Мелочь, как говорится, а приятно. Вспомнил, что давненько не заглядывал в сберкассу, наша находилась недалеко от дома, припарковался, зашёл. Очереди нет, только у одного из двух окошек стоял пенсионер. Подойдя к свободному, поздоровался с сотрудницей, улыбнулся, та мне ответила ещё более обаятельной улыбкой.
— Давно не заходили, Евгений Платонович.
— Всё как-то недосуг было, то учёба, то соревнования… А сейчас мимо ехал и решил заглянуть. Это, кстати, вам.
Я протянул ей плитку шоколада «Люкс» производства свердловской кондитерской фабрики №2, которая была с благодарностью принята. Ещё минуту спустя я узнал, что на мой счёт за последние почти два месяца поступило 14 тысяч 280 рублей 11 копеек.
— Как обычно, на срочный счёт положите? — спросила кассирша.
— Да, пожалуй. Только не всю сумму, давайте 10 тысяч на срочный переведём… А ещё три тысячи, пожалуй, сниму, — добавил я, озарённый неожиданной идеей.
В ближайшие выходные я наведался домой, в Асбест. Родители, естественно, уже знали о моей победе на чемпионате Союза, телефон всё-таки не зря изобрели. Обмыли медаль, так сказать, посидели в тесном кругу. А потом я отправился навестить своего первого тренера Бориса Лихтера. Если память не изменяла, сегодня вечером у них в спортсекции горного техникума тренировка.
Я не ошибся, понял это, паркуясь рядом с техникумом, вернее, с отходящим от главного здания одноэтажным «аппендиксом», в котором располагался спортивный зал. Забранные тонкими прутьями окна горели, за ними мелькали тени, и даже на улице слышался приглушённый звук ударов по мешкам.
Я вошёл внутрь, встал на пороге. Работа кипела, а сам Лихтер что-то объяснял одному из парней. Давненько я своего первого наставника не видел. Увидев меня, Борис Янович расплылся в улыбке.
— Женька! Какими судьбами?.. Петров, продолжай работать, повторяй связку, пока от зубов отскакивать не будет, — успел он дать наставления парню, прежде чем подойти ко мне. — Здорово! Родителей навестить приехал? Медаль-то привёз? Ну-ка, покажи… Да-а, тяжёлая, прямо как будто и вправду из золота.
Он вернул мне медаль, после чего предложил зайти в тренерскую, попить чайку. Тренерская была небольшой, но уютной. Борис Янович всегда был ценителем хорошего чая. Я это помнил и потом заявился не с пустыми руками, вывалил на стол десять пачек «Индийского», со слоном. Закупал я такой дефицит на продовольственной базе у знакомого, оставшегося мне по наследству от Резника. Закупил сразу ящик, так что привёз в подарок чай и своим с десяток пачек, и первому тренеру, ну и для себя ещё дома немало осталось. Я тоже люблю хороший чай, больше, чем хороший кофе.
Лихтер подарок принял, но убрал пачки в ящик стола, а сам из жестяной банки отсыпал заварку в литровую стеклянную банку, накрыв её блюдцем.
— Это чтобы в паровой бане чай заваривался лучше и вкусный дух зазря не выходил, — пояснил он. — Завариваю смесь индийского или цейлонского с грузинским. Понятно, грузинского больше, его купить не проблема. А с твоим подарком мне такой смеси ещё надолго хватит… Так, рассказывай, как там на чемпионате всё было? «Советский спорт» я выписываю, интервью твоё тоже читал, как и отчёты о финалах и предварительных боях. Но из первых уст услышать куда интереснее.
Так что пока пили чай, я успел выложить практически все интересовавшие тренера подробности. А затем сам спросил:
— Борис Янович, у вас-то тут как? Смотрю, инвентарь у вас на последнем издыхании.
— Лучше не говори, — махнул тот рукой, тяжело вздыхая. — Мешки уже устал дратвой штопать да заплатки на них вешать. Хороших перчаток две пары осталось, берегу их как зеницу ока, на соревнования выдаю пацанам. Шингарки все разбитые, в них работать-то травмоопасно. Брезент на ринге тоже весь в заплатках, думаю вот, с пенсии, что ли, купить кусок. Есть у меня на стройке знакомый прораб, может, уступит по дешёвке. Канаты… Да ты сам видел — одно название.
Я слушал и запоминал. А когда мы закончили гонять чаи, лично ещё прошёлся по залу, прикидывая, сколько чего придётся покупать. Да-да, именно для этого я и снял со сберкнижки три тысячи, понимая, что тысячей вряд ли обойдёшься.
В дореволюционном прошлом России каждый уважающий себя промышленник обязан был отметиться на ниве меценатства. После развала СССР благотворительность снова начала входить в моду — некоторые олигархи и даже более-менее состоятельные люди могли себе позволить возводить храмы, покровительствовать сиротам, людям искусства и спорта. А вот в советское время богатых людей официально не было, хотя, конечно же, имелись и подпольные миллионеры (те же цеховики), и такие вот композиторы с поэтами и писателями, чьи гонорары не афишировались, чтобы не будить в простом человеке зверя. Тот же Антонов сам в одном из телеинтервью рассказывал, что в советское время зарабатывал по 15000 рублей в месяц, и не знал, куда девать деньги. Жаловался, что даже квартиру нельзя было купить, так как далеко не все решали деньги. Тут, как мне кажется, Юра немного покривил душой, с деньгами да на взятках и связях спокойно можно было приобрести кооперативную квартиру в столице. Взял бы и оказал помощь какому-нибудь детскому дому, вдохновившись историей Юрия Деточкина. Тем более деньги не за угнанные машины, а заработанные легальным путём.
Но это пусть останется на совести Антонова и иже с ним, я же, пожалуй, свой благотворительный марафон начну с родной спортивной секции. К тому же Полина. Когда я с ней делился планами, меня поддержала. Мол, на жизнь, и вполне неплохую, нам хватает, нужно помогать тем, кто по-настоящему нуждается. Вот я и помогаю.
— Да, тут практически всё нужно менять, — подытожил я осмотр помещения и инвертаря. — Да и стены заодно покрасить не мешало бы, вон краска почти везде облупилась. А заодно можно какие-нибудь олимпийские кольца и боксёров нарисовать.
— Ты прям как какой-нибудь начальник, который собирается профинансировать ремонт и закупку инвертаря, — невесело усмехнулся Лихтер. —Не трави уж душу, Женька, какие там кольца с боксёрами…
— А если и правда профинансирую? — повернулся к тренеру.
Тот нахмурился:
— Я понимаю, что тебе там всякие премиальные за победы платят, опять же за песни что-то перепадает, но у тебя самого семья…
— Борис Янович, семья — это святое, и мои близкие никогда ни в чём нуждаться не будут. И поверьте, если я и хочу помочь родной спортшколе, то далеко не на последние. Так что не переживайте по этому поводу, — успокоил я его. — Мне бы главное — по срокам уложиться, до отъезда на сборы.
Похоже, Борис Янович наконец-то поверил в серьёзность моих намерений. Поскрёб темя, пожал плечами:
— Нет, ну если поможешь парой мешков или несколько пар перчаток подаришь — не откажемся.
В течение нескольких следующих дней я был занят исключительно закупкой и доставкой в Асбест спортивного инвертаря. Краску для стен, кисти и валики я купил в Асбесте, и сам же помогал красить стены. Нашёл и художника-оформителя, тот вполне профессионально изобразил те самые олимпийские кольца и схематические фигурки боксёров во всю стену. Естественно, для него это была не облагаемая налогом халтура, официально я сам всё это рисовал, и пусть докажут, что не так — Лихтер и его ребята подтвердят.
На базы «Спорттоваров» в Свердловске я загрузил в нанятый и подогнанный к дебаркадеру фургон четыре боксёрских мешка, две груши, двадцать пар боксёрских перчаток, тридцать пар шингарок и семнадцать кап. Защиты для зубов я бы взял больше, но на складе нашлось только семнадцать, а в магазинах вообще не было. Лихтер договорился-таки с прорабом, а я оплатил покупку и брезента, и войлока, на который предстояло натянуть брезент. Занимались этим двое, которых выделил давешний прораб, и сделали всё весьма грамотно, словно бы всю жизнь только и делали, что стелили канвас. Придраться было просто не к чему.
Естественно, работу я тоже оплатил из своего кармана, даже накинул, хотя прораб озвучил немного другую цену. Всё-таки мужики старались.
