Полицаи переглянулись, один из них опустил ствол автомата, второй всё так же держал меня на мушке. Первый ему что-то сказал негромко, подошёл ко мне.
— I know you, you're a boxer, — на не самом плохом английском произнёс он. — I saw on TV how you took down that big American. And now they helped to detain a criminal who illegally entered the protected area. I have to ask you to wait here[2].
Ну что ж, подождём. Похоже, придётся ответить на несколько вопросов. Надеюсь, это не займёт много времени, и очень хочется надеяться, что руководители советской делегации меня не отправят меня первым же рейсом обратно в Союз. Так-то я вроде как даже своего рода подвиг совершил, мне грамоту за такое можно дать, а не приписывать какую-нибудь дискредитацию образа советского спортсмена. Хотя с этих станется.
Палестинец оказался жив, но получил в результате падения и удара затылком об асфальт закрытую черепно-мозговую травму, и примерно полчаса спустя с места происшествия под охраной был отправлен в госпиталь. Это был восьмой, последний террорист, остальные семеро были задержаны во время попытки преодоления ограждения примерно в полукилометре от КПП. Вернее, задержаны оказались пятеро, один из них был тяжело ранен, а трое полегли на месте, уничтоженные ответным огнём полицейских, среди которых были двое относительно легко раненых, и к счастью, обошлось без «двухсотых».
Меня же этапировали, если можно так выразиться, в Мюнхен, в полицейское управление, куда вскоре подъехал представитель советской делегации, какой-то там зампред из Госкомспорта по фамилии Крылов, а ещё сотрудник консульства Юрий Иванович Сергачёв, который встречал нас в аэропорту. Он выполнял одновременно услуги переводчика на немецкий и с немецкого. Причём прибыл вместе с адвокатом. Им объяснили, что меня пока ни в чём обвинять не собираются, равно как и задерживать, всего лишь допросить и отпустить под подписку о невыезде. Степанов, оставив пока сборную на Ли и Радоняка, тоже примчался, но его к следователю не допустили, сказав, что и так там слишком много русских, предложив подождать в коридоре. Где-то в четверть второго меня наконец выпустили, попросив особо о происшедшем не распространяться и заставив дать подписку о невыезде, пока идёт следствие.
— Это сколько ж мне здесь торчать придётся? — не выдержал я, и Сергачёв на немецком повторил мой вопрос.
Следователь пожал плечами:
— Будем надеяться, что до закрытия Игр мы с этим делом разберёмся. А пока можете быть свободны.
Правда, так просто к консульской машине пробраться не удалось, уже на крыльце управления нас обступила толпа репортёров, засверкали вспышки фотокамер.
— Мистер Покровский, правда, что вы обезвредили одного из террористов? — выкрикнул на довольно отвратительном русском один из них.
— Ноу коммент, — увлекая меня к машине, отрезал консульский почему-то на английском, и на нём же продолжил. — Ждите официального заявления местных властей.
Наконец мы оказались в салоне «Audi F103», рядом с севшим за руль Сергачёвым на переднем пассажирском сиденье устроился чиновник из Госкомспорта. Мы со Степановым расположились сзади, адвокат к тому времени с нами успел попрощаться.
— В деревню? — спросил консульский у спортивного чиновника.
— А может, заедем куда-нибудь перекусить? — предложил я. — Я сегодня без завтрака и обеда, только один раз кофе принесли с бутербродом, я только ещё больше есть захотел. А столовая в деревне по часам работает, обед с двенадцати до половины второго.
— И то верно, — согласился представитель Госкомспорта и повернулся к консульскому. — Юрий Иванович, где тут можно вкусно и недорого перекусить?
Десять минут спустя мы уже сидели в пивной «Hofbräuhaus». Правда, пива, в отличие от остальных посетителей, не заказывали. Кто-то взял сок, кто-то минеральную воду, а я выбрал апельсиновый сок, которым запивал жареные на гриле свиные колбаски с рагу из фасоли. За перекусом пришлось в подробностях живописать события сегодняшнего утра.
— Вот, не спалось тебе на свою голову, — выговорил мне Степанов, когда я закончил рассказ. — А если бы он успел выстрелить?
— Так не успел же, — с невинным видом пожал я плечами. — Кстати, до боя примерно четыре часа остаётся, может, я успею пару часиков в деревне вздремнуть?
— Ты думаешь, за тобой потом специально автобус будут гонять? Через час вся сборная выезжает в этот, как его, «Бокс-Халле». Поедешь с нами, там подыщем тебе укромный уголок. Разрешаю даже матрас взять с подушкой… Вот ведь ёшкин кот, ответственейший четвертьфинал, а он сутки с лишним не спавши!
— Смотри, Покровский, проиграешь шведу…
И чиновник Госкомспорта нахмурился, недвусмысленно намекая на далекоидущие выводы.
— Не проиграю, — заявил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.
По пути, в который уже раз за сегодняшние передвижения по Мюнхену, обратил внимание, как бросается в глаза контраст между старыми и новостройками. Многие дома были возведены не то что до войны, а ещё явно в прошлом или даже позапрошлом веке. Но, однако, поддерживались в хорошем состоянии, и думаю, простоят ещё столько же. И вряд ли снесут ради новостроек, всё-таки в европейских городах исторические центры холят и лелеют, а у нас после развала СССР многие старинные здания просто посносили в угоду очередному богатому застройщику, знающему, кому сунуть на лапу. Как ещё только Красная площадь с Кремлём устояли. В общем, есть чему поучиться в этом плане у европейцев.
По возвращении в деревню пришлось выдержать настоящий допрос от наших парней, которые краем уха слышали что-то про стрельбу и каких-то бандитов.
— Ты правда челюсть одному из бандитов свернул? — допытывался Валера Трегубов. — — Правда, — вздохнул я. — Не спалось, решил пробежаться, навстречу выскочил вооружённый автоматом мужик, ну я ему и двинул. Так-то следователь просил особо не распространяться, хотя… Хотя в вечерних газетах наверняка главное уже напишут.
Тут уже и в автобус грузиться начали. Матрас с подушкой я брать не стал, чего уж народ смешить… В «Бокс-Халле» был небольшой спортзал с матами, один из них я в наглую приволок в нашу раздевалку, бросил в угол и, пристроив под голову спортивную сумку, завалился спать.
Умудрился вырубиться моментально, несмотря на обычный для боксёрской раздевалки шум, хотя, к чести парней, они договаривались вести себя потише. Разбудил меня Радоняк за два боя до моего выхода на полуфинальный поединок.
— Вставай, Женя, разомнись, а то куда ты сонный на ринг… Давай, разогрейся, потом «бой с тенью» и на «лапах» поработаем.
— А как наши-то выступают?
— Да уже выступили, — грустно вздохнул тот.
Оказалось, не очень удачно. По словам Радоняка, Зориктуев выигрывал свой бой против сильного кубинского боксера Родригеса, но из-за полученного ещё в первом раунде рассечения в третьем всё же был снят с поединка. Вася Соломин проиграл по очкам американскому негру Рикардо Каррерасу. Трое судей из пяти отдали свои голоса американцу.
В весе до 67,5 кг Анатолий Хохлов встречался с американцем Джесси Вальдесом. Хохлову пришлось подстраиваться по соперника, и в итоге вновь судьи с разницей в один голос отдали победу американцу.
— Так что сегодня от полного провала только ты нас можешь спасти, — констатировал Радоняк. — Поэтому давай разогревайся как следует.
Ровно в половине восьмого вечера по западноевропейскому времени я поднялся на ринг. Толком невыспавшийся, отчего немного ломило в затылке, но полный решимости подсластить сегодняшнюю горькую пилюлю для нашей сборной.
На этот раз синий угол. Мне уже было не привыкать к тому, что соперники фактурнее меня, и этот случай не стал исключением. Томсон просто двойник Бобика и, судя по тому, что я наблюдал на предварительной стадии, этот парень достаточно прямолинеен. Он просто идёт вперёд и лупит, вкладываясь в каждый удар.
Тренеры ему наверняка рассказали, за счёт чего я одолел Бобика. Интересно, какой рисунок боя они выберут? Впрочем, и у нас есть запасной вариант.
