетый в мерцающий снег, и от приветных его склонов в знойный город повеяло прохладой, а Тарси Зало, верховный пророк Млидина, вырезал из цельного сапфира сотого городского бога, и тогда на Моурах-Ноат боги отвернулись и молвили:

– Се! Свершилось сотое святотатство.

И более не глядели они на Млидин и не сдерживали более лавину, и лавина с воем понеслась вниз.

Срединный град Млидин погребен ныне под каменным завалом, а на камнях выстроен новый город, и живут в нем люди, ведать не ведающие о древнем Млидине, боги же по сей день восседают на Моурах-Ноат. В новом городе люди поклоняются изваянным богам и смастерили уже девяносто девять, а я, тамошний пророк, как раз нашел занятный камушек: пойду-ка вырежу из него статуэтку бога, дабы весь Млидин поклонялся ему.

Зайни Моу, крошечная змейка, увидала сверкающую вдалеке реку и поползла к ней по раскаленному песку.

Алдун, пророк, вышел из пустыни и направился вдоль берега к своему прежнему дому. Минуло тридцать лет, как Алдун оставил город, в котором родился, уединившись в пустыне, где собирался раскрыть Тайну богов. Его родина называлась Городом-у-Реки, там множество пророков толковали о многих богах. Люди хранили друг от друга разные тайны, и никому из них неведома была Тайна богов. Никто даже не осмеливался думать о ней, иначе люди сказали бы:

«Этот человек грешен, он не чтит богов, которые говорят с нашими пророками при лунном свете, когда никто другой не слышит их».

Алдуну казалось, что разум человеческий подобен саду, мысли – цветам, а пророки его родного города – садовникам, что подстригают, пропалывают, прокладывают по саду ровные и прямые дорожки, и человеческая душа может двигаться только по ним, чтобы пророки не сказали: «Эта душа прегрешила». А с дорожек садовники удаляли любой выросший на них цветок, а в саду подстригали те цветы, что оказывались слишком высокими, приговаривая при этом: «Таков обычай», или «Так предписано», или «Так было всегда», или «Так не бывает».

Поэтому Алдун понял, что в этом городе ему не открыть Тайны богов. И Алдун обратился к людям: «Когда мир только начинался, Тайна богов была ясно написана повсюду на земле, но шаги бесчисленных пророков затерли ее. Ваши пророки – истинные праведники, но я ухожу в пустыню, чтобы найти правду еще более истинную». Так Алдун удалился в пустыню и долгие годы жил там отшельником, в непогоду и в солнечные дни. Когда в горах, окружавших пустыню, раздавался гром, он пытался расслышать в его раскатах Тайну богов, но боги не говорили голосом грома. Когда звериный рык нарушал тишину, осененную с небес звездами, Алдун тщился различить в этом рыке Тайну богов, но боги не говорили голосами зверей.

Гробница Праотца Зея

Алдун состарился и научился распознавать все звуки пустыни, но среди них не было голоса богов, пока однажды ночью он не расслышал за холмами Их шепот. Боги шептались между собой и, склонив головы, плакали. И Алдун различил тени богов, хотя не увидел Их самих, направлявшихся к глубокой лощине меж холмов; и там, остановившись у спуска в долину, Они произнесли: «О Праотец Зей, старейший из богов, вера в тебя исчезла, и вчера твое имя в последний раз прозвучало на земле». И, склонив головы, боги вновь зарыдали. Они сорвали с неба белые облака, обвили ими тело Праотца Зея, и понесли его в долину за холмами, и закутали горы снегами, а палочками, выточенными из черного дерева, отстучали по их вершинам похоронную песнь богов. Эхо блуждало вокруг, ветер завывал – ведь вера прежних дней угасла, а вместе с нею и душа Праотца Зея. Сквозь горные ущелья во тьме двигались боги, неся тело Своего умершего родителя. Алдун последовал за ними. Боги пришли к огромной гробнице из оникса, высившейся на четырех резных мраморных колоннах, на каждую из которых пошло четыре горы, и в эту гробницу боги положили Праотца Зея, потому что прежняя вера умерла. И у гроба своего отца говорили боги, и Алдун услышал Тайну богов и понял, насколько она проста – любой мог бы догадаться. Тут восстала душа пустыни и окружила могилу кольцом зыбучих песков забвения, и боги зашагали сквозь горы домой, в лощину. Алдун же покинул пустыню и шел много дней, пока не добрался до реки, в том месте, где она текла мимо города к морю, и направился по берегу к своему прежнему дому. И люди, жившие в Городе-у-Реки, увидев его издалека, закричали:

– Открыл ли ты Тайну богов?

И он ответил:

– Да, открыл. Она в том…

Зайни Моу, крошечная змейка, увидев тень человека, ставшего между нею и прохладной рекою, подняла голову и ужалила его. И боги остались довольны Зайни Моу и стали называть ее хранительницей Тайны богов.

Два игрока сели за игру, чтобы скоротать вечность, и фигурами в игре они взяли богов и доской выбрали небо от края до края, где ложится пыль, и каждая пылинка стала миром на их доске. И игроки были в мантиях, и лица их – в масках, и одеяния их были похожи, и звались они Судьбой и Случаем. А когда они играли, передвигая богов туда и сюда по доске, пыль кружилась и переливалась в отсвете их глаз, мерцавших под масками. Тогда говорили боги: «Смотрите, какую мы подняли пыль».

И так случилось или было предопределено (как знать?), что Орд, пророк, однажды ночью увидел богов, шагавших по колено в звездах. А начав молиться Им, увидел он руку игрока над их головами, огромную руку, занесенную для следующего хода. Теперь Орд, пророк, знал. Сохрани он молчание, все могло бы обойтись, но Орд пошел по белу свету, возвещая всем людям: «Есть сила над богами».

Боги это слышали. И сказали Они: «Орд видел».

Ужасна была месть богов. Свирепо взглянули Они на Орда и вырвали из его разума всякое знание о Себе. И душа его стала скитаться по миру, разыскивая богов и не находя их. Потом из Сказки Жизни Орда боги стерли луну и звезды, и ночью он видел только черное небо и уже не видел огней. Вслед за тем боги отобрали у него – ведь Их месть не иссякла – птиц и бабочек, цветы и листья, и жуков, и пауков, и всякую мелочь, и пророк смотрел на мир, который так странно изменился, не зная о гневе богов. Затем боги отослали прочь знакомые ему холмы, чтобы больше он не видел холмов, и милые леса на их вершинах, и далекие поля; и в сжавшемся мире Орд ходил по кругу, уже мало что видя, и душа его все еще искала богов и не находила. И вот боги забрали поля и ручей и оставили пророку только дом и большие предметы, какие были в доме. Изо дня в день боги прокрадывались к Орду, протягивая завесу тумана между ним и знакомыми предметами, пока наконец он не перестал видеть и не стал совсем слеп. И не знал он о гневе богов. Теперь мир Орда превратился в мир звуков, и один лишь слух связывал его с вещами. Вся радость его дней звучала то в песне, донесшейся с холмов, то в голосах птиц, журчанье ручья или в каплях падающего дождя. Но гнев богов не утих, когда закрылись цветы, не смягчился всеми зимними снегами, не успокоился в пышном расцвете лета, и однажды ночью Они похитили у Орда мир звуков, и он проснулся глухим. И как бывает, когда человек разрушает муравейник, а муравей с собратьями строит его заново, не ведая, кто разрушил его дом, не зная, что его ждет новое разрушение, – так и Орд построил себе мир из старых воспоминаний, поместив его в прошлое. Там он возвел города из былых радостей, и в них – дворцы из лучших свершений, и памятью своей, как ключом, открыл золотые замки; у него еще оставался мир для жизни, хотя боги и отняли мир слышимый и мир видимый.

Но Они не устали мстить, и забрали у него мир былого, и лишили его памяти, и перекрыли пути в прошлое, и бросили его слепым, и глухим, и беспамятным среди людей, и сделали так, что люди узнали – это он назвал однажды богов пешками.