— Приступай, — коротко ответила Зена, — и присматривай за этими двумя. Я скоро вернусь.
— Надеюсь, он не подумает, что ты решила сбежать…
— Я собираюсь прогуляться вдоль дороги и набрать дров, — успокоила ее воительница. — Буду у него на виду. Так не забудь приглядеть за помощничками!
— Непременно. — Габриэль пошарила в сумке, и вскоре раздалось недовольное ворчание. Нашлась связка сухих овощей, из припасенного на черный день мешка появились стручки жгучего перца. Маленький котелок оказался не слишком чист, но Габриэль отерла его пучком травы и принялась за готовку. Оставалось раздобыть воду. "О ней-то я и забыла!" Впрочем, не могла же Габриэль помнить обо всем! Для этого надо быть раза в два смелее и опытнее. Внезапно девушку охватил странный трепет; опустившись на землю, она стиснула коленями руки, чтобы скрыть сильную дрожь, лицо побледнело. Гомер забеспокоился и склонился над подругой:
— Габриэль, что случилось?
— Ничего, если в нашем положении можно так сказать, — как можно беспечней ответила она. — Ты вытерпишь мою стряпню?
— В детстве для меня готовил отец. Я могу есть что угодно. Кроме, ну, как их?.. Соленых морских тварей, которых пекари кладут на лепешки с брынзой.
— Анчоусов? — сморщилась Габриэль. — Не понимаю, как их вообще можно есть! Хотя… — задумчиво протянула она, — если не жалеть сыра и приправ, можно заглушить вкус… Так, хватит разговоров, пора за дело. Суп, суп, суп… Где же достать воду? Надо было попросить у него.
— Что ты! Сфинкс выше житейских забот, — возразил Гомер. — Поговори лучше с Иксосом, он должен знать окрестности. А потом я возьму большой бурдюк, пойду не торопясь. Надеюсь, Сфинкс не подумает, что я затеял побег.
— Ты прославленный поэт, — напомнила девушка, — а такие люди не убегают. О! О боги!
Она вдруг застонала, обеими руками обхватила голову и закрыла глаза. Гомер снова разволновался:
— Габриэль!
— Я вижу! Вижу… — она вздрогнула, жадно вдохнула воздух, потом сделала досадливый жест, потерянно заморгала. — Упустила видение. И голова раскалывается. А, кстати, что такое список кораблей?
— Что? — изумился Гомер, у которого от удивления открылся рот. — Что кораблей?
— Не знаю, — честно ответила девушка, — не могу уточнить. Знаю только, что это часть твоей главной легенды.
— Моей… легенды? — эхом повторил певец.
— Да говорю же, мне ничего не известно, — прошептала Габриэль и снова закрыла глаза. Теперь она читала воображаемый список, словно наяву, стих за стихом. В тесной комнате сидели одетые в яркие хитоны детии разбирали буквы в свитках пергамента, в другом зале, сверяясь с восковыми дощечками, юношиповторяли песнь наизусть: "Рек — и с криком вперед устремил он коней звонконогих…" "Это написал Гомер!" Девушка очнулась и пожала плечами, натянуто улыбаясь поэту; тот смотрел на нее во все глаза, огромные от испуга.
— Довольно! Выражайся ясней, — потребовал он, сгорая от любопытства. — Неужели тебя посетило видение? Ты никогда не говорила, что это с тобой случается.
— Иногда случается. По крайней мере, я принимаю эти смутные сны наяву за прозрения. Сам знаешь, какие они: редко бывают полезны или ясны. Смысл понимаешь потом.
— Я ничего не знаю о видениях, — тихо прошептал Гомер. — Но запомню: список кораблей.
— Надеюсь, он тебе пригодится, — вздохнула Габриэль.
Она поднялась на ноги и взяла в одну руку связку овощей, а в другую котелок. В этот момент Аталанта высвободилась из объятий Иксоса и вскочила, Габриэль колебалась лишь долю секунды: она швырнула провизию и посудину Гомеру, схватив боевой посох. Одним длинным прыжком одолев расстояние, отделявшее ее от бегуньи, она заявила:
— На твоем месте я не стала бы искать неприятностей.
— Что бы не стала? — прорычала гордячка. — Ты не станешь спасаться, а позволишь чудищу собой пообедать? На здоровье!
— Я думаю не о Сфинксе и не о себе, а о шести маленьких девочках, попавших в плен, — ответила Габриэль. — Одна из них плакала, когда я подошла, и не успокоилась, когда я уходила.
— Рыдать можно даже без повода, слезы ничего не изменят, — угрюмо огрызнулась Аталанта.
— Неправда. Они облегчают боль. Они… помогают в жизни. И если сердце твоего отца не смягчилось, это вовсе не значит, что плакать бесполезно.
— Да как ты смеешь! — задохнулась охотница.
Габриэль покачала головой, прекращая ссору, и по-турецки уселась на землю. Иксос снова обхватил талию своей вспыльчивой воспитанницы, которая одарила его мрачным взглядом, но затихла.
— Ты не виновата, моя радость, — тут же заверил ее старый охотнике.
— Виновата. Если б я не придумала проклятый план, Ненни был бы жив. Вы собирались бы на охоту, обсуждали… — ее голос сорвался, глаза наполнились слезами, Аталанта тряхнула головой и вытерла их ладонью. — Ты помнишь, что вы сказали, когда я уходила от вас? Мне нужна подруга, с которой можно поговорить… — охотница покраснела, Иксос тоже. — Еще раз извини, папа. Я отыщу тебя чуть попозже.
— Конечно, солнышко. Я буду ждать тебя, возвращайся, — Иксос не: удержался и пробормотал: — Да и куда мне идти? Теперь уже некуда.
— Он не переживет смерти Ненни, — прошептала Аталанта, рывком поднявшись на ноги — Что же я натворила! Какая глупость, глупость! Бедняга Ненни, за последний год он почти ослеп и…
— Теперь уже поздно. Тебе следовало раньше подумать, что станется с Иксосом и Ненероном, если план провалится, — твердо произнесла Габриэль. — И о горстке скучающих деревенских глупцов ты тоже должна была подумать, но в конечном итоге эти люди сами сделали свой выбор. Твои… Иксос и Ненерон самостоятельно приняли решение, они могли отказаться.
— Они ни в чем мне не отказывали, — сквозь слезы выдавила Аталанта. — Я знала это, на это и рассчитывала.
— Тем не менее решение оставалось за ними, — сказала Габриэль. — Ты ведь решила стать охотницей игероиней и добилась своего. Готова поспорить, все шесть девочек чувствуют себя спокойней с тех пор, как узнали, что поисками занялась ты.
— О богиня-покровительница! Я не вынесу! Не мучай меня! — выкрикнула бегунья. Габриэль покачала головой:
— Я тут ни при чем. Ты сама выбрала этот путь. Может быть, Афина и обрекла тебя на несчастья, но ты могла освободиться. Зену долго преследовал Арес, посылая ей беду за бедой и битву за битвой. Она была воплощением жестокости и насилия, но ты видишь, что ей хватило сил стать другой. Иначе я бы с ней водиться не стала!
Аталанта яростно замотала головой и, сжав кулаки, изо всех сил ударила по стволу ближайшего дерева, но тут же сморщилась и капризно потрясла ушибленными руками.
— Давай не будем об этом.
— Как хочешь, Аталанта, я просто пытаюсь тебе помочь, понять тебя. А еще я хочу сделать самое важное: освободить девочек.
— Не знаю, чего ты от меня ждешь, — прошептала охотница и с горечью прибавила: — Ты видела, на что я способна. Во мне не больше героизма, чем в неуклюжем Циклопе.
— Кто знает, может, и он чей-то кумир? — мягко возразила Габриэль. — Иногда замечательной внешности бывает достаточно, чтобы произвести нужное впечатление, ну а в этом тебе не откажешь. Назови себя героиней, илюди поверят, потому что хотят верить.
— Не могу. Не здесь.
— Можешь, — Габриэль вдруг расхохоталась, широко развела рунами. Охотница подняла на нее заплаканные, покрасневшие глаза. — Послушай, если даже Гомер и если я… мы оба смогли взглянуть в лицо Сфинкса… Опасное и кровожадное чудовище, пожирающее людей! А мы подошли к нему, показав, что безоружны, мы стояли с ним рядом. И после этого ты утверждаешь, что знаменитая Аталанта не может взять свой лук ипритвориться героиней? Даже ради того, чтобы обнадежить пленниц… или тебе больше нравится — зрителей?
— О-о, — сморщилась Аталанта и вдруг рассмеялась. Габриэль второй раз увидела в ней юную девушку, которой еще взрослеть и взрослеть. — Ты ужасна! Теперь я точно знаю, что девушка-певец мне не по зубам!
