— Аранжировку сами сможете сделать?
— Постараемся, — кивнул тот с самым серьёзным видом.
— Только не перестарайтесь, а то в той же «Ты или я» будете пытаться изобразить что-нибудь типа «Child in Time». Никаких трёхминутных заходов в стиле Джона Лорда.
Егор клятвенно пообещал обойтись без выпендрёжа, и своё обещание сдержал. На следующей неделе меня пригласили на закрытое прослушивание, результатами которого я был вполне удовлетворён. Звучало, конечно, несколько иначе, чем в привычном мне исполнении «Машины времени», но я не стал ничего менять, дав «добро» на исполнение этих вещей на концертах. Ближайший планировался к Дню учителя, который будет отмечаться в первое воскресенье октября. Вот как раз после него мы и вылетаем с Казаковым в Ереван.
— Сколько мы тебе должны? — спросил Егор.
В его голосе я почувствовал смесь смущения и опаски, а ну вдруг заломлю такую цену…
— Брось, всё равно у вас столько денег нет. Вот когда начнёте на своих концертах зарабатывать… Просто будете вносить название песен и автора в рапортичку, а мне автоматом начнут идти авторские.
Пока же выполнил данное Полине обещание, подкинул им для репертуара одну вещицу — «А он мне нравится» из репертуара Анны Герман. Теперь уже из репертуара «Свердловчанки».
— Здоровская песня, — заявила мне Полина. — Но точно не про тебя, а про какого-то парня маленького роста, да ещё и просто одетого.
— В том-то и фишка! Будут слушать мелкие парни и меньше переживать из-за своего роста.
У них в филармонии тоже будет концерт, посвящённый Дню учителя, на нём вроде как и может состояться премьера песни. Мне удалось побывать на обоих мероприятиях — и в нашем политехе, и в филармонии. К чести «радиотехников», они перед каждой песней, которую я им презентовал, объявляли автора, то бишь меня. И главное, исполнение их мне понравилось, не говоря уж о забившей актовый зал публике во главе с ректором. Тот после концерта одобрительно похлопал меня по плечу:
— Наш пострел везде поспел. Вот правда, как ты всё успеваешь, Покровский? И всё у тебя хорошо получается: и учёба, и спорт, и музыка… Правду говорят, что талантливый человек талантлив во всём.
Мне оставалось только изображать смущение, вполне натурально заливаясь краской.
И руководитель «Свердловчанки» меня объявил, тоже приятно было вставать и кланяться.
Плодовитый я, однако, автор… Причём и текстовик, и композитор. Рано или поздно ко мне у коллег могут появиться вопросы, но я по этому поводу не дёргался. Ну и что, что песни разноплановые? А вы докажите, что я их у кого-то спёр! То-то же! Может, я такой вот самородок!
Нечипоренко уже готов был прятаться от меня, настолько я его задрал своими визитами. Сначала после возвращения из «Юрмалы» зарегистрировал «Песенку первоклассника», потом песни для «Радиотехника», потом притащил «А он мне нравится». Впрочем, с последней песней презентовал ещё и три бутылки армянского коньяка пятилетней выдержки, тем самым заслужив от Ильи Сергеевича снисхождение.
В Ереван из «Кольцово» летели прямым рейсом. В половине седьмого вечера наш ТУ-134 сел в аэропорту «Западный» — будущий «Звартноц» — расположенном в 12 километрах от армянской столицы в окружении живописных гор. Добрались до расположенной в самом центре города гостиницы «Ереван», в фойе зарегистрировались у организаторов, получили талоны на трёхразовое питание, и заселились в забронированный на нас номер на третьем этаже пятиэтажного здания.
Сколько их уже было, этих номеров за почти полтора года с момента «перехода»… И сколько всего я успел изменить, в первую очередь в своей судьбе! И сколько ещё изменю… Если буду жив-здоров, конечно, а то мало ли что может случиться. Болезнь, несчастный случай, да и просто отправка в места не столь отдалённые, тьфу-тьфу! Как говорится, если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.
За ужином увидел Валеру Иняткина с его тренером, те сидели за дальним столиком, два места были свободны, и мы подсели к ним. У тренеров пошёл свой разговор о предстоящем турнире, мы же с Валерой, обменявшись приветственными кивками, ели своё пюре со шницелем молча, делая вид, что нам друг до друга нет никакого дела. На компоте он не выдержал, спросил:
— Слушай, ты ж ещё и песни сочиняешь вроде?
— Есть такое дело, — скромно согласился я.
— Моя девушка, когда узнала, что ты на первенство прилетишь, очень просила взять у тебя автограф. Даже твою фотокарточку где-то раздобыла. Распишешься?
— Да без проблем! Давай фотку.
— Она у меня в номере, в чемодане. Вы в каком остановились?
— В 303-м.
— А мы, выходит, тоже на третьем этаже, в 309-м.
Интересно, что за фото? На обложку журналов меня вроде не фотографировали. Может, вырезка из газеты? Так мою физиономию вроде бы только в свердловских СМИ печатали. И то так мелко, что сам себя не узнаешь.
Оказалось, фото вполне себе, на глянцевой фотобумаге, хоть и чёрно-белое. И сделано оно было во время моего боя как раз с Иняткиным, только тот влез в кадр наполовину. И то со спины, но я его узнал. А вот я по пояс, перчатки держу чуть ниже подбородка, гляжу на соперника немного исподлобья. Качество снимка неплохое, видно, что фотографировал не любитель, либо любитель, но опытный.
— Как твою невесту звать? — спросил я, принимая из рук Валерки шариковую ручку.
— Валя, — ответил тот, не поправив меня насчёт невесты.
«Валентине на память от Евгения Покровского — друга настоящего одессита Валеры Иняткина!» И росчерк.
— Нормально? — спросил я Валерку.
— Нормально, — улыбнулся тот.
Утром в республиканском Дворце спорта по традиции взвешивание, хотя для нашей весовой категории мне это кажется пустой формальностью. Хоть ты 130 кг потяни — это роли не играет, в нашей категории перевесов нет.
Вечером выходим на ринг. Опять много знакомых лиц, в моём весе парочка из тех, с кем виделись, но не пересекались на чемпионатах страны. В первом бою в 1/8 финала мне сегодня противостоит белорус Дмитрий Илюк. Коренастый, плотный, ростом даже чуть ниже меня, руки тоже чуть короче моих, но кулаки пудовые — видел я в раздевалке, как ему на забинтованные кисти тренер натягивал перчатки. С таким в ближнем бою лучше не рисковать, может и прилететь ненароком.
— В красном углу ринга Евгений Покровский. Боксёр представляет Свердловскую область. Евгений является Мастером спорта международного класса, действующий чемпион СССР, чемпион Европы этого года…
Пока судья-информатор перечисляет мои регалии, я с совершенно невозмутимым видом приплясываю на месте, кручу головой, разминая шейные мышцы, открываю на полную и закрываю рот — это уже разминка челюстных мышц, выбрасываю в воздух удары… В принципе мы и в раздевалке с Казаковым размялись нормально, включая работу на «лапах», но тонус должен сохраняться постоянно, нельзя давать мышцам хоть немного остыть. Дёрнешь одну — и пиши пропало. Хромым или одноруким бой даже у заведомо более слабого противника выиграть будет проблематично. А уж про дальнейшее движение по турнирной сетке вообще можно будет забыть, за один день такие травмы не лечатся.
— Работай на дистанции, — негромко, чтобы соперник и его тренер не услышали, говорит Лукич.
Тактику предстоящего поединка мы обговаривали заранее, но Казаков решил, что не лишним будет напомнить. Вроде тоже невозмутимо выглядит, но по некоторым признакам я понимаю, что мужик волнуется. А кто бы на его месте не волновался? Я и сам волнуюсь, хоть и понимаю, что соперник по большому счёту мне не чета. Но с такими настроениями на ринг выходить опасно. Впрочем, как и с упадническими настроениями. Нельзя бросаться и в жизни, и тем более в спорте из крайности в крайность.
Соперник, понимая, что свой шанс нужно искать в ближнем бою, с первых секунд пошёл сокращать дистанцию, правда, я этого делать ему не позволял, на отходе встречая джебами левой и иногда, чтобы не расслаблялся, добавляя более акцентированно справа. Первый раунд я однозначно выиграл, при этом, в отличие об бегавшего за мной три минуты Илюка, совершенно не устав. А во втором перешел к более активным действиям. Не сокращая дистанцию, с дальней и средней принялся методично обстреливать оппонента. К концу раунда тот совершенно выдохся, и двойка печень-челюсть отправила его на канвас. Тяжёлый нокдаун, закончившийся выброшенным секундантами белым полотенцем. Вот и славно, трам-пам-пам!
