Дворянки, попавшие под покровительство командиров крестьянской армии, наверняка почти каждый день посещают своих духовников, молясь о прощении за грешную жизнь, а те только приказывают лучше выполнять постельные дела. Чтобы командиры крестьянской армии были довольнее и больше рассказывали своим как бы возлюбленным.

Я даже спрашиваю об этом обоих ортов, приводя мужчин в определенное замешательство.

Но они мне ничего не отвечают, вскоре прощаются со мной и моими людьми.

Ничего не скажешь, эти дворяне неплохие вояки, свои отряды они держат в необходимом тонусе, только то, что измена живет рядом с ними – про это думать не хотят и верят, как положено, своим женщинам до самого конца.

Таково уже дворянское воспитание – а они его верные продукты.

– Ну, пусть немного подумают, может сделают какие-то выводы, – рассказываю вечером я своим командирам и Норлю итоги поездки.

– Очень плохо, что все командиры, более-менее серьезные, сами из дворян и все они берут себе под покровительство женщин-дворянок. Понятно, что без поддержки командиров этих женщин ждет только страшная смерть, однако и благодарности они никакой к своим заступникам не испытывают, через духовников передают все, что узнают и услышат в разговорах.

– А потом полководцы королевской армии знают все необходимое про силы и оборону крестьян, наносят точные и сильные удары, – поддерживает меня Норль.

– Да и еще потом, когда положение становится почти безвыходным, через этих же баб предводителям предлагают помилование, если они сдадут свои войска. Помилуют их или нет – не так и важно, но армии короля оказывается гораздо легче одержать победу, когда крестьяне чувствуют со всех сторон предательство.

– Именно поэтому наши благородные пленницы сидят в подземелье, а не делят с нами ложе в донжоне. Потому что мы – тоже из простого народа и не предадим своих людей, а вот с дворянами этого ожидать придется всегда, – подвожу я итог разговора.

Через пару дней восставшие присылают нам пару десятков подвод, я сам лично сопровождаю их по селам и деревням, чтобы наполнить полностью и отправить обратно. Со своих крестьян я не собираю пока все налоги, только половину от одной восьмой доли, чтобы немного поддержать союзников и одновременно подтолкнуть их к решительным действиям по отношению к Скале.

Сами они, по словам знакомых ортов, уже значительно подъели кормовую базу. Крестьяне в селениях, где расположены отряды бунтовщиков, уже отказываются кормить их и дальше, даже под угрозой смерти. Понятно, что пару тысяч мужиков не прокормишь на запасах небольших, небогатых замков и принадлежащих им селах всю долгую зиму.

Если бы мы не оказались союзниками и не оказывали продовольственную помощь сами, дальше начался бы грабеж уже наших сел, в этом я точно уверен.

Но скорее всего именно с нами они теперь отношения портить не станут, обрушатся на земли соседних замков как саранча, тем более, что владельцы замков побоятся вступить в открытый бой с армией бунтовщиков.

Наверно, что все же последуют нашим планам и поддержат идею захватить земли Скалы и ее саму.

Ведь там, кроме богатых запасов и множества женщин, есть и еще очень интересная с точки зрения командиров и простых воинов возможность.

Возможность стать сильнее и выносливее, сразу и навсегда.

После отправления подвод с урожаем зерна и плодов маршалу через три дня прискакал к воротам замка посыльный от него же и передал мне пакет лично в руки.

– Присаживайся, старина! Посмотрим, что нам ответил маршал! – показываю я рукой на удобное кресло вызванному со двора замка Норлю.

Теперь он занимается больше замком, оставаясь почти все время в нем, уже разобрался почти во всех процессах внутри этого довольно большого и сложного сооружения. Провел дотошный обыск в комнате управляющего и смог обнаружить тайник с тремя сотнями золотых далеров, который тот скопил или украл за долгие годы беспорочной службы.

Украл или получил откаты – нас такое не сильно и волнует, дело произошло до нашего появления здесь и все бы ничего, кроме того обстоятельства, что управляющий крайне демонстративно занял антизахватническую позицию.

Захватчиками считая – естественно нас с Великим Мастером.

Хотя, о чем тут переживать, время на дворе такое, что все решается по праву сильного, а сильными оказались именно мы.

Просто на голову сильнее, поэтому управляющий мог бы свою и склонить, но вот что-то не возжелал, поэтому составил новым хозяевам проблему. В принципе – это совсем не его дело, оповещать местное население, кого он считает настоящими хозяевами, а кого – просто захватчиками. Его дело – верно служить и тем, и тем, кланяться победителям по праву сильного.

Но он этого не хочет признавать, что очень даже хорошо. Если признал бы нашу власть для вида, а сам только ждал удобного момента, чтобы вонзить нож в спину. Используя верных людей, которых у него в замке не может не быть с десяток, это оказалось бы гораздо серьезнее. Когда такой человек находится у тебя за спиной и продолжает руководить персоналом, это очень неправильно, тем более, что он знаком с местными ядами, наверняка.

Обязательно необходимо обезглавить сопротивление новой власти, лишить колеблющихся инициативного командира.

Пока он посажен в подземелье с семьей бывшего старшего сына владельца замка и недавно добавившейся семьей из замка Венсен, с которыми он активно ведет переговоры. Как донес Норлю наш человек при подземелье, поэтому он будет представлять постоянную опасность. А если в обслугу подземелья рано или поздно попадет доверенный человек управляющего, тогда точно – жди беды. От побега до удара по нам самим.

Проблемы нужно решать заранее, пока они сами не решили нас.

– Давай отправим его в село, работать физически и не иметь никакого влияния на дела замка, – наивно предлагает Норль.

– Ну, такое себе предложение. Он умеет управлять людьми, его репутация там всем известна, скоро даже в селе появится враждебная нам ячейка. Нужен нам такой вариант? – не соглашаюсь я.

– Тем более, он просто убежит из села с верными людьми и доберется до того же Клепера, где положит все силы и знания для борьбы с нами. А знает о замке он больше нас всех, вместе взятых, чтобы враг знал наши слабые места, о которых мы и сами еще не подозреваем. И еще назовет тех людей, которых можно уговорить или заставить работать на врага, – добавляю я.

– И что же с ним делать?

– Проще всего – повесить в замке. Здесь его многие не любят и пострадали во время старой власти. Однако есть и скрытые сторонники. Особого повода у нас для казни нет, кроме болтовни он ничем не успел нам навредить. Поступим хитрее, как настоящие Мастера из прошаренного ордена, отправим в дальнее село на трудовое перевоспитание, только до села он не дойдет, погибнет при попытке бегства. Скоро нам уезжать придется, лучше вопрос с управляющим решить сегодня, – предлагаю я.

– Да, это будет вернее всего. Погиб и погиб, все про него забудут. Чтобы еще с дворянками и их детьми устроить, сколько их тут держать? – теперь голова Норля занята другими узниками подземелья.

– Вообще мы, как проповедники равенства между всеми людьми, должны перевоспитывать дворян трудом наравне с остальными жителями замка. Только придется тогда усиленно следить за ними и ждать попыток побега. Если отделить детей от матерей, тогда есть какой-то шанс на трудовое перевоспитание, пусть и очень маленький. Давай, пока пусть сидят в подземелье, обратимся к этому вопросу через месяц, когда что-то изменится.

Я сразу же вызвал Кромеса и поручил проводить управляющего в самое дальнее село, типа, на перевоспитание:

– Только так, чтобы он никуда не дошел и попробовал убежать. Привезете его с болтом в спине к замку, покажете нам и закопаете по-тихому. Понятно? Отпускать его нельзя.

– Понятно, мастер, – кивнул Кромес и ушел решать вопрос.

– Что в пакете? – кивнул Норль на лежащий на столе лист бумаги.