Смех за столом усилился.

– Или вот ещё: руки не доходят посмотреть.

Веселье продолжилось.

– А азиаты такие обороты понимают? – спросил Сан Саныч.

– В том-то и дело, что им, как оказалось, не надо долго объяснять смысл нашего разговорного жаргона.

Начали приводить примеры и остальные участники застолья.

И в этот момент к столу подошёл Мусабаев, так и не поздравивший победителя с победой. Судя по нахмуренному лбу и сверкающим глазам, он был нетрезв.

За его спиной остановились ещё два парня, блондин и брюнет, оба – с модной небритостью на щеках.

– Привет честной компании, – сказал он с кривой усмешкой, оглядев собеседников. – Пьёте?

Возникла неловкая пауза.

Спохватившийся Пилигин встал, подзывая официанта.

– Стульчик гостю, пожалуйста.

Но Мусабаев даже не глянул в его сторону, повернувшись к Максиму, набычился.

– Празднуешь?

– Провожу время в приятной компании, – ответил Максим.

– Ну-ну, проводи, хотя выиграл ты случайно. Если бы мне дали сделать ещё один брос, я бы победил.

– Если бы да кабы, – проворчал Сан Саныч, не употреблявший никакого алкоголя принципиально.

– А ты ещё хто такой? – выпятил челюсть Мусабаев.

Сан Саныч встал. Он был чуть ли не на две головы выше казаха, и тот, наверно, почуял его преимущество.

Максим дёрнул друга за рукав.

– Саня, сядь. – Посмотрел на Мусабаева. – Так в чём дело? Можем продолжить. Здесь в холле висит дартс, предлагаю по три броска на красный сектор. Вот и выясним, кто круче.

– Чего?! – удивился задира, настроенный на конфликт и не ожидавший от соперника предложения завершить поединок таким путём.

Максим терпеливо повторил.

Мусабаев сморщился.

– Что бросать будем? Этими ножиками, – он кивнул на стол, – только колбасу резать.

– Найдём стрелки, а если нет – возьмём вилки или зубочистки.

– Максим Валерьевич, – озадаченно посмотрел на Жарова директор чемпионата. – Вы серьёзно?

– Надо же дать человеку доказать своё превосходство, – кивнул Максим. – Не вызывать же охрану?

– Идём! – объявил Мусабаев, поворачиваясь к выходу из зала.

Двое его спутников потопали за ним.

К столу подошли администратор ресторана и официант. Им объяснили, что требуется, и компания вышла в холл заведения, на одной из стен которого действительно висел диск для игры в дартс.

– Что будем метать? – осведомился разгорячённый Мусабаев.

– Что скажешь. – Максим повернулся к охраннику. – Стрелки есть?

– Есть.

– Принесите.

– Нет, – решил задира. – Будем бросать зубочистки. Сам предложил.

– Как скажешь.

Официант сбегал в зал, принёс круглую коробочку с зубочистками.

– Ты уверен? – шепнул Сан Саныч на ухо Максиму.

Тот успокаивающе сжал локоть друга.

– Жанболат… э-э… – проговорил Пилигин. – Вы… всё-таки… шли бы…

– Не мешай, – отмахнулся Мусабаев. – Лучше побудь судьёй.

Замминистра оторопело посмотрел на Максима.

– Во даёт! – фыркнул директор чемпионата. – Никакого тебе уважения!

– Побудьте судьёй, – попросил Пилигина Максим. – Это ненадолго.

– Бросаем по очереди, – сказал Мусабаев. – Ты первый.

– Предлагаю по одному броску для разминки.

– Нет уж, это тебе не стрельбище!

– Ладно.

Максим вытащил из коробочки один заострённый стерженёк, попробовал остроту кончиков, изогнул, тестируя стержень на гибкость.

– Готов. Расстояние?

– Пять метров! – мстительно бросил Мусабаев.

– Здесь всего-то наберётся четыре, – пробормотал Пилигин. – Да и не добросите вы эту стрелку, она слишком лёгкая.

– Пусть будет три метра, – уступил казах.

Отсчитали три метра, отодвинули толпу посетителей, собравшихся поглазеть на необычные соревнования.

Максим встал вполоборота к диску, покачал зубочистку, начиная входить в привычный ритм психической концентрации.

К великому разочарованию соперника, он знал технику метания лёгких предметов. Всё своё детство Максим что-нибудь бросал: теннисные мячики, благо их дома было предостаточно, так как отец играл в теннис, а также складные ножики, вилки, шарики из подшипников, небольшие камешки, швейные иголки, еловые шишки, спицы и даже сухие комки грязи. Хуже всего давались ему спички и лёгкие длинные щепки, траектория которых зависела от колебаний воздуха и от их хрупкости. Но в конце концов и они стали подчиняться расчёту, игре пальцев, интуиции и глазомеру, особенно после того как с молодым Жаровым начал заниматься дядя Никифор.

Конечно, Мусабаев тоже занимался изучением колющего ассортимента, иначе не стал бы рисковать, вызывая соперника на состязание в ловкости – по сути своей. Но в своём превосходстве он ошибся.

Максим метнул первую зубочистку.

Вращаясь вокруг оси (самое сложное было придать ей импульс вращения), зубочистка преодолела три метра и вонзилась в самый ободок центрального красного кружка.

Зрители захлопали, возбуждённо переговариваясь.

Место метателя занял Мусабаев. Долго целился, несколько раз вскидывая руку, наконец бросил.

Его стрелка вонзилась близко от зубочистки Максима, но за пределами круга.

Зрители загудели.

Мусабаев сверкнул глазами, шумно выдохнул, но затевать обсуждение броска соперника не стал.

Второй бросок Максима оказался удачнее первого. Зубочистка воткнулась точно в центр круга.

Наградой метателю были аплодисменты посетителей ресторана, едва умещавшихся в холле. Захлопал в ладоши даже Пилигин, пригласивший к себе поближе на всякий случай охранника в чёрном.

Мусабаев ответил почти с тем же успехом, хотя его зубочистка не удержалась на доске и через несколько секунд упала. Он выругался, багровея, озадаченно и с опаской глянув на противника.

Максим сосредоточился на третьем броске, поднял руку, и в этот момент спутник Мусабаева, брюнет, гортанно крикнул:

– Ха!

Рука дрогнула, и лишь в последнее мгновенье Максим сумел закрутить стрелочку. В красный кружок она тем не менее не попала, воткнувшись на один сантиметр ниже, и Максим с разочарованным выдохом понял, что это поражение.

Поступок брюнета возмутил всех зрителей.

Сан Саныч ухватил его за руку, согнул в три погибели и повёл, брыкающегося, к выходу из ресторана. На помощь брюнету кинулся блондин, однако его перехватил охранник.

– Тише, джигит, тише, тут полиция недалеко!

Послышались гневные реплики, кто-то предложил прекратить нечестный поединок, но Максим был великодушен.

– Пусть бросает, – поднял он руку вверх, призывая к тишине. – Потерпите минуту. Иначе будет неправильно.

На этот раз Мусабаев целился недолго, нервно подбрасывая вверх зубочистку. Было видно, что он колеблется. Затем сделал широкий шаг вперёд, зайдя за условную черту соревнований на полметра, кинул, и его стрелка, кувыркнувшись, не долетела до мишени.

Зрители возликовали.

– Бог шельму метит! – назидательно сказал Сан Саныч.

Мусабаев побледнел, сжал кулаки, собираясь ответить в своём хамоватом стиле, но глянул на охранника, осклабился, шаркнул ножкой.

– Я же говорил, дуракам везёт! Требую реванша! Может, кинем ножички?

– Можем и кинуть, – пожал плечами Максим.

– Нет уж, хватит! – решительно объявил Пилигин, кивнул охраннику. – Проводите уважаемого спортсмена.

Невольные зрители необычных соревнований потянулись в зал.

Максиму предложили продолжить застолье, но он отказался, сославшись на усталость.

Вернулись в гостиницу они с Сан Санычем к одиннадцати часам вечера.

– Не хочешь на сон грядущий чайку? – спросил Зубрик.

Максим улыбнулся, и в самом деле чувствуя усталость.

– Спасибо, я и так уже булькаю.

– Тогда встречаемся утром. Надо билеты сдать.

– Вот ты и займись этим.

– Слушаюсь, чемпион! – взял руку «под козырёк» Сан Саныч. – Водить-то умеешь?

– Как-нибудь довезу. Послезавтра я хочу съездить на родину, в Жуковку, сестра просила помочь. Задержусь там на пару дней. Не хочешь со мной?