– Меня зовут Максим, – продолжил он знакомство.

– Любава, – ответила она красивым женским контральто.

– Верните нож, – попросил Максим.

Она поколебалась, но отдала, точнее – умело метнула клинок так, что он воткнулся в ствол берёзы в метре от Жарова.

Максим с интересом глянул на нож, вытащил.

– Вы из Хлумани?

Глаза девушки стали большими, настороженными.

– Ты… знайом… Хлумань?

Он улыбнулся.

– Я был в Хлумани с друзьями две недели назад.

– Овей, гарно, мати гомола ми.

Одна из струй муравьёв выбралась из травы в лес недалеко от разговаривающих.

Любава не опасливо, а скорее, брезгливо, отступила.

Александр, держа в руке карабин, наступил ногой (он был обут в берцы) на струйку.

– Илья, дави эту дрянь!

Максим заметил, что на ногах незнакомки красуются замшевые с виду сапожки. Взгляд невольно поднялся выше, и он с восхищением подумал: божественная фигура!

Она поняла значение взгляда Максима, иронически сощурилась, и он заторопился:

– Что случилось? Почему за вами гналось это текучее чудовище?

– Медовор, гнаци оболень за всих. Оне усё ближче за наш граничный кордон. Воевода пославо оценить, не забанить ли переход.

– Что?

– Забанить. – Любава показала на чёрную скалу. – Ухрестить до баю.

– Уничтожить?

– Гляне мороку многае, закрыть переход ото чёрны вага, ито маем сгоря черноты.

– Она говорит, – неуверенно посмотрел на Максима Илья, – что переход к ним надо закрыть, нейтрализовать, а то много мороку.

– Да понял я.

– Да уж, – усмехнулся Сан Саныч, – мороку от нас много, если все полезем в их мир.

Кот в коробе царапнул когтями стенку.

Любава оценивающе посмотрела на короб.

– Властиша?

– Что, простите?

– Миелов або мяут, чует поразише.

– Наш проводник.

– Звер лове натино, хищу живе. И што таве другари делом?

Максим догадался, что имела в виду беглянка.

– Мы хотели проверить, не потеряла ли ведьмина поляна свой секрет. Вы сказали – это переход.

– Переходи огурто многае, гэта опасень. Ино буди морок по земи испокон времати. Погибель всих!

– То есть если не заблокировать портал… э-э, переход, мир погибнет?

– Напрочь!

Максим встретил затуманенный взгляд Ильи.

– Расскажи ей про тех двух бандитов, что за котом охотятся, – сказал инженер.

Любава вопросительно посмотрела на Максима.

– Ко мне дважды приходили какие-то нехорошие парни, требовали отдать кота или убить.

Девушка нахмурилась.

– Оне вже проникати к нам за Грань.

– Кто – они?

– Ваши сбрендивша вбивци, – почти по-русски сказала Любава. – Оне пытко пересечь Рось и вдрати в Уерод. Нелюди.

Друзья переглянулись.

– Интересно, кого она имеет в виду? – проговорил Александр.

– Кажется, я понял, – задумчиво произнёс Максим. – Уж не украинские ли это нацики объявились в наших лесах? Бегут после разгрома.

– В какой-то Еурод.

– Вороги, – услышала военкома девушка.

– А вас кто преследовал?

– Медвор, – поняла она вопрос, – також древни слугха морока предков. Ходи к вам за Грань, не боятися ни остремя, ни опалеми. Мразь!

– Эт точно, – согласился Сан Саныч.

– В таком случае вам возвращаться опасно.

Любава оглянулась, продолжая хмурить красиво очерченные брови.

– Скоро подойды дружни со браты.

– Может, пойдёте с нами?

Любава с сомнением посмотрела на друзей, что-то решая, но ничего сказать не успела.

В кустах за спиной Максима послышался треск, он оглянулся и увидел мелькавшие за деревьями почти неразличимые в сумраке леса фигуры в камуфляже.

Фёдору Трофимовичу Лещине пошёл восемьдесят четвёртый год, но это был ещё достаточно крепкий старик, изъявивший желание остаться в Гнилке, где он прожил все свои годы. Из деревни он решил не уезжать, хотя в ней уцелело только два дома: его хата-пятистенка почти столетнего возраста и дом Варсанофия Ивановича, жившего через два двора. Остальные строения либо рухнули от старости, либо стояли заколоченные.

Гнилку давно списали чиновники райцентра Жуковка как бесперспективную, дороги к деревне заросли травой, и от Сещи до неё доехать было сложновато. Когда у Фёдора Трофимыча была пегая лошадка Красуня, он иногда ездил в Жуковку, имевшую магазин, клуб и базар, да и недалеко стояла военная база со своим складом ГСМ, что ощутимо поддерживало жизнь Сещи. Потом лошадь околела, и Трофимыч стал ездить в село на велосипеде, но редко. Разве что за мукой, крупами и тушёнкой. Остальное он выращивал на огороде сам: картофель, помидоры, огурцы, капусту и лук. А ещё собирал грибы, зная боровичные и груздёвые места в Сещинском лесу, что позволяло ему к зиме наготовить под сотню банок с тушёными и солёными дарами леса.

Гости у него бывали редко. В основном – родственники по линии отца и дети друзей, дважды навещавшие Трофимыча для оценки его владений. Они хотели поселиться подальше от городской суеты и цивилизации и выбирали заброшенные селения для укоренения. Но Гнилка не произвела на них впечатления, и намерения гостей так и остались мечтами.

Зато весной приехал сын племянника с девушкой по имени Лена и молодёжной компанией из четырёх человек, которые прослышали про Чёрный столб и хотели с ним познакомиться. В лес они сходили, предупреждённые Трофимычем о коварстве ведьминой поляны, заблудились и вернулись только к вечеру, уставшие и радостно-возбуждённые от своих приключений.

Затем две недели назад, четырнадцатого августа, к Трофимычу приехала ещё одна компания во главе с толстяком по имени Олег. Оставила свои машины возле дома старика и отправилась в лес рано утром, взяв с собой кошёлки для грибов. Но вернулись гости после обеда без грибов, усталые и малоразговорчивые. На вопросы Трофимыча Олег отвечал неохотно, однако всё же старик понял, что грибники не только поплутали вокруг поляны с Чёрным столбом, но и побывали где-то в непонятной местности, названной ими Хлумань. Никаких деревень с таким необычным названием в округе Сещи не имелось, и Трофимыч сообщил об этом ребятам. На что один из них, по имени Илья, заметил со смехом:

– Мы прорвались в пространственную складку, сохранившую древнюю гиперборейскую общину.

– Какую-какую? – удивился Трофимыч.

– Гиперборейскую, где жили наши предки.

– Может, и не гиперборейскую вовсе, – проворчал Олег, – но, безусловно, древнюю. Будем думать, как бы начать исследования столба с поляной.

– Лучше не надо, – нахмурился старик.

– Почему?

– Потому что там уже не единожды люди пропадали. Я о ведьминой поляне слышал от своего деда, а тот от своего, так что столб тот стоит уже лет двести, а то и больше.

– Намного больше, если, – сказал Олег, – если верить в войну Атлантиды и Гипербореи, произошедшую двенадцать тысяч лет назад.

– Насчёт таких старин я не знаю, но поляна опасна.

– Тем более надо определить степень риска.

Грибники уехали, а двадцать седьмого августа к Трофимычу приехали ещё трое молодых парней на белой машине, которую они называли «московским китайцем». Двое из них были старику знакомы – Илья и Максим, третий, выше всех на голову, мускулистый блондин по имени Александр (спутники называли его Сан Санычем) оказался военкомом из Брянска.

Развиднелось, когда они тоже оставили машину во дворе дома и отправились в лес, экипированные почти по-военному. Как и первый раз, Максим нёс короб, в котором сидел рыжий кот.

– Проводник, – усмехнулся хозяин, реагируя на заинтересованный взгляд старика.

Трофимыч покрестил их вслед и побрёл кормить кур, которых у него насчитывалось больше десятка. Так как погода обещала быть жаркой, он решил пару часов покопаться в огороде, а потом залечь на лежанку, отдохнуть. Но заняться делами старику не дали. Через полчаса после ухода гостей к дому подъехала ещё одна машина, в которой сидели четверо мужчин разного возраста, трое небритых и один похожий на волчонка, безусый и безбровый.