Страхуя друг друга, Маротов с Тимановским выдвинулись к пулемётной точке. Попеременно меняя направления, они быстро дистанцию сокращали. В подобные мгновения минуты казались мне вечностью. Как уже говорил, ожидания я не любил, возможно, поэтому и не стал, как Воложина, хорошим снайпером.

Двигающийся первым в паре Жан, внезапно сжал пальцы в кулак и согнул руку в локте.

"Застыли".

"Паук" мгновенно опустился на колено и вскинул к плечу автомат. Я меж тем добрался до жиденького строения, отчего времени следить за действиями парней уже не осталось. Рывок, и едва не слетев с петель, дверь хибарки открылась. Ожидал от охранявших мост немцев чего угодно, кроме того что увидел. В дальнем углу времянки, ровно напротив дверного проема сидел немецкий ефрейтор. Судя по всему, солдат был мёртв. Смерть застала бойца в тот момент, когда, облокотившись на ствол, он запрокинул назад голову и зачем-то широко раскрыл рот.

"Словно удивился, чему-то", — подумалось.

Второй погибший фриц находился рядом. Уткнулся лицом в сколоченный на скорую руку стол возле входа. Точнее усевшись на стул, опустил на него голову, как если бы ненадолго прилёг отдохнуть.

"Что-то не так!" — в очередной раз маякнуло сознание.

В запале действий на опережение, ситуацию осмысливаешь редко. Практически никогда. Думать и анализировать начинаешь позже, когда схлынет мешающий свободно дышать, бешено разгоняющий сердечный ритм адреналин. Пока же ты просто активная единица. И оттого, насколько быстро и правильно просчитаешь действия, зависит жизнь. Твоя и товарищей по оружию.

Парабеллум вперёд, резкое вращение по сторонам.

Никого.

Кроме двоих погибших, в будке пусто.

Шаг назад.

Поворот к двери.

Выход.

К этому моменту связка Маротова уже возвращалась обратно. Стволы опущены. Поступь обычная, размеренная.

Хороший знак.

Опасности нет.

Я медленно возвращаю в кобуру "Люгер".

— Парочка в гнезде готова, — сообщил Жан, — то ли задушил их кто, то ли своей смертью сдохли. Хрен их там разберёшь. Ни мозгов вокруг, ни крови. Ран даже нет, одежда целая. Я конечно, не против. Пусть бы все они так сгинули. Только не нравится мне всё это, командир. Нутром чую, дичь какая-то здесь творится.

"Точно!"

Лишь сейчас осознал, что всё это время напрягало сознание. Лежавшие в КПП немцы также не имели на теле ни пулевых, ни ножевых ранений.

"Тогда отчего они все погибли? "

Надо было в догадках своих убедиться, и, оставив слова Жана без ответа, я бросился обратно. Распахнул дверь и вошёл в тесное помещение. Солдаты по-прежнему выглядели мертвее мёртвых. Лежали в прежних своих позах, не выказывая малейших признаков жизни. Ни гильз, ни крови, как говорил Маротов, ни даже следов борьбы вокруг.

"А ведь Жан прав. За всю войну ни разу мы с ним такого не видели."

Чем дальше продвигались, тем всё более запутанными выглядели события. И какого-либо логического объяснения мозг им попросту не находил. Что ни говори, от этого становилось по-настоящему тревожно. Когда не можешь "решить" ситуацию, выпускаешь её развитие из-под контроля, а подобная вещь в нашем деле хуже некуда.

Я перевернул немцев, проверил пульс, ещё раз внимательно их осмотрел, однако ничего нового для себя не обнаружил. Отсутствие ранений сомнений не вызывало, как и то, что солдаты действительно были мертвы. Дыхания нет, кожа бледная, пальцы синеть начали, тела, правда, окоченеть, ещё не успели.

— Те двое тоже гнутся пока, — видя, чем я тут занимаюсь, сообщил бесшумно подошедший Маротов, — похоже, недавно их причесали. Что мыслишь, ком?

Хороший вопрос. Главное, своевременный. Я бы тоже от разъяснений не отказался. Жаль только обратиться не к кому.

— Да не знаю, я, Жан, — признался честно, — сам на взводе. Фрицы как будто спектакль какой для нас разыграли. Тела подкинули, а сами ждут, наблюдают словно, как дальше-то поступим. Мы ж тут как на ладони сейчас. Проверка может?

Сержант раздражённо сплюнул.

— Да не, ком. Какая проверка? С хрена ли им так заморачиваться? Хотели бы грохнуть, уже б сделали. Да и других тварей рядом нет. Точно. Я бы почувствовал. Так что вряд ли. Не фрицы это. Хитрее здесь что-то.

— И кто тогда их убил?

Я уж было собрался вернуться в машину, как вдруг услышал сзади голос Воложиной:

— Никто не убивал, спят они.

Если бы в эту минуту рядом с мостом разорвалась авиационная бомба, взрыв не возымел бы на нас с Маротовым такого воздействия. В первую секунду я решил, что ослышался. Может, девчонка ошиблась, или выразилась как-то не так, мало ли что хотела этим сказать. Однако, добивая психику окончательно, Лиза продолжила:

— Точнее все их жизненные показатели максимально замедлены.

Я стоял и не верил собственным ушам.

"Она в своём уме? Какие, к хренам собачьим, жизненные показатели? Мы что с Жаном труп от живого человека не отличим? Это как же так спать-то надо?"

Ошарашено взирая на Лизу, сержант шумно выдохнул:

— В смысле спят?!

— Дыхание, сердцебиение, кровоток, практически отсутствуют, — чётко, словно на лекции в мед. институте, пояснила Оса, — но они живы. В любой момент тела их можно вернуть в прежнее состояние.

— С тобой всё в порядке? — Маротов первым подошёл ближе, — что за бред ты несёшь?

— Во-первых, это не бред, Жан, а одно из исцеляющих организм состояний. Правда, используемое сейчас для сдерживания агрессии, а не по прямому своему назначению. А во-вторых, я лишь озвучиваю информацию, которую сообщает мне Даринэ.

— Кто?!

Теперь уже оба мы шокировано застыли на месте. Похоже, подобный ступор последнее время становился у нас привычным явлением.

— Даша. Это её настоящее имя, — как, ни в чём, ни бывало, пояснила Воложина.

И тут разбросанная в моей голове не стыкующимися осколками мозаика произошедших событий стала медленно складываться воедино.

Обезвреженные странным "сном" немцы, необъяснимое спасение разведгруппы на лесной дороге, нелепое в здешних краях одеяние беглянки и не менее нелепые на нём письмена. В тот день, когда мы впервые её повстречали, увлечённые предстоящим заданием, попросту не обратили на это внимания. Восприняли девчонку, как пострадавшую от немцев местную.

"Тогда кто она на самом-то деле? Почему всё время молчит? И какие цели преследует?"

Желая получить ответы немедленно, я обошёл Лизу и уверенным шагом двинулся к машине. Однако не успел пройти и пары метров, как изумлённо застыл на месте. Даша или теперь уже, наверное, Даринэ, по-прежнему сидела на заднем сидении "Хорьха" и, закрыв глаза, что-то про себя бормотала. Её развёрнутые ладонями вверх руки, совершали в воздухе какие-то по-особому плавные действия. Медленные и загадочные. При этом часть кистей была белой, а часть светилась холодным, голубым сиянием!

— Охренеть, — выдохнул подошедший следом Маротов, — так Пётр выходит, прав был? Ведьма она?

— Не мели чушь. Или тоже в пехоту захотел?

Опередив нас, Воложина успела к машине первой. Захлопнула перед нами дверцу легковушки и, не давая приблизиться, закрыла беглянку собой.

Жан не нашёлся, что ей ответить. Честно сказать, на моей памяти такое было впервые.

— Просто Даша иная, — произнесла снайпер, — не такая, как мы с вами. Понимаете? Не отсюда.

— Чего уж тут не понятного. Ясно, что не отсюда. С Сосновки. — Маротов, недовольно поморщился.

— С хреновки, — не выдержала вдруг Оса, — вы, мужики, как обычно, дальше собственного носа не видите. Из другого мира она!

— Чег-о-о-о? — Сержант уже изумления не скрывал. — Это как это?!

— И может многое, из того, о чём мы с вами даже не подозреваем. — Не обращая внимания на вытянутую физиономию Жана, продолжила Воложина. — Командир вон, уже имел возможность в этом убедиться,

Теперь взгляды Маротова и Тимановского устремились в мою сторону.